Мечи Дня и Ночи - Дэвид Геммел

Потом его и еще шестерых — остальные все полегли — оттеснили за окраину города. На склоне холма Медведь увидел слепого Гамаля и молодую женщину с золотистыми волосами. Она вела старика за руку. Когда Медведь и его джиамады столпились вокруг, женщина пришла в ужас, но старик не испугался.

— Кто главный? — спросил он твердым, странно знакомым голосом. Медведю вдруг вспомнилось старое — он лежал, укрытый одеялами, на помосте, а Гамаль сидел рядом. Медведь и в дом-то ни разу не заходил, какие уж там одеяла.

— Большой Медведь главный, — ответил он.

— Это хорошо. Уведи нас отсюда, Большой Медведь.

— Куда?

— Повыше в горы. На север.

— На север?

— Где медведи живут, — сказал старик.

Еще одна странная картина возникла в памяти. Медведь вспомнил, как ходил в горы с голокожим детенышем на плечах. Детеныш смеялся, а он, Медведь, чувствовал довольство и радость. Он вздрогнул — такие чувства он обычно испытывал, когда камень у него на виске становился теплым.

И они отправились в медвежью страну. Голокожая, ведя старика за руку, шла очень медленно. К счастью, погони не было, и на закате первого дня они поднялись в горы.

Там они забеспокоились. Когда солнце садилось, камень на виске всегда начинал подрагивать, и Медведь погружался в глубокий, освежающий сон. Настали сумерки, а камень почему-то не нагревался и не дрожал. Шестеро других тоже забеспокоились и отошли подальше от голокожих.

— Темно скоро. Кто принесет еду? — спросил Балла, известный обжора.

— Место голокожих горит, — сказал другой, показывая на юг, где полыхало красное зарево.

Беспокойство усиливалось. Медведь присел на корточки. Он не знал, что ответить. Мир как-то вдруг изменился. Еды нет. Камни остались холодными. И голос старика рождает тревожные воспоминания.

Ветер переменился, и джиамады напряглись, почуяв врага. Балла, самый остроглазый из всех, выбежал на опушку леса.

— Только трое, — сказал он. — Мы убьем их! Сейчас!

— Нет! — Голос слепого прорезал окутавший Медведя кровавый туман. — Большой Медведь! Ко мне!

Другие уже неслись вниз по склону, но Медведь заколебался. Старик снова позвал его. «Врагов всего трое, там и без меня справятся», — решил Медведь и подошел к старику.

— Что там такое? — спросил Гамаль. Медведь оглянулся. Его бойцы, напав на вражеских джиамадов, повалили двух и обратили третьего в бегство. Потом из-за деревьев залпом пустили стрелы. Трое джиамадов Медведя упали. Из леса выехал всадник и спрыгнул с седла — высокий, весь в черном, с двумя сверкающими мечами. Трое оставшихся бросились на него, но он пригнулся под лапами Баллы и взрезал джиамаду живот. А потом, не успел еще Балла упасть, быстро-быстро замахал своими мечами. Еще немного, и он остался стоять один. Один голокожий за несколько мгновений убил трех собратьев Медведя.

— Говори, что там! — шепотом приказал Гамаль. Потрясенный Медведь не находил слов.

— Голокожий. Два меча. Все мертвые.

— Декадо! Надо уходить, и быстро. Можешь ты понести нас? Медведь бросил свой шест, схватил старика с женщиной под мышки и побежал. Ноги у него были мощные, выносливость громадная. Он бежал в гору, лавируя между деревьями. На открытых местах и осыпях он разгонялся, но наконец и его великая сила начала сдавать.

Он опустил свою ношу на землю и в первый раз оглянулся. 1 ючти ничего не видя в наступившей темноте, он закрыл глаза и принюхался к ветру. Ноздри его трепетали, перебирая многочисленные запахи леса. Чуть западнее были олени, на скалах — горные бараны, но ни людей, ни других джиамадов он не учуял.

Снова повернувшись к тем, кого нес, он уловил запах крови женщины, и в нем взыграл голод. С высунутого языка капала слюна. Женщина достала из мешка хлеб, а чуть поглубже, Медведь знал, лежало мясо. Женщина вынула розовый ломоть и сказала Гамалю:

— У меня есть хлеб с ветчиной, господин.

— Отдай мясо Медведю, — распорядился слепой. — И назови ему свое имя.

В запахе пота, выступившего на ее лице и под мышками, Медведь чуял страх.

— Хочешь ветчины? — опасливо протянув руку, спросила она. — Меня зовут Чарис.

Медведь молча вырвал у нее мясо и отошел в сторону. Присев там, он сожрал ветчину и сглодал кость от окорока, но всё равно не насытился.

— Отдохни, дружище. — Слепой подошел к нему и приложил руку к камню на виске. Камень отозвался знакомой дрожью, убаюкивая и согревая. Медведь зевнул и улегся. — Спи, Большой Медведь, и пусть тебе ничего не снится.

Покой снизошел на джиамада, и он провалился во тьму.

Чарис сидела тихо, прислонившись к скале, и смотрела на спящего джиамада. Бок у нее саднило, на белой рубахе проступила кровь. Ночью похолодало, и она завернулась в свой рыжий плащ. Ее пробирала дрожь, но не от одного только холода. Слишком она натерпелась за этот день.

У нее не укладывалось в голове, что еще вчера вечером она распевала на кухне вместе с другими девушками, готовя еду лесорубам на завтра. Прошедший день был ясным, с гор дул свежий ветерок, и на сердце у нее было радостно.

Потом ее послали отнести Ландису Кану еды и вина. Подходя к его покоям, она заметила, что на подносе нет кубка. Досадуя на свою оплошность, она уже собралась повернуть назад, но тут вспомнила про хрустальные кубки в комнатах для гостей. Войдя в одну из них и пристроив поднос на стол, она . услышала, что по коридору кто-то идет, и выглянула в полуоткрытую дверь. Вернулся один из гостей Ландиса Кана — молодой, с холодными глазами. Надо взять два кубка, подумала Чарис.

Декадо вошел к Ландису, и Чарис услышала разговор, который навсегда остался у нее в памяти.

«Ты сказала, что не убьешь меня», — дрожащим от страха голосом произнес Ландис.

«Так и есть, — ответил ему женский голос. — Тебя убьет он. Смотри, чтобы ни плоти, ни костей не осталось. Я не желаю, чтобы он возродился».

«Будет так, как ты скажешь», — проговорил Декадо.

«Не заставляй его мучиться. Убей его быстро, ведь он когда-то был дорог мне. Потом найди слепца и убей его тоже».

«Есть еще племянник, любимая. Он меня оскорбил».

«Хорошо, убей и его, но других не трогай. К утру наши войска будут здесь. Постарайся не забывать, что нам нужны люди для возделывания полей, и дворцовая челядь должна быть готова к моему прибытию. Я не хочу, чтобы здесь воцарился ужас — к чему создавать неразбериху?»

Чарис, застыв на месте, услышала клокочущий крик Ландиса Кана. Тогда она выскочила из комнаты, помчалась к Гамалю и влетела к нему без стука. Слепой сидел на балконе. Она быстро, глотая слова, пересказала ему то, что слышала.

— Этого я и боялся, — вздохнул старик. — Подай мне плащ, Чарис, и крепкие башмаки. Себе тоже возьми плащ. Ты отведешь меня в горы. Есть там человек, которого я должен найти.