Ябеда - Алиса Гордеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Гера, — шепчу, до конца не доверяя своей интуиции.
— Спи, — тихо отвечает Савицкий и, аккуратно подхватив мое озябшее тельце на руки, перекладывает меня на кровать.
— Не уходи, — цепляюсь за ладонь Геры, когда он пытается укрыть меня одеялом.
— Не уйду, — обещает Савицкий и ложится рядом. — Я буду с тобой до утра.
— А твоя девушка? Она не будет ревновать? — мурлычу, не желая слышать ничего в ответ. Правда это или моя воспаленная фантазия, не важно. В это мгновение мне так тепло и уютно, что я готова на все, лишь бы продлить этот миг.
— Спи, Тая! — шепчет в мою макушку Савицкий, и я всецело отдаюсь моменту, позволяя себе хотя бы во сне попробовать счастье на вкус.
Глава 10. Иллюзия
Мои сны — моё проклятие!
Странная вещь сновидения. Кто-то летает, пока спит, кто-то видит фантастические миры и нежится в объятиях неземной любви, а кто-то путешествует во времени и совершает сумасбродные поступки. Наверно, мой мозг устроен неправильно: я редко вижу сны, да и их чаще всего забываю под утро. Но стоит мне заснуть рядом с Герой или в его кровати, как они торопливо стучатся в сознание, причём так явственно и четко, словно и не сны это вовсе.
* * *
Перед глазами снова тот зимний вечер. Гостиная в новогодних огнях. Вадим достаёт из-под ёлки красочные коробки с подарками и громко зачитывает имена. Мне достаётся зелёная, с блёстками и огромным алым бантом по центру. Затаив дыхание, я поднимаю крышку и разочарованно вздыхаю: опять коньки… Как бы сильно я ни любила кататься, каждый год получать одно и то же немного грустно.
— Что-то не так, Тася? — Моего плеча бегло касается мамина ладонь.
— Опять коньки? — растерянно хлопаю глазами, пока в шаге от меня Ника достаёт из коробки небесно-голубое платье с фатиновой юбкой, расшитое жемчужными бусинами, и пищит от удовольствия.
— Старые ведь уже малы, — пожимает плечами мама. — А Вадим для тебя залил лёд у озера!
— Спасибо! — бормочу, едва сдерживая слёзы: я тоже хочу платье, как у Ники, или хотя бы огромного плюшевого медведя, как у Милы, но новые коньки — мой предел.
— Тася, ты только взгляни! — Ника словно специально прикладывает к себе обновку и не может налюбоваться.
— А ты видела, там, на дне коробки ещё и диадема? — Мать моментально переключает внимание на сестру, и обе они вмиг забывают обо мне.
— Ты чего такая кислая? — Рядом с разбегу плюхается Арик. Его волосы взлохмачены, а на губах играет улыбка, искренняя, добрая. — Что у тебя там? — Он бесцеремонно заглядывает в мою коробку и заявляет на полном серьёзе: — Коньки? Круто! Это настоящие, как у олимпийских чемпионов?
— Я не знаю! — огрызаюсь в ответ и едва не прищемляю картонной крышкой его пальцы: нечего лезть, куда не звали!
— Тебе не нравится? — участливо интересуется Турчин. — Хочешь, я с тобой своим подарком поделюсь. У меня их как раз два. Вот, смотри!
Арик шустро выхватывает из моих рук коньки и опускает на мои колени две небольшие коробки, обёрнутые серебристой бумагой.
— Выбирай, какой хочешь!
— А что там? Ты знаешь?
— В одном точно билеты на игру хоккейной премьер-лиги. Я отцу все уши прожужжал, как хочу туда! А второй подарок от Вадима и Лизы. Что они положили, не знаю!
— Мне не нужны билеты! — фыркаю, морща нос, и тянусь к более увесистой коробке.
— Открывай! — нетерпеливо суетится рядом Арик и не может сдержать эмоций, когда замечает под крышкой полосатый шарф.
— Шарф? — Моему разочарованию нет предела. Желто-бордовый в крупную вязку он совершенно точно не затмит собой волшебного платья Ники.
— Ты ничего не понимаешь, Тась! — Турчин толкает меня в бок. — Это шарф настоящего гриффиндорца!
— Кого? — Смотрю на парня, как на умалишённого! Только мальчишки радуются всякой ерунде!
Но ответить Ар не успевает: в наш разговор бесцеремонно врывается Гера, уверенный, наглый, грубый. Он садится рядом со мной с другой стороны, и отчего-то мне становится неловко хандрить в его присутствии.
— Что, ябеда, получила по заслугам? — Гера брезгливо подцепляет двумя пальцами шарф из коробки, как дохлого червяка из лужи, и начинает смеяться. — Так тебе и надо, мелкая! Лживым ябедам другого и не дарят!
— Да брось, Герыч! — Арик наклоняется через меня к другу. — Тася просто маленькая ещё. Растерялась. Я не сержусь, если что. — Турчин подмигивает мне и широко улыбается. — Зато я сержусь! — шипит с другого бока Савицкий и, схватив в руки жёлто-бордовый шарф, обматывает его вокруг моей шеи, а потом тихо, так чтобы слышала только я, заявляет: — Ещё одна такая выходка, сопля мелкая, и я запру тебя на ночь одну на чердаке! Уяснила?
— Мама! — захожусь в испуганном крике. Скинув с колен коробки и стянув с шеи бестолковый шарф, спешу подальше от Савицкого. — Мама!
Мне страшно как никогда, но маме в очередной раз не до меня. Она не видит моих слёз и дрожащих губ, зато не сводит глаз с расшитого платья Ники.
— Знала бы ты, Никуша, сколько я обошла бутиков!
— Мама, меня мальчики обижают! — трясущимся голосом пытаюсь обратить на себя внимание.
— Ну теперь точно Валька Зайцева локти сгрызет от зависти! — самодовольно фыркает Ника, словно я моль в шкафу, а не ее младшая сестренка, которой нужна помощь.
— Мама! — отчаянно дергаю мать за платье, но кроме раздражения иных эмоций у нее не вызываю.
— Господи, Тася, ну чего тебе?!
— Меня мальчики обижают! Гера обещает запереть на чердаке!
— Не неси ерунды, дочка! Ника, милая, ты просто обязана примерить платье прямо сейчас!
— А можно? Правда?
— Ну, конечно! Пойдем в твою комнату, я помогу!
Оглядываюсь по сторонам, ощущая себя
