Пария - Грэхэм Мастертон

- Похоже, что море покрывает множество грехов, - заметил я.

Когда я уже собирался уезжать, к моей машине подошла Джилли и склонилась к открытому окну. Ветер развевал ее волосы.

- Ты на самом деле возвращаешься домой? - спросила она.

- Должен.

Она молча посмотрела на меня, а потом выпрямилась, подставляя лицо ветру.

- Я не хотела бы, чтобы ты туда возвращался, - сказала она.

- Я тоже. Но бегство не имеет смысла. Я должен как-то это выдержать и обязан каким-то образом разобраться с этим. Я не хочу рисковать второй такой ночью, как вчерашняя. Рано или поздно, тебе или мне, или нам обоим будет нанесен вред. Не забывай, что случилось со старой миссис Саймонс. Не хочу, чтобы что-то подобное произошло и с тобой. И со мной тоже, честно говоря.

- Ну что ж, - сказала Джилли с грустной философской усмешкой. - Это был короткий роман. Он начался быстро, быстро и закончился.

- Надеюсь, ты не думаешь, что между нами уже все кончено? запротестовал я.

- Нет, по крайней мере, если речь идет обо мне. Пока ты сам мне этого не скажешь.

Я протянул руку, а Джилли взяла ее и пожала.

- Я могу позже тебе позвонить? - спросил я.

Она кивнула.

- Я буду ждать, - сказала она и улыбнулась одними глазами.

Отъезжая, я посмотрел в зеркальце и увидел, как она стояла на берегу, с руками в карманах парки. Я не забыл с ней о Джейн. Этого не смогла бы добиться ни одна девушка. Но с ней, впервые после смерти Джейн, я почувствовал, что я снова живой и что жизнь может быть прекрасна. Я думал, как удивительно, что люди редко оптимистически смотрят на будущее и на неизбежное течение истории, вместо этого возлагая свои надежды на другого человека, такого же растерянного и неуверенного. Ничто так не придает отваги, как сознание, что кто-то тебя любит и что ты не одинок.

Я въехал на Аллею Квакеров и у подножья холма увидел Джорджа Маркхема, занятого ремонтом изгороди. Я остановил машину и вышел.

- Как дела, Джордж? - прокричал я.

Джордж выпрямился, вытирая перепачканные креозотом руки о рабочий комбинезон.

- Я слышал, что с тебя сняли обвинение, - сказал он. Я видел, что хоть он и пытается быть искренним, но все же смущен.

- Отсутствие доказательств, - объяснил я. - К тому же, я ее не убивал.

- Ну, никто же не говорил, что ты это делал, - поспешно бросил Джордж.

- И никто не говорит, что не я. Но кое-кто сболтнул, что в тот вечер я шатался по округе и был явно не в себе.

- А ты и был не в себе. Ты сам это должен признать.

Я сунул руки в карманы брюк и с улыбкой посмотрел на Джорджа.

- Да, ты прав, Джордж. Я действительно был не в себе. Но ведь каждый повел бы себя так же и был перепуган, если бы увидел то, что видел я.

Джордж окинул меня внимательным взглядом, прищурив один глаз, как будто оценивая мой вес.

- Так ты на самом деле видел Джейн на качелях?

- Да, - подтвердил я. - А еще позже я видел ее еще раз.

Он молчал довольно долго, погруженный в раздумья. На улице было холодно. Я спокойно стоял, сунув руки в карманы, и смотрел на него. Наконец он выдавил:

- Кейт Рид не поверил тебе. Но Кейт никому не верит, если речь идет о духах.

- А ты мне веришь?

Джордж озабоченно поддакнул.

- Потому что ты сам видел духа, ведь так? - спросил я. У меня не было в этом уверенности, но что-то в выражении его глаз, какой-то страх, неуверенность и глубоко скрытое страдание сказали мне: этот человек своими глазами видел духа.

- Я, гмм... я слышал голос моего брата, Уилфа, - выдавил он хриплым голосом.

- Ты и видел его, или только слышал?

Джордж опустил голову и уставился в землю. Потом поднял голову и сказал:

- Зайди внутрь. Кое-что тебе покажу.

Я вошел за ним в дом. Когда я закрывал за собой дверь, далеко над океаном раздалось первое ворчание бури и неожиданный порыв ветра захлопал садовой калиткой. Джордж провел меня в гостиную, подошел к темному дубовому столу, стоявшему рядом с камином, открыл его и начал копаться внутри. Наконец он вытащил большую фотографию, оправленную в рамку, и подал ее мне так торжественно, как будто вручал почетный диплом.

Я внимательно осмотрел фотографию, даже проверил, что на ее обороте. Это был черно-белый снимок, представляющий автостраду на фоне деревьев. Окрестности были мне знакомы. На обочине дороги стоял автомобиль. И все. Самый неинтересный фотоснимок, какой я видел в жизни.

- Ну и что? - бросил я. - Я не очень понимаю, что я здесь должен видеть.

Джордж снял очки и сунул их в футляр.

- Найди здесь моего брата, - ответил он, указывая на фотографию.

Я напряг зрение.

- Я не вижу его. Здесь же никого нет.

- Вот именно, - буркнул Джордж. - На этой фотографии был мой брат, он стоял перед объективом. Потом, две или три недели назад, я стал замечать, что он понемногу отодвигается, на каких-то шесть или семь футов, но все еще стоит. Вначале я не обратил на это внимание, думал, что у меня уже старческий склероз. Но через неделю он исчез за поворотом дороги. Потому-то я и снял эту фотографию со стены. Мой брат ушел с этой фотографии, вот и все. Не знаю, ни как он это сделал, ни почему он это сделал.

Я отдал ему фотографию.

- То же самое творится и с моими фотографиями Джейн, - сказал я. Они меняются. Они выглядят почти так, как и раньше, но не совсем.

- Как ты думаешь, что это значит? - спросил Джордж. Он резко схватил меня за руку и посмотрел прямо мне в лицо. - Думаешь, это колдовство?

- В определенном смысле, - ответил я. - Мне очень трудно это объяснить. Но пара человек из Музея Пибоди исследует это дело. Может, они найдут способ обеспечить покой твоему брату. И Джейн. И всем другим духам, которые посещают Грейнитхед. По крайней мере, я надеюсь, что это им удастся.

Джордж опять надел очки.

- Я слышал плач Уилфа, - сказал он, с грустью всматриваясь в пустую дорогу, изображенную на фотографии. - Ночь за ночью я слышал его плач в комнате для гостей на втором этаже. Там никого не было, во всяком случае, я никого не видел. Но я слышал этот ужасный, отчаянный плач и бесконечные рыдания. Я даже не могу выразить, как это все выводит меня из себя, Джон.

Я сжал его руку успокаивающим жестом.

- Не переживай так, Джордж. Ты, наверно, думаешь, что Уилф несчастен, но ты можешь и ошибаться. Может, ты воспринимаешь только самую грустную часть его посмертного существования. Может, личность человека после смерти распадается на части, и где-то там может существовать счастливый Уилф, не только этот грустный.

Джордж пожал плечами.

- Я не очень могу в такое поверить, Джон, но спасибо за утешение.

- Не представляю, как бы я мог утешить тебя, - признался я. - Сам я знаю лишь одно: эти парни, из Пибоди, думают, что открыли причину этих явлений.