Лекарство от зла - Мария Станкова

а деньги брала, как будто мыла. Это и глухие знают.

Стемнело. Кромешная тьма. Суска смотрела на небо. Хотела увидеть звезду. Надо кого-то поблагодарить за то, что этим вечером звезд не было. Вручали «Оскар». Лили читала какие-то письма. Стефана смотрела телевизор и не кашляла. Телевизор работал без звука. Показывали новости. Без звука они казались правдивыми и интересными. Света нигде не было. Ходили на цыпочках. Разговаривали шепотом.

— Пошли уже…

— Еще немного. После десяти мы никого не встретим.

— Мне уже не сидится. Как-то нервно.

— Мне нужно выпить лекарство.

— Это ты во всем виновата!

— Не злись.

— Я же не взяла стулья.

— Лили! Зачем ты взяла кольцо?! Лили!!!

— Что еще? Ты отхватила себе целую квартиру, а меня за какое-то кольцо… Не шепчи… Я пошла!

— И как, интересно, ты пойдешь? Заперто! Мы в ловушке!

Три девицы, три сестрицы. Не пряли у окна, не разговаривали. Стояли перед запертой входной дверью. Долго стояли. Потом начали метаться. Долго метались…

Через полчаса квартира напоминала брошенный в панике дом. Ключа не было. Началось извержение Везувия и их затопило лавой. Они окаменели. Ключа не было.

— Через балкон!

— Кто-то закрыл окно на лестницу…

— Позвонить пожарным!

— Придумай что-нибудь поглупей.

— Выломаем дверь.

— Глупо. Очень глупо.

— Мне нужно принять лекарство.

— И тогда одна из них вспомнила, что видела отвертку. И все втроем бросились ее искать. Все перерыли — нашли. Начали разбирать замок. Вспотели. Лили кашляла. Фанни боялась.

— Поблагодарим Бога, что не заперли дверь кооператива!

— Благодарим…

— Спасибо тебе, Господи!

— Ну, раз все поблагодарили… Бежим!

Шофер такси молчал. Три женщины тоже молчали. Суска чесала лицо. Борода пробивалась и свербила. Шофер смотрел в зеркало заднего вида. Лили гладила князя Гвидона. На фотографии. Стефана закашлялась. Все посмотрели на нее с укором. Даже шофер.

Ели молча. Медленно жевали салат из капусты с морковью. Брынзу смели разом.

— Простите…

Некоторые слова зависали в воздухе. Идешь и сталкиваешься с ними. Забытые слова. Большинство из них исчезает, стоит только открыть дверь или окно, но некоторые — очень тяжелые, и поэтому остаются. Молчание тоже не уходит. Оно копится.

— Я сказала «Простите».

— За что, Фанни?

— Я не сержусь на тебя… Может, ты и права. Перед смертью человек должен что-то сделать.

— Почему ты всегда ее оправдываешь? Что, она за всю свою жизнь ничего больше не сделала?

— Я оправдываю ее, потому что она умирает от рака.

— Уси, извини! Мне это было нужно. Мне нужно было пережить что-то… волнующее… перед тем как…

— Уси, она никогда не спала с мужчиной!

— И я не спала, Лили! Фанни, человек умер! И не говори, что все мы умрем!

— Она быстро умерла…

— Неужели…

— Мы не убивали ее.

— Вы меня расстроили. Пойду медитировать. Не беспокойте меня!

— Иди. Мы сами решим, что делать.

— Что делать? А что мы можем сделать?

— Иди медитируй!

— Что? Что вы собрались обсуждать без меня?

— Лили! Медитируй!

— Вы что, выгоняете меня?! Из моего собственного дома?!

Три девицы, три сестрицы… Вцепившиеся друг в друга, как в единственное спасение… Потому что обязательно должен быть какой-то выход! Обязательно! Пасешься и спасаешься… Как в пустыне Калахари. Дождя нет. Все засушено. Каждая лужица вылизана, у оставшихся в живых практически не осталось сил, воздух дрожит от мучения, маленькие зверьки смирно лежат и ждут, когда высохнут совсем… Все желтое. Огромное красное солнце нагревает эту желтизну. Облака испаряются и не успевают пролиться… Апокалипсис… Каждый год в одно и то же время… И начинается дождь. Жуют пробивающуюся травку… Пасутся. И спасаются… От Апокалипсиса. Каждый год. В одно и то же время. Никому даже в голову не приходит уйти оттуда. Они ждут спасения. Так, наверное, проще!

Три девицы… Спасение… Каждая ушла в себя. С балконов падают старческие тела. Коричневые пятна на ногах. Кривые пальцы. Отталкивающая нагота. Волосы — редкие и тонкие.

Как будто прядешь нитку. Вытягиваешь кусочек из кудельки, слюнявишь пальцы, сучишь. Снова слюнявишь пальцы, вращаешь веретено, накручиваешь, отпускаешь, накручиваешь, отпускаешь. Жужжит. Некоторые говорят, что мурлычет. Вертись, веретено, не мурлычь. Ниточка обрывается. Завязываешь узелок. Веретено толстеет. Толстеет. Разве кто-то прядет веретеном? О, прядут, еще как прядут.