Ладья викингов. Белые чужаки - Джеймс Нельсон

Однако прогулка, а до того хорошая пища пошли ему на пользу. Пусть он пока не в том состоянии, чтобы занять место в шеренге воинов со щитами, но справиться с двумя плохо обученными стражниками он сможет.

Харальд выдернул копье из рук ближайшего стража. Тот, застигнутый врасплох этим молниеносным движением, даже не сопротивлялся. Он попытался издать звук, видимо, возражая, но Харальд двинул его древком в живот. Стражник согнулся, охнул, не в силах вздохнуть, и Харальд встретил его голову коленом, отбросив назад, в грязь.

Он обернулся в тот самый миг, когда второй стражник вскинул копье. Харальд ожидал этого, а потому ушел с линии удара и, орудуя собственным копьем как посохом, двинул стражника древком в висок. Шлем глухо зазвенел, стражник зашатался, пытаясь обрести равновесие, но тут Харальд, вновь взмахнув копьем, ударил его в голову с другой стороны.

Стражник рухнул на колени. Харальд вскинул копье, направляя острое жало в грудь противника, так чтобы тот умер быстро и беззвучно. Он напряг мышцы для броска и вдруг ощутил ладонь на плече, удерживающую его, услышал, как Бригит тихим шепотом говорит: «Нет!»

Он повернул голову, чтобы взглянуть на нее. Глаза Бригит были широко раскрыты, она качала головой. Отчего-то она не хотела, чтобы он убивал стражника. В горячке боя он и забыл, что она стоит рядом. Собаки прыгали вокруг, тяжело дышали, рычали, но не вмешивались.

«Он ее сородич», — понял Харальд. Она же ирландка, как и этот стражник.

Она не была северянкой. И ему придается об этом помнить, если он хочет прожить с ней всю жизнь.

Харальд кивнул, и наградой ему было облегчение, отразившееся на лице Бригит. Стражник так и стоял на коленях, покачиваясь. Кончиком копья Харальд подцепил его шлем, сбросил и стукнул стражника древком по голове, как дубиной, чтобы оглушить. Стражник выживет, но тревогу сможет поднять еще не скоро.

Харальд бросил копье, схватил противника за ноги и поволок в темноту у ворот. Туда же отправился и второй. Ножи он забрал, засунув за свой веревочный пояс, копья тоже стали добычей. Ноги его подгибались, а дышать становилось все труднее.

Бригит подняла тяжелую перекладину, запиравшую ворота, толкнула створки, раскрывая их ровно настолько, чтоб мог протиснуться один человек.

— Пойдем, — прошептал ей Харальд, жестом приглашая Бригит следовать за ним через ворота, но Бригит медлила, качая головой.

Харальд повторил жест снова и снова. Бригит все так же качала головой, указывая на ворота и на него, словно хотела, чтоб он ушел один.

Харальд раздраженно нахмурился. До сих пор взаимная любовь позволяла обходиться без слов. И как ему убедить девушку, что все будет хорошо, что он защитит ее? Харальд снова позвал ее, но она не тронулась с места.

— Ты… иди… один, — сказала она.

Харальд не понял слов, но догадался, что она слишком испугана, чтобы дальше следовать своему плану и бежать вместе с ним. Но он уже мужчина, а не мальчик, и Торгрим научил его тому, что значит быть мужчиной. Помимо прочего, мужчина обладает способностью принимать решения, вести людей.

Он переложил копья в левую руку и быстро шагнул к Бригит. Прежде чем она смогла как-то отреагировать или хотя бы пошевелиться, он нагнулся, обхватил ее правой рукой за бедра и выпрямился, вскидывая девушку на плечо.

— Ой! — изумленно воскликнула она, и в голосе ее почти не было злости.

Харальд в три шага преодолел расстояние до ворот, унося свою истинную любовь к их новой совместной жизни.

Глава двадцать пятая

…утром дремота

работе помеха —

кто бодр, тот богат.

Погода стояла прекрасная — выдалось целых пять солнечных дней подряд, и это на побережье Ирландии. Но рассвет положил конец этой необычайной удаче.

Еще ночью легкий туман покрыл все вокруг сыростью. Затем, вскоре после восхода солнца, небо затянула низкая пелена грозовых туч и дождь зарядил уже всерьез.

Магнус сын Магнуса остановил своего коня на возвышенности, чтобы оглядеть море. Он почувствовал, как первые струйки дождя пробираются под плащ и между звеньями кольчуги, растекаясь холодными мокрыми пятнами на шерстяной тунике. Он протер глаза, провел пальцами по бороде и уставился на то место, где драккар скрылся за пеленой дожил и тумана.

— Это была ошибка, — сказал Кормак Уа Руайрк, поднявшийся на возвышение вслед за Магнусом. — Мы сглупили, не захватив их, когда у нас еще был шанс. А теперь кто знает, когда мы увидим их снова?

Кормак обращался не к Магнусу, а к всаднику, сопровождавшему его, — Ниаллу Куарану, своему главному помощнику. Ниалл был из тех, кого ирландцы называли ри туата. Насколько понимал Магнус, это означало, что Ниалл считает себя королем какого-то убогого захолустья.

— Нет, не ошибка, — сказал Магнус. Его невероятно раздражала привычка Кормака говорить так, словно Магнуса рядом нет.

— Если дождь не утихнет, — сказал Ниалл, обращаясь к Кормаку, — мы так и не узнаем, где они высадятся на берег.

«Узнаете, — подумал Магнус. — Мог бы и сам догадаться, если бы хоть немного разбирался в кораблях, ты, тупой надутый овцелюб».

— Идти они могут только под веслами, я об этом позаботился, — сказал он вслух. — А значит, не быстрее всадника, едущего умеренным шагом. К тому же драккар не может пристать к берегу где угодно. Только в определенных местах они сумеют втащить драккар на пляж. Если мы последуем вдоль берега, расставляя всадников через каждую милю, чтобы они проверили такие места на расстоянии дневного перехода, мы, клянусь молотом Тора, найдем драккар.

Кормак и Ниалл обменялись взглядами. Магнусу показалось, что Ниалл едва заметно ухмыльнулся.

— Молотом Тора, надо же, — повторил Кормак, и они вместе с Ниаллом поочередно коснулись своего лба, живота и плеч в христианском жесте.

Магнус не знал, что означают эти движения, но был уже сыт по горло их снисходительным тоном. Он пнул коня пятками, разворачивая его так, чтобы оказаться перед Кормаком и взглянуть изгнанному руи ри Галейнги прямо в глаза:

— Не забывай, Кормак…

— Господин Кормак, — поправил его тот.

— Не забывай, Кормак, что без меня ты не сможешь найти корону, а без короны ты навсегда останешься тем, кем являешься сейчас: царьком, лишенным власти даже над тем жалким коровьим пастбищем, которое гордо называешь королевством. Пресмыкайся перед своим богом, сколько хочешь, а я буду заключать сделки с моими, но не смей больше меня передразнивать, иначе, клянусь всеми моими богами, мы скрестим мечи.