Горячее лето - Григорий Терещенко

— Жанна? Когда?

— А как приехала в Зеленогорск.

— К Кубышкиной я ее отвел.

— Это, Алеша, я теперь знаю. А раньше…

— Вот оно что! Ревновала? Теперь мне все ясно. Может, это Леонид выдумал, а не Тарас?

— Тогда чего же он молчал? Слышал ведь эту сплетню. Нет, не оправдывай Тараса.

— А ты знаешь, была у меня такая мысль: оставить ее у себя, а самому пойти в общежитие. А может, Тарас видел, как мы от гостиницы шли на троллейбусную остановку, и такое подумал?..

— Ты знаешь, Алеша, я ведь однолюбка. И никогда тебе не простила бы. Любить — так на всю жизнь!

В кабинет стали заходить люди.

Едва Татьяна появилась в цехе, как к ней подошел Леонид и молча подал сложенный лист бумаги. Татьяна развернула его и быстро прочитала:

"Начальнику механического цеха товарищу Коваленко. Заявление. Прошу уволить меня по собственному желанию. Токарь Мурашко Леонид Данилович".

— Завизируйте, так сказать! — улыбаясь, произнес он.

— Куда же вы решили податься?

— Это уж мое дело. Может, на завод колес, может, на БАМ, а может, и на мясокомбинат!

— Мясокомбинату токари не нужны. Там станков нет.

— Станков нет, зато мясо есть, колбаса! Я, может, слесарем устроюсь.

— И тебе не жалко покидать коллектив?

— А там что, не коллектив? Частная лавочка, что ли? Там тоже коллектив, может, даже получше! Что он дал мне, этот ваш коллектив?

— Специальность.

— Подумаешь, специальность! Токарь! И учил меня не коллектив, а один человек. За учебу я давно отработал. Мы квиты. Визируйте заявление. Вроде и потеря небольшая, а жалко, что уходит. Токарей не хватает.

— Почему все-таки уходишь? Ведь видишь, цех перестраивается, скоро будет самый современный. Первый, можно сказать, на заводе.

— Когда все это будет? А заработки упали. Визируйте!

— А не раздумаешь? — пряча заявление, спросила Татьяна.

— А чего там! — отмахнулся Леонид и пошел к своему станку. Потом остановился, повернулся. — Может, без отработки отпустите? Или две недели вкалывать?

— Будете уволены согласно законоположению, — оборвала его Татьяна.

"Пусть уходит. Какой от него прок".

А в обеденный перерыв принесла заявление Юля.

— Подпишите, Татьяна Ивановна!

— А ты куда?!

— Как куда? Может, я за обеспеченным мужем хочу пожить, не работая.

— Что, у тебя дети? А без дела жить — только небо коптить.

— Я боюсь потерять свежий цвет лица.

— Ты серьезно?!

— А что? Нашла я работу по себе. Вернее, муж нашел. У меня же десятилетка за плечами.

— Теперь почти у всех десятилетка.

— Да я к тому говорю, что буду переквалифицироваться.

— Куда же ты, если не секрет?

— В городское бюро технической инвентаризации. Сначала рулетчиком, а через полгода техником-инвентаризатором выучусь. Я люблю чертить. В школе по черчению пятерка всегда была.

— Ну, а зарплата там какая?

— Я в зарплате не нуждаюсь. Нуждалась, когда из села приехала, на частной квартире жила, а теперь я все имею.

— Это окончательно? Может, задержалась бы на месяц-полтора. Своих бы земляков подготовила. Из твоего ведь села четверо в цех прибыло, сама говорила.

— Да, говорят, из полного выпуска ни один в селе по остается. Может, ребята и остались бы механизаторами, так девчата все рвутся в город. Ребята-то хорошие пришли в цех. Я бы подготовила, по кто же меня ждать долго там будет. Займут место рулетчика, и я останусь ни с чем. Там долго вакантные должности не держатся.

Бюро в центре города, почти рядом с моей квартирой. И троллейбусом не надо ездить, где в часы пик часто пуговицы отрывают.

— Не ты ж одна ездишь. А если мы с начальником бюро договоримся, чтобы придержал для тебя место, поработаешь?

— Ой, не знаю! Я с мужем посоветуюсь…

Татьяна задумалась. За один день два заявления. Что скажет Алексей? А люди сейчас как никогда нужны. Не будет хватать людей, снова по субботам и воскресеньям придется работать. Одно дело, когда необходимость острая, тогда и люди с охотой и в субботу выходят. Вот два раза выходили в связи с реконструкцией. Выходили, как на праздник. Да и лето — не зима. Всех на Днепр тянет. Надо все-таки задержать Юлю. Начальник бюро инвентаризации пойдет нам навстречу. Без рулетчика одного обойдутся. Рулетчик — не токарь четвертого разряда!

Глава одиннадцатая

Директора завода встречали на вокзале главный инженер и водитель.

Воздух знакомо пах речной сыростью, теплом. Вокзал-то почти у самого Днепра. Привалов поздоровался со Стрижовым, затем с водителем. Иван Иванович старался рассмотреть выражение лица директора, сообразить, с чем приехал из командировки. После обычных приветствий Стрижов спросил:

— Ну как в Японии?

— Ты лучше расскажи о заводе. Тебя что же, можно поздравить? На Подольский завод метят?

— Краем уха слыхал.

— О Японии рассказать? Это большой разговор… В Японии — как в любом развитом капиталистическом государстве: процветание одних за счет других.

— Ну, а как господа капиталисты?

— Что говорить… Капиталист есть капиталист. Он может все выжать из подчиненных. Там рабочий ни на минуту не отрывается от станка. Даже покурить. Для этого "курильщики" введены. Подойдет очередь, такой "курильщик" станет за станок, а ты покуришь. И то не особенно раскуришься… Но есть и поучительное. Технология меняется очень быстро, и отсюда потребность и принятии новых решений. Капиталист улавливает необходимость в нововведениях, как локатор. Конкуренция заставляет его изворачиваться, вводить новое. Иначе он разорится. Капиталист посредственностей не держит, окружает себя способными людьми. Таких девушек, как та, которую встретил в Москве, не держат. Нахожу в отдел, там сидит молодая девушка и щипает брови. На посетителя — ноль внимания. Прошу книгу распределения калиброванного металла. Подает и снова принимается за брови. Читаю — своим глазам не верю. Понимаешь, не верю. Калиброванный металл запланирован с Магнитогорского завода.

"Уж не эту ли девицу Вербин пригласил отдыхать на нашу заводскую базу отдыха? — про себя спросил Стрижов. — Да бес с ней, лишь бы только помогла металлом".

— Помилуйте, говорю, — продолжал Привалов. — Наш завод расположен не на Иртыше, а на Днепре.

На секунду оторвалась от своего занятия.

— А я думала — с Магнитогорского ближе.

— Да у нас рядом Константиновна. И калиброванный металл там есть!

— Постараюсь исправить, — с невозмутимым спокойствием говорит она.

— Вот какие еще иногда встречаются работнички!.. — Директор сделал паузу, а затем продолжил: — О поездке в Японию — это большой разговор. Я в самое ближайшее время соберу инженерно-технический состав по этому поводу. Могу только сейчас сказать, что придется брать в банке большую ссуду.

— Вы же всегда были против этого.

— Без ссуды мы не вырвемся вперед, а в отстающих ходить нам не с руки. Ну, рассказывай, как тут у вас? Как реконструкция во втором механическом цехе? Как "Сибиряк"?

— Реконструкция идет почты в плане. А с "Сибиряком"…

— Что с "Сибиряком"?!

— Позавчера партком был. Слесарев поспешил провести его до вашего приезда.

— Ну и что?

— Решили большинством: выпуск задержать на три месяца.

— Они что, с ума спятили?! — вспылил директор. — Межведомственная комиссия приняла?

— Приняла.

— Кто же это такой умник? Всех обставил?

"Продавать пли не продавать сына?"

— Слесарев, Ручинский, главный технолог… Да еще Коваленко. С него, собственно, и началось. Отказался изготовлять из имеющейся стали полуоси. Ему только сталь 47 подай. И ни в какую!

— А что, 47-й на заводе нет?! Почему молчали? Я же в Москве был!

— Наряд на сталь уже есть, только выбить осталось. На третий квартал.

— Вербин пусть едет. Из-за полуосей "Сибиряк" стоять не будет. Дошлем…

— Ну там еще кое-какие неполадки. Собственно, мелочи. Расположение температурного датчика не всех устраивает. Балка переднего ведущего. Телескопический гидроподъемник нужно за кабину вынести.

— Это надо немедленно устранить! Что же это наш Найдорф? Да и вы, дорогой, где были? Те три "Сибиряка", опытных, работают? Завтра самолетом инженера туда пошлите. Три месяца! Курам на смех! Мы не только серьезные, но и ответственные люди, нам доверили. Машину запускать в серийное производство! Нечего антимонии разводить!..

Не будь так поздно, директор, конечно же, с вокзала рванул бы на завод.

В приемной директора сидело много людей. Каждого из них привели сюда свои заботы. Вернее, не свои, государственные. Хотя по личным делам сегодня Привалов не принимал. И каждый был убежден, что именно то дело, ради которого пришел он, и есть самое важное и самое неотложное. Только из второго механического цеха явилось двое: Коваленко и его заместитель Доценко, не зная, зачем их вызвали персонально. Нетерпеливо поглядывая на плотно затворенную дверь кабинета, посетители переговаривались вполголоса.