Эта русская - Кингсли Эмис

Ричард поднял глаза на Ипполитова и увидел крупного мужчину своих примерно лет, с крупным бледным лицом, обрамленным аккуратно подстриженной бородкой, в дурно сидящем коричневом костюме и не слишком свежей голубой рубашке, с туго застегнутым воротничком и вылезающими наружу манжетами, человека, который не ищет чужого расположения, но хорошо осознает вес и цену своих слов. Трудно было сообразить, как к нему подобраться.

– А вы можете представить доказательства того, о чем говорите?

– Ни единого Здесь, в Лондоне, правда, в другом месте у меня есть официальное служебное удостоверение, которое выглядит один к одному как поддельное служебное удостоверение. Причем не слишком хорошо подделанное. Я уже объяснял вам, что стараюсь держаться подальше от своего посольства. На всякий пожарный случай.

– Тем не менее вы, по вашим словам, сотрудничаете со здешними властями.

– Так оно и есть, но мой визит строго конфиденциален. Ни Скотленд-Ярд ни Особый отдел ни за что не признают, что слышали мое имя.

– Мистер Ипполитов, вы что, пытаетесь убедить меня, что притащились из самой Москвы, только чтобы сказать мне все это?

– Что? Притащился из Москвы, чтобы сказать вам все это? Нет уж, поверьте, мы там не совсем с ума посходили. – Ипполитов подхватил свой непочатый стакан, двойную порцию неразбавленного виски, и без всякого видимого усилия осушил его. – Доктор Вейси, – продолжал он уже спокойнее, – прошу вас, послушайте. Основная причина моего приезда в вашу страну – кстати, я сопровождаю высокопоставленного сотрудника наших органов, специального уполномоченного Министерства юстиции, – состоит в том, чтобы помочь вашим властям подготовить обвинительные материалы против лиц, сейчас проживающих в Англии, которые, по имеющимся данным, повинны в военных преступлениях или преступлениях против прав человека в наших прибалтийских республиках, в том числе в Латвийской Народной Республике, где я служу вот уже одиннадцать лет. Однако, доктор Вейси, у меня, как и у вас, работы хоть отбавляй, у моего отдела – тоже, поэтому, пока я здесь, я помогаю им разобраться с несколькими менее значительными делами, мелкими делишками, вроде этого Рогачева или Данилова и кампании в его защиту, организованной Анной Даниловой. Не слишком обременительное дело, но оно уже отняло у меня два часа, не считая нашей нынешней в высшей степени приятной беседы. Вы позволите угостить вас еще чем-нибудь? – Ипполитов бросил взгляд на стойку и на флегматичную барменшу и слегка передернулся, возможно от смеха, хотя на лице его ничего не отразилось. – Или, может быть, вы бы предпочли на этом и закончить наш непринужденный диалог?

– Пить я больше не буду, спасибо. Хотя нет, пожалуй, я передумал: можно двойную порцию виски. Без ничего.

– Разумеется. – На сей раз в голосе Ипполитова не было и тени улыбки, и он тут же направился к стойке.

Ричард достиг своего рода устойчивого состояния нерешительности. Каждое следующее происшествие, казалось, только дальше уводило от ответа на вопрос, что же теперь делать. Он не сдвинулся с этой точки и когда двое хорошо одетых молодых людей и две того же покроя молодые женщины прошли сквозь двойные двери с позолоченными ручками в середину зала, огляделись и снова вышли. Больше ничего не произошло.

– Я решил для себя, что буду пить как можно больше виски, пока я здесь. – За последнюю минуту Ипполитов, похоже, немного обмяк. – Разумеется, в пределах разумного. А еще как можно больше пива, вина и джина. Не забывая и про водку. А также съедать все, что мне положат на тарелку, от ростбифа до капусты, каковая, как вам, возможно, известно, и составляет основу славной русской кухни. Мы ведь с вами пьем очень хороший виски, не так ли? Как я слышал, качество конечного продукта в значительной степени обусловлено влажностью шотландского климата.

– Чего вы от меня хотите, мистер Ипполитов?

– Извольте называть меня старшим офицером, – строго поправил его Ипполитов. Потом ухмыльнулся, обнажив широко расставленные зубы. – Простите, меня все тянет пошутить. Ну, раз уж вы спросили, доктор Вейси, я бы хотел от вас следующего: бросьте все это, позаботьтесь, чтобы эта затея была похоронена, а воззвание – отозвано. Вот и все. Проект закрыт. Все разошлись по домам. С вашей стороны это не будет такой уж большой жертвой, правда? Я вообще удивляюсь, как человек с вашим положением мог ввязаться в такую историю. Сколько я понимаю, вы хорошо представляете себе мисс Данилову, я имею в виду, ее прошлое, ее окружение и – как бы это выразиться – насколько ей можно доверять?

– Нет, – ответил Ричард. – Совсем не представляю.

– Но вы ведь наверняка знакомы со многими из ее здешних друзей.

– Нет. Только с людьми, у которых она живет.

– Мне это кажется совершенно неправдоподобным. Разве она не встречалась со своими друзьями?

– Встречалась, но меня со мной не брала. Говорила, что мне с ними будет скучно.

– И вы ей поверили.

– Да. Я арестован, старший офицер? Ипполитов снова ухмыльнулся:

– Простите, привычка. Итак, вы поверили мисс Даниловой на слово, во многом благодаря ее личному обаянию, – можете на это не отвечать. Вы имеете право хранить молчание, – добавил он с американским акцентом. – И все равно, доктор Вейси, послушайтесь меня и бросьте все это.

– Я уже давно только маленький винтик в этой машине.

– Знаете вы об этом или нет, но вы очень важный винтик. И вся машина мгновенно развалится на куски, если вы перескажете остальным то, что я рассказал вам. Вернее, конечно, только в случае, если вам поверят, а это в большой степени зависит от того, верите ли мне вы. К чему, как мы уже выяснили, у вас нет особых оснований. Вот и приехали.

– Вас послушать – вас не особенно заботит, верю я вам или нет.

– Поверьте мне, заботит, и еще как Должен вам сказать, мне мерзок этот Данилов-Рогачев и его поступки. Растление маленьких девочек – это гнусность. Вы верующий человек, доктор Вейси?

– Нет.

– Полагаю, вы много теряете, сэр. Как бы там ни было, Данилов не достоин никакой поддержки, в особенности такой влиятельной. Помимо этого… – Ипполитов сделал паузу, чтобы застегнуть расстегнувшуюся запонку на манжете голубой рубашки, – помимо этого, вмешательство в то, что часто называют внутренними делами моей страны, особенно в такой тревожный момент, как сейчас, представляется мне крайне опрометчивым.

– Этот довод я уже слышал, – проговорил Ричард, имея в виду Вторую даму сэра Стивена.

– Без сомнения. Ну что ж, пожалуй, я сказал все, что считал совершенно необходимым сказать. Или целесообразным. Я выполнил данные мне распоряжения, больше я ничего сделать не могу. Теперь – назад в гостиницу, еще парочка телефонных звонков, и на сегодня все. Но прежде, может быть, выпьете еще виски за счет моих служебных расходов?

– Нет, хватит. Выпейте, мистер Ипполитов.

– Я-то выпью. – Он поднял палец, призывая барменшу, и Ричард, к своему удивлению, увидел, как снулое создание рывком схватило чистую рюмку и ринулось к висящей вниз головой бутылке с виски. Рюмка прибыла к ним на металлическом подносике с бумажной салфеточкой и была подана еще одним размашистым и спорым движением. Ипполитов наблюдал за происходящим с вежливым вниманием, а на лице барменши отображалась скорее подчеркнутая незаинтересованность, чем простое отсутствие интереса. Впрочем, лицо ее заметно, хотя и кратковременно потеплело, когда Ипполитов поблагодарил ее, – причем акцент его стал при этом куда заметнее, чем раньше. Ричард изумился было, но вскоре перестал. Надо только собраться с силами, и он тут же уберется прочь из этого вертепа.

– Вы ничего не спросили меня о преступлениях против прав человека, из-за которых я приехал в вашу страну, доктор Вейси.

– Действительно, не спросил. Но даже если бы и спросил, вы бы мне ничего не сказали, верно?

– Может, и сказал бы. Вам это любопытно?

– Честно говоря, нет.

– Понятно. В таком случае нам, похоже, больше нечего поведать друг другу. Скажите мне только одно – если, конечно, хотите: вы воспользуетесь своим влиянием, которое, как я уже говорил, довольно велико, чтобы положить конец этому проекту?

– Вполне возможно. Сначала я думал, что нет, но теперь мне кажется, что это не исключено.

– От души надеюсь, что так оно и будет, мой друг. Видите ли… если смотреть шире и сравнивать, например, с этими преступлениями против прав человека, которые так мало вас заинтересовали, то получится, что гнусные делишки Данилова не представляют никакой важности. Однако как бы это объяснить? – если вглядеться попристальней, то представляют, и еще какую. Знаете, я, пожалуй, позвоню, куда собирался, отсюда, а потом просмотрю кое-какие записи, прежде чем двигаться дальше. Так что нам вроде как пора прощаться, но сначала… – Старший офицер снова выдержал паузу и слегка улыбнулся. – Я полагаю, что вы, как и любой другой, время от времени смотрите американские фильмы про преступления, сыщиков, полицию и всякое такое?