Репетитор - Вадим Россик

Пастернак с облегчением улыбнулся.

– Нет проблем! Я отвезу вас в одно приличное местечко, где есть все необходимое.

Так мы оказались в небольшом уютном интернет-кафе. Хорошенькая африканка приветствовала Пастернака, как старого знакомого. Видимо, он был здесь завсегдатаем. Наша компания заняла одну из свободных кабинок. Я включил компьютер и вставил флэшку в порт. На экране монитора появился текст на немецком языке.

– Да это же отчет Гюнтера Кроо для меня! Сегодняшнее число! – взволновано прошептал Пастернак, вглядываясь в ряды слов, мелькающие перед нами.

– Очевидно, что из-за этого отчета его и убили, – заметил я. Мы отпечатали документ на принтере в двух экземплярах. Один я оставил себе, а другой протянул Пастернаку. Затем, не теряя времени, мы углубились в чтение. Из отчета следовало, что покойный детектив, все-таки, нашел пропавшую дочь Габора. Никася находилась у некоего Макса Кункеля по прозвищу Хичкок. Кроо опросил все окружение девицы и узнал, что одно время именно Хичкок снабжал ее наркотиками. Через местных наркоманов он установил адрес Макса и поехал к нему. Хичкок жил на Роберт-Кох-штрассе недалеко от Кельнского университета. Наверно, там он и подбирал себе клиентуру из студентов. Вечером детектив подобрался к дому Кункеля и через окно видел девушку. Правда, он не смог определить, добровольно ли Никася там находилась или ее удерживали насильно. По крайней мере, она свободно перемещалась по помещениям, но на улицу не выходила. Кроо намеревался узнать у Пастернака, что ему делать дальше. Отчет заканчивался перечнем расходов. Указанная сумма была вполне скромной.

– Похоже, пока сыщик там болтался под окнами, его самого выследили, – предположил я, выключая компьютер.

Пастернак тщательно сложил бумагу и убрал в свой пузатый портфель:

– Что вы теперь собираетесь делать, господин Баринов?

– Пожалуй, навещу этого Хичкока.

Человечек поднялся с места и протянул мне руку.

– Желаю вам удачи. Должен вам сказать, вы таки отчаянный человек, господин Баринов.

Я пожал протянутую руку и посоветовал:

– Будьте осторожны, Ефим Борисович. Очевидно, что Никася связалась с очень опасными людьми.

В глазах человечка снова мелькнул страх.

– Ляля мне никогда не простит, если со мной что-нибудь случится! Хорошо еще, что сейчас она гостит у сестры в Эйлате. Я, конечно же, уже сегодня доложу обо всем уважаемому Виктору Юрьевичу.

Он обернулся, выходя.

– И, пожалуйста, простите меня. Как говорят в моей родной Одессе: «От страха не только глаза становятся больше, но и ноги длиннее».

8

После ухода Пастернака, приветливая негритянка вызвала нам такси и вскоре мы снова очутились в пансионе возле Хлодвигплац. Первым делом я осмотрел свой трофей. Беретта девяносто второй серии – самозарядный пистолет, отличающийся высоким качеством и надежностью. Хорошо продуманные форма и угол наклона рукоятки, мягкий спуск, длинная прицельная линия, хорошая балансировка – все это обеспечивает отличную точность и кучность стрельбы из этого оружия. Большая спусковая скоба и наличие флажков предохранителя с двух сторон позволяют стрелять из беретты не только правой, но и левой рукой, а также удерживая пистолет двумя руками. Даже в перчатках. Беретта исключительно удобна и при стрельбе с двух рук двумя пистолетами – «по-македонски». Недостатком можно считать то, что габариты пистолета и его вес делают сложным скрытое ношение. А, в общем и целом, отличное оружие.

Сашка, преодолев естественную робость, пошла в кафе, чтобы купить там, чего-нибудь пожевать. Я, тем временем, переоделся и сложил в пакет одежду и обувь, в которой был с утра. Потом разобрал и тщательно вычистил пистолет. Сашка принесла несколько пирожных с кремом и кофе. Она быстро сервировала журнальный столик, и мы поели. Я, конечно, предпочел бы пару бутербродов, но глупо слишком многого требовать от женщин. Сладкоежки! Все это время девушка практически молчала. Я тоже не видел необходимости обсуждать случившееся.

Однако, анализируя имеющуюся в моем распоряжении информацию, я постепенно по кусочкам складывал мозаику. Кое-какие факты указывали в определенную сторону, но они были такими незначительными… Слишком многого я еще не знал. Мне не были известны причины исчезновения Никаси. Было ли это похищение или избалованная девица решила устроить инсценировку? А может, Никася просто задолжала наркодилеру. Тогда кто старается помешать ее найти? Албанская мафия? Вряд ли. Ведь в Москве на нас напали не албанцы. Скорее всего, приказы поступают сюда из России, а не наоборот. От загадочного волка, который иногда забредает в дома к людям? Я очень надеялся, что после разговора с Хичкоком многое станет понятным. Если Никася действительно там, то поручение Габора будет выполнено. Мы навестим Сашкиного отца и вернемся в Москву. Я получу деньги, и Михаил сможет начать лечение своей дочери. Благополучный конец этого чисто семейного дела сейчас казался таким близким. Как говорится: «а счастье было так возможно! И так возможно и вот так!» Но каким-то шестым чувством я понимал, что все только начинается.

Конечно, я мог опоздать. Сбежавший албанец, разумеется, уже предупредил о том, что отчет Кроо попал в мои руки. Значит, они постараются спрятать Никасю в другом месте. Нам следовало спешить, поэтому после скромного обеда, мы отправились в сторону реки, захватив с собой пакет с моей одеждой. Я больше не стал предлагать Сашке остаться в пансионе. Все равно она бы ни за что не согласилась. Дойдя до набережной Агриппины, я, улучив момент, тихонько бросил в воду пакет, в который для веса положил, подобранный по дороге камень. С глухим бульканьем одежда и кроссовки со следами боя на Тойтоненштрассе навеки исчезли в глубине Рейна. Теперь следовало подумать о средстве передвижения. Через полчаса в нашем распоряжении был БМВ неброского серого цвета, арендованный на три дня в небольшой фирме проката автомобилей. Я помнил по прежним своим посещениям Кельна, что в этой фирме не очень строго следили за соблюдением формальностей. Правда, их услуги стоили немного дороже.

– Давай договоримся сразу, Александра, – начал я, пока мы ехали по запруженным транспортом улицам города в сторону университета. – Когда будем на месте, я схожу на разведку, а ты будешь терпеливо ждать меня в машине.

Девушка посмотрела на меня своими серыми глазами и отрицательно покачала головой.

– Нет, Сережа. Я одна боюсь.

– Нечего бояться, Казанова! Где твой боевой дух?

Сашка усмехнулась.

– Если честно, я и с тобой-то боюсь, а без тебя и подавно. Не совсем уж дура – понимаю, что происходит.

Она нежно провела кончиками пальцев по моей руке.

– Знаешь, Сережа, я о таких людях, как ты, только в книжках читала. Думала, когда малолеткой была, вот бы мне такого парня. Чтобы никого не боялся. Любого бы сломал… А теперь вижу, как это страшно и грязно… Смерть, кровь…

Девушка замолчала, задумчиво глядя перед собой. Такой я ее еще не видел. Вместо разухабистой и недалекой Казановы, рядом со мной сидел другой человек – понимающий, тонко чувствующий и очень добрый. Раньше Сашка была большим, невоспитанным ребенком, но за последние дни она здорово повзрослела. Почему-то на память пришли слова Стивена Кинга: «Если быть ребенком – это значит учиться жить, то становиться взрослым – это значит – учиться умирать».

– Ладно, куда ж тебя денешь, – вздохнул я. – Пойдешь со мной. Только держись сзади. Не путайся под ногами и громко не матерись с перепугу!

Пользуясь тем, что, в этот момент, я остановился у светофора, Сашка потянулась ко мне и поцеловала в щеку. Потом откинулась на спинку сиденья и засмеялась, как прежде – весело и беззаботно.

– Ура! Товарищ командир разрешил! Будем везде с ним вдвоем, как шерочка с машерочкой, ходить!

Я подхватил ее легкомысленный тон:

– Тихо, партизанка Булкина! Немцы кругом!

Замок местного наркобарона представлял собой большой трехэтажный дом, скрытый от нескромных взглядов прохожих, густыми зарослями кустарника и раскидистыми кронами магнолий. Я проехал мимо рассадника порока и припарковал БМВ на стоянке у женской больницы. В это время площадка была заполнена машинами посетителей. Вокруг царила обычная суета, и я надеялся, что на нас никто не обратит внимания.

Мы прошли вдоль тенистой улицы до участка Хичкока. После перестрелки на Тойтоненштрассе, я решил быть более осторожным, поэтому сразу врываться в преступное логово не стал. Сначала мы погуляли по округе и, не заметив ничего подозрительного, вернулись к интересующему нас дому. Был уже третий час пополудни. Солнце жгло немилосердно. Все живое попряталось, ища спасения от нестерпимого зноя. На улице, названной в честь знаменитого немецкого микробиолога, открывшего бациллу сибирской язвы, холерный вибрион и туберкулезную палочку, не было видно ни единой души.