Мир-о-творец (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

В какой-то мере это было хорошо.

Шляхетское окружение обратило внимание на то, что их король не избегает боя и обнажает свое оружие. Кто-то осуждал его бегство. Но мало и не сильно. В основном по войску ходили слухи о храбрости их Государя. Что, де, казался рохлей, но как дошло до дела, среди первых бросился в атаку.

Такие разговоры радовали. Однако кроме разговоров проклевывалась и неприятная тенденция – каждое сражение оказываться на волоске от гибели. Словно бы Судьба ему намекала – не суйся не в свое дело. И Сигизмунду II Августу было страшно. Он словно бы чуял приближающийся конец. Запах смерти. Странный и необъяснимый. И даже последнее время стал чаще оглядываться, ибо ему казалось, что эта самая смерть за ним наблюдает.

Слова Андрея Прохоровича о том, что Смерть не старуха костлявая, а красивая девица, до него довели уже давно. Тогда он им не придал значения. Теперь же, при виде молодух симпатичных едва ли не бледнел. Особенно незнакомых. Особенно внезапно. А когда одна крестьянка юная и довольно привлекательная ему встретилась на опушке леса, с косой в руках, он чуть сердечным приступом не преставился.

– Показалось. Просто показалось. – утешал он себя. Хотя в глубине души не мог отделаться от ощущения, что Смерть играет с ним. Дразнит. Предвечное хтоническое нечто, стоящее за рамками извечной борьбы тьмы и света…

Андрей был верен себе и восседал на своем здоровенном дестриэ, красуясь в золоченых доспехах. Латах. Полных. Самых лучших, как сказывали.

Мастера приехали. Сняли все мерки, а их при таком подходе требовалось великое множество. По ним позже сделали функциональный макет. И уже по нему подогнали латы. По этим меркам не то, что латы – статую по большому счету можно было сделать и она бы если и отличалась от оригинала, то не сильно и мелких деталях. Во всяком случае по фигуре.

Впрочем, ничего необычного в таком подходе не было. Так часто поступали в отношении богатых и знатных людей, которые не могли тратить слишком ценное время на личное присутствие. А доспехи им требовались. И не один комплект…

Так вот.

Легион выходил на поле и строился. Король же, поежившись, окинул взглядом то войско, которое он сам собрал.

С артиллерией у него было дело шварк. Всю легкую он оставил под Оршей, а тяжелую пришлось бросить у Смоленска. Поэтому семнадцать тюфяков на колодах – все, что удалось наскрести. По сути – на один выстрел. Да и то – будет ли он, не ясно. Вон Палеолог начал разворачивать свою великую батарею кулеврин, с ними не поспоришь особо…

Швейцарской пехоты у Сигизмунда больше не было.

Слухи ходили разные, но в целом, о ней можно забыть. Если кто и выжил, то разбежался. А другой взять неоткуда. Он пытался договариваться с германскими наемниками, но там было не до него. У них внутри Священной Римской Империи затевалась новая война и все заинтересованные стороны скупали наемников на корню.

Хотя, несмотря ни на что, пешие войска у него имелись. Он сюда стянул всех помещиков округи, до которых дотянулся. В том числе бедных или даже нищих. Вот они-то и заняли основные позиции за укреплением им повозок, скрепленными промеж себя. Получалась небольшая полевая крепость. Там же располагались тюфяке и все пищали ручные, какие удалось сыскать, и луки с самострелами.

Конница же укрывалась за этим опорным пунктом. Сигизмунд и его командиры планировали вести бой на этом поле вокруг вагенбурга. Из-за чего укрепляли его как могли. И повозки засыпали землей. И перед повозками поставили фашины с грунтом. И… да много чего делали. Хотя уверенности королю это не добавляло. Слишком уж сильной оказалась батарея кулеврин Палеолога. Быстрые, далеко бьющие и очень часто стреляющие. По его пониманию они должны были разнести этот вагенбург очень быстро. Хотя его генералы имели иное мнение.

Тут надо признаться, что он сам предлагал укрыться за стенами Вильно. Но всем это не понравилось. Потому что преимущество в конницы не получилось бы использовать. Большое. Помещиков под рукой Сигизмунда собралось изрядно. Да и один наемный отряд итальянцев из Генуи проскочил, в составе ста двенадцати всадников латной конницы. Не жандармы. Но все равно – сила приличная, способная, как и уланы Палеолога на сильный копейный удар.

И вот – легион построился.

Тишина.

Казалось, что он замер.

Минута. Пятая. Десятая.

– Почему он медлит? – воскликнул один из магнатов.

– Может хочет поговорить?

– О чем?

– Мы в прекрасном положении! Ему нас не разбить!

– Вздор!

– Тогда что?

Сигизмунд молча за этой перепалкой понаблюдал. А потом взял, да и поехал вперед. Также молча.

Он устал от этой войны.

Просто устал…

Магнаты, увидев это, отправились следом. Бросать короля – позор. Так что стихийно вокруг короля образовалась довольно представительная свита для предстоящих переговоров. А помещики, заприметив факт выезда Сигизмунда поначалу в одиночку, вновь отметили его храбрость. Ведь свита присоединилась к нему чуть погодя. Спохватившись. И явно неохотно.

Андрей ждал этого.

И поэтому также выступил вперед. Но, в отличие от короля, он выехал в окружении заранее выбранных конных воинов сопровождения. Рейтар. В условиях скоротечной свалки, если она начнется, они были полезнее всего, если выбирать из числа иных всадников. Тут и пара тяжелых пистолетов на брата, и карабин, и добрый клинок тяжелой рапиры, и приличные доспехи, вполне пригодные для того, чтобы отразить удар холодного оружия в «собачьей свалке». Огнестрельное оружие, разумеется с колесцовым замком. А потому воспользоваться им можно было очень быстро.

Съехались.

Сигизмунд выглядел уставшим и каким-то погасшим. Впрочем, Андрей его ранее не видел и потому судить точно не мог. Может он таким был от природы?

– Доброго денька, – вполне жизнерадостно произнес Палеолог, дерзко скалясь. – Прекрасная погода, не правда ли?

– Немилосердная жара, – возразил король. – Я бы предпочел хотя бы немного свежего ветра. Духота.

– Предлагаешь дождаться хорошей погоды?

– Зачем ты пришел? Я воевал с Иоанном и…

– Ты нарушил Божий мир! – резко и жестко перебил его Андрей. – Я знаю, что ты не желал этого, что тебя вынудили. Но разве это что-то меняет? Король ты или нет?

– У меня не было выбора.

– Казнил бы зачинщиков. И вся недолга.

Магнаты, среди которых эти зачинщики и находились, поежились. Такой поход к делу им совсем не понравился.

– Так или иначе – ты тут. И нас ждет новая битва. Чего ты добиваешься?

– Мира. – ответил Андрей.

– Так давай разойдемся миром. Ты вернул Иоанну Смоленск. Говорят, что еще отдал все Поднепровье. Я согласен на эту уступку.

– Потому что тебе нечем воевать, не так ли?

– Это так очевидно? – скривился Сигизмунд, словно от лимона.

– Я осмотрел твоих воинов в зрительную трубу. Печальное зрелище. У тебя даже в конных – половина смотр бы не прошли. О пеших, куда ты загнал нищету шляхетскую, я и говорить не хочу. Считай на убой бросил. Явно же не от хорошей жизни.

– Неудачи постигают всех.

– И между тем, ты все равно готов драться. Ты ведь понимаешь, что проиграешь?

– Я – понимаю, они – нет, – кивнул он на магнатов. – Они почему-то думают, что этот вагенбург простоит достаточно долго под ударом твоих кулеврин. Кстати, а почему они так часто стреляют?

– Божье благословление. Мои пушкари дурными словами не ругаются и перед каждым боем пост держат. Ну и набожны без меры.

– Это шутка? – напряженно переспросил Сигизмунд.

– В каждой шутке есть доля шутки, – смешливо фыркнул Андрей. – Но разве ты считаешь, что мне надобно тебе рассказывать, отчего мои пушкари лучше твоих? Зачем мне это делать?

– Хорошо, – принимая ответ, произнес Король. – Что ты хочешь? Вряд ли тебя интересует долгая война.

– Тебе уже прилично лет. Детей нет. И, судя по всему, не предвидеться. Кто тебе унаследует?

– Разве тебя это должно касаться? – нахмурился Сигизмунд.