Невеста стального магната - Елена Гром
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Сука, — хрипит он и выдает то, чего я всегда больше всего боялась. — Я же предупреждал тебя! У тебя был шанс остаться в Новосибирске, но ты выбрала меня.
— Тебя, — реву, снова униженно подползаю, — тебя я выбрала! Потому что я жить не могу без тебя! Я люблю тебя!
— Ложь, — хлестко, впервые бьет он меня по лицу. Не больно, но слезы обиды и унижения стекают сплошным потоком. — Ты шлюшка, которой всегда был нужен крепкий член. Всегда, даже в том лесу ты сделала все, чтобы напороться на него.
Я умираю от стыла, щеки пылают, в горле ком, а слезы так и текут. Потому что все не так. Все не так, как может выглядеть!!
— Это не то, о чем ты подумал, Борис. Я просто… Просто…
— Просто давно не кончала, да! Просто предала меня ради предателя! Да, Иван?
Тот открывает глаза шире, и тут Борис достает пистолет и стреляет ему прямо в грудь. Я кричу, гости разбегаются, а Иван, закрыв глаза, падает замертво. И я осознаю, прекрасно осознаю, что ждет меня дальше.
Борис уничтожал всех, кто ко мне прикасался. Хладнокровно и бессовестно. Теперь он уничтожит и меня. И его пистолет разворачивает дуло, пока гости с воем разбегаются из дома, оставляя только людей Бориса, людей Генерала и его самого.
— Ползи сюда, — требует Борис, и я, захлебываясь собственной агонией, болью, что расщепляет меня на молекулы, униженно подползаю к Борису и сама почти натыкаюсь лбом на горячее дуло. Теперь нет смысла извиняться и что-то объяснять. Борис решительно настроен меня убить и все знают, что своих решений он не меняет.
И, может быть, это и правильно. Именно так все должно было закончиться. Я, он и смерть, что нас связала. И я принимаю свое наказание. Последнее наказание от любимого за самую страшную ошибку. Предательство. И мне не жалко Ивана. Он никто, лишь эпизод. Мне страшно за Бориса, который останется один в мире шакалов. Где главный мерзко ухмыляется, словно происходящее его мерзкий план.
Секунды. Они тянутся так долго. Почти бесконечно. За эти мгновения я успеваю рассмотреть каждую черточку бледного, напряженного такого любимого лица. Длинные ресницы. Квадратную форму челюсти, поджатые, порой, такие жесткие губы и, конечно, глаза. Стального цвета. В них сейчас плещется безумие, и я понимаю… Оно пришло. Мое время пришло.
Теперь я стану еще одним не слишком приятным воспоминанием о женщине. Стану той, кто предала. И уже не кану в вечность, выгнанная из дома. А умру с улыбкой и спокойствием на устах. Ведь я любила. По-настоящему. Как часто людям выпадает такая возможность. А самое главное — я была любима. И я заслуживаю этой участи, потому что слишком слабая, чтобы быть рядом с таким мужчиной.
После меня, если он выживет, он станет еще более жестоким дельцом. И я желаю ему этого. И чтобы ни одна женщина больше не подвергла его слабости, чтобы он больше никогда не рисковал жизнью.
И вот я совсем близко к дулу пистолета, а глаза смотрят в глаза любимого и молят о скорой смерти.
Так надо.
Ничего страшного.
Он никогда не делал мне больно без удовольствия. Сейчас легкое жжение сменится вечным блаженством. И я верю, что однажды, может быть, в другой жизни я стану его достойной.
— Стреляй, — шепчу одними губами. — Не смей показывать слабость.
Не смей демонстрировать этим шакалам, что ты человек.
— Стреляй! — кричу я сквозь слезы! И ахаю, когда его пальцы путаются в свадебной прическе, а дуло упирается в прикрытый волосами висок, обжигая.
— Ты хочешь умереть?
— Если этого хочешь ты, Борис. Ты же знаешь, твои желания — это мои желания. Убей меня, если это сделает тебя счастливым, — последний вздох, прикрытые глаза и пара секунд до выстрела.
Но прежде поцелуй. Последний поцелуй перед смертью. И врут, что не надышишься. Ведь нет ничего слаще губ, что как глоток ледяной воды для умирающего от жажды. Поцелуй, что становится почти наказанием, когда язык проникает внутрь и принимается насиловать. Истязать. И здесь, на суде Бориса, я ощущаю себя грешницей, осознавая: вот оно, настоящее возбуждение.
«Убей меня и закончим на этом», — мысленно прошу я, но вдруг отлетаю от любимого толчком его руки.
— Борис, — лежу я в шоке, а он бросает своим верзилам.
— На улицу ее. Как есть. Смерть слишком легкое наказание.
— Борис!
— Пошла вон! Ты будешь скитаться, побираться и умрешь, изнасилованной бомжом в лесу, где когда-то была счастлива. Слышишь меня?!
— Слышу, — глотаю слезы, пока меня буквально волокут из дома. Выкидывают в смешанный с грязью снег. И я бросаю последний взгляд на дом, что еще с утра могла назвать своим.
Вздрагиваю от хлопка двери, и наконец рыдание, волчий вой рвется из груди. Я, держась рукой за землю, поднимаюсь. И, пошатываясь, иду в сторону ворот.
Люди, спешно покинувшие дом, даже не пытаются притормозить или спросить, что случилось.
Люди просто уезжают, наверняка, считая меня последней шлюхой, как когда-то считали жену Бориса. Она успела побыть женой. А кем была я? Девочкой для утех. Любовницей. Невестой. Предательницей. А теперь я никто! Теперь нет мне места в жизни Бориса.
Теперь я просто иду по границе леса, по обочине, обнимая себя в грязном свадебном наряде, жалея себя, и вспоминаю, прокручиваю взгляд. Прокручиваю каждое слово, кинутое в мой адрес. Жестокость без возможности прощения. Ну почему он меня не убил? Почему не сделал, как собирался? Ведь всего-то и надо было. Нажать на курок.
А может быть я сама? Не ждать, что бомж меня изнасилует, а пойти в лес, где я была так счастлива, и решить все законом притяжения?
Глава 43
Как давно я не была в лесу. Как давно я
