Пришельцы, дары приносящие (сборник) - Гарри Гаррисон

Охрана ловко обманула охотников за автографами, выведя музыкантов по неприметной лестнице, через дверь без вывески, на улицу. Оттуда желтый «роллс-ройс» мигом примчал их в отель, где часто кланяющийся администратор лично проводил звездных гостей до служебного лифта и дальше до апартаментов.

– Быстрее, быстрее, прошу вас! – увещевал он. – Слышите крики? Это ваши поклонники, они уже в холле.

«Пауки» быстренько заскочили в номер, и Бинго очень своевременно запер дверь.

– Едва ушли, – перевел дух Ванго и бросил гитару на диван.

Но тут распахнулась дверь одной из спален, и в гостиную с криками ворвалась четверка патлатых девчонок с блокнотами для автографов. Они подкупили горничную и весь день прождали в засаде.

– Ну что, будем? – спросил Бинго.

– Конечно. – Линго расстегнул пальто.

Девчонки завопили еще громче, увидев спрятанные под одеждой многочисленные волосатые лапы, и кинулись наутек. Но четверо в черном двигались с удивительным проворством, и острые, как стрелы, жала яйцекладов вонзались в нежную дрожащую плоть.

Крики несчастных жертв растворились в реве толпящихся снаружи обожателей:

– «Пауки»! «Пауки»! Мы хотим «Пауков»!!!

Ni venos, doktoro zamenhoff, ni venos![20]

Юноши были похожи, хотя и не как две капли воды. Оба лысые, кожа чуть смугловата, одеты в просторные рубахи. Они спокойно стояли на обледенелой дороге, не обращая внимания на пургу. Впрочем, метель им не причиняла неудобств, снежинки пролетали сквозь тела без малейшей задержки. Юноши на столь удивительное поведение снега не реагировали, их интересовала лишь закутанная в плащ фигура. Человек упорно шагал навстречу метели, склонив голову, чтобы не хлестало в лицо.

– Блюбёрдо[21], это он, на самом деле он? – воскликнул Флавхундо[22], охнув. Едва мог слова выговаривать – так расчувствовался.

Блюбёрдо, прослезившись, лишь кивнул:

– И никто другой! Он, молодой Заменгоф.

– Тот самый, кому суждено повзрослеть и стать доктором Людвиком Лазарем Заменгофом, изменить мировую историю!

– Тот самый, кто однажды…

Речь Блюбёрдо оборвал сноп золотистого света. Повалил жирный дым. Оба юноши исчезли во вспышке. Рослый крупный незнакомец, возникший на дороге позади молодых людей, опустил сложносочленённое, из кристаллов составленное оружие, ухмыльнулся хитро и злобно:

– Вот так, мистер лягушатник!

Его голос казался еще грубее и неприятней, чем изрытое оспой лицо. Глянув на возникшего рядом напарника, стрелок добавил:

– Получилось! Альтернативный гуверизатор начисто высосал этих семантических свиней из бытия!

– Мон шер, мое имя Дюпон, а не Лягушатник, – заметил спутник, жгучий брюнет ростом поменьше ряболицего и телосложением посубтильнее. Затем постучал по металлической коробке на поясе, откуда тянулся к оружию кабель. – Дабл-Зеро-Севен-Илевен, ваше оружие великолепное, но без энергии совсем бесполезное, нес па? Мы в этом предприятии вместе. До лё финаль.

– Это уж точно, Дюпон, до финала, – сказал агент 007-11, а про себя добавил, закуривая сигарету с концентрированным кокаином: «До твоего финала, лягушатник. Когда закончим работу, я уж позабочусь, чтобы ты и твои дружки, пожиратели слизняков, оказались в большом небесном биде».

Эти счастливые мысли сменились лютой ненавистью – приблизился одинокий путник, потирая обветренной рукой красный насморочный нос. Агент 007-11 кинулся навстречу, выставив растопыренные пальцы, чтобы схватить, разорвать, убить. Обуянный такой же злобой Дюпон резал и колол длинным ножом, прежде спрятанным в рукаве.

Но пальцы хватали только воздух, нож входил и выходил, не производя никакого эффекта. Людвик Заменгоф ковылял по обледенелой дороге, не подозревая о кипящих вокруг неистовых страстях.

– Какие же вы, гайдзины, глупцы, – заметила стройная, восточного вида девушка, брезгливо наморщив носик. – Вы заслужили свою печальную судьбу, порочное чадо Англии и отвратительный французский варвар.

Брызжа слюной от ярости, 007-11 наставил гуверизатор, вдавил спусковой крючок.

Оружие бездействовало.

– Мон ами, питание отключено, – заметил Дюпон. – Тратить энергию на японский нет нужды. Он вымер вскоре после тайских языков.

– Это правда, – согласилась девушка, грациозным движением откинув со лба черный локон, не тронутый снежинками. – Мы с достоинством отошли в сторону. Нам чужда ваша дикая западная свирепость. Белоглазые питекантропы, вы погибнете у нас на виду.

Английский агент зарычал, тиская бесполезный крючок. Дюпон коснулся руки напарника, стараясь успокоить:

– Мон ами, забудьте эту восточную одалиску. Времени мало, нас ждут дела гораздо важнее.

– А, ну да. Прошу прощения. Работа прежде всего!

Агент вытянулся по стойке «смирно», отдал честь. Дюпон прижал руку к сердцу, торжественно кивнул:

– Да, наша миссия будет исполнена!

Они повернулись и зашагали по дороге, пытаясь не обращать внимания на звонкий циничный смешок.

– Сколько еще у нас времени? – спросил 007-11.

Француз глянул на утяжелявший запястье массивный механизм. Он имел два циферблата и семнадцать стрелок.

– Не больше часа, мон шер. Точка ветвления уже близка.

– Тогда за ним! Следует быть рядом, когда настанет момент!

Оба чуть не бегом продвигались в зимнем вечернем сумраке по извилистым улочкам польского города Белосток к дому Заменгофа. Молодой Людвик уже вошел, и пара агентов дерзко шагнула сквозь стену, направилась через гостиную к задним комнатам. Дюпон просунул голову сквозь кухонную дверь, затем отстранился:

– Ах, мон ами, времени у нас достаточно. А они кушают борщик и пьют чай с бубликами. И выглядит эта снедь… как бишь по-вашему… весьма едабельной.

– Когда же ты забудешь наконец про свое брюхо! – сердито прорычал 007-11. – Нам нужно мир спасать. Наш мир!

– Думкопф, этот мир не заслуживает спасения, – прогудел мощный низкий голос с отчетливым акцентом.

Застигнутые врасплох агенты обернулись в изумлении и увидели толпу рослых плечистых блондинов, ввалившихся в гостиную. Англичанин поднял оружие.

Ближайший незваный гость покачал головой:

– Мы не враги вам, хотя и не друзья. Почти все германские языки решили соблюдать нейтралитет. Голландский и датский голосовали против, но остались в меньшинстве. Мы существуем в обеих альтернативах будущего, потому просто явились понаблюдать. Вмешиваться не станем.

– Да уж, выгодная позиция! – фыркнул 007-11. – А могли бы и помочь по-родственному.

– Нет. Влияние нашей помощи на точку ветвления непредсказуемо, оно может оказаться негативным. Оба известных нам варианта будущего могут исчезнуть. А пока у них равные шансы на осуществление. Допустим, молодой Заменгоф откроет пришедшую сегодня бандероль с заказанной французской грамматикой. Читая ее, сделает фундаментальное открытие: корни основной массы слов французского языка не являются независимыми, они производные от небольшого числа корней. Исполнившись энтузиазма от такого открытия, Заменгоф возьмется изучать языкознание и создаст эсперанто. Новый язык постепенно распространится, его станут изучать как второй в каждой школе. Объединенный общим языком, мир прекратит распри и шагнет в золотой век.

– Мёрд! – прошипел Дюпон. – Будущее, где на благородном французском разговаривают лишь крестьяне! Такому не бывать!

– Черт возьми, не бывать! – прорычал 007-11. – В нашем будущем правят английский и французский, а эсперанто изучают втайне подпольные секты лингвистов-изменников!

– В вашем будущем это случилось после Чумных войн с Советами. – Датчанин указал пальцем на свой красно-белый значок. – После них датский язык, как и многие другие, влачат жалкое существование. Не забывайте: Чумные войны унесли девять десятых мирового населения. Люди говорят на английском и французском, поскольку их колонизовали англо– и франкоязычные захватчики. Ваш мир скверный!

– Уж получше, чем слащавое эсперантистское миролюбие, беззубость, всеобщий покой и прочее гуманистическое дерьмо, – а добрый старый английский ютится на задворках, будто второсортный жаргон!

– Лорт! – выругался в сердцах норвежец. – Все языки равны, они и не плохие, и не хорошие сами по себе. Просто ваши народы снова хотят всем заправлять. Вам нравится быть хозяевами колоний и щелкать кнутом над порабощенными. Это чистейший эгоизм.

Побагровев от гнева, 007-11 зарычал и поднял оружие. Дюпон предостерегающе коснулся его руки:

– Мон ами, не трать энергию на болтливых бошей, она может еще понадобиться. Вот бандероль!

Взгляды всех устремились на француза. Тот достал из-за пазухи нечто в грубой оберточной бумаге, высоко поднял. Пакет был в точности таким же, как и лежащий на столе: те самые погашенные марки, убористый почерк. Но содержимое совсем другое!

– Вперед, к будущему! К нашему будущему! – заревел 007-11, разбрызгивая во все стороны слюну. – Мы подменим бандероль! Внутри тоже книга, на французском, – но не грамматика! Наши друзья-галлы исследовали многовековую историю порнографии, выбрали наиболее сочные, завлекательные кусочки. О, выбор был богатый! Самое же из самого с великим тщанием перевели на польский. Один взгляд – и подросток Заменгоф попадется в ловушку. Он не сможет оторваться, будет лихорадочно листать страницы; бурная страсть юности захлестнет его с головой. Гормоны затопят его мозг, замкнут контуры рассудка – и он станет как любой нормальный лягушатник…