Механическое пианино - Курт Воннегут

– И я уверена, что вы действительно выиграете. Я это знаю, – сказала Катарина.

– А вы будете на Материке? – Материком назывался лагерь для жен и детей, а также для служащих-женщин, чье продвижение по службе все еще не было завершено. Он был отделен проливом от Лужка – острова, на котором собирались мужчины.

– Ближе я попасть не смогу, – сказала Катарина с оттенком зависти.

– И поверьте мне, это достаточно близко. Скажите, а Бад Колхаун едет?

Она покраснела, и он сразу пожалел, что задал этот вопрос.

– У него было приглашение, я знаю, – сказала она, – но это было до того, как… – Она огорченно пожала плечами. – Вы ведь знаете, что сказано в «Установлениях».

– Машины больше не в состоянии терпеть его, – мрачно сказал Пол. – Почему бы им не сделать приспособление, которое давало бы человеку бесплатную выпивку, прежде чем его вышибут? Не знаете ли, что с ним сейчас?

– Я не разговаривала с ним и не видела его, но я все же позвонила в контору Мэтисона и спросила, что собираются с ним сделать. Они сказали, что он будет контролером проектов для, – тут ее голос дрогнул, – для кррахов. – Здесь она дала волю чувствам и выбежала из кабинета Пола.

– Уверен, что он с этим великолепно справится! – крикнул ей вслед Пол. – Готов прозакладывать что угодно: через год мы не узнаем собственного города, если только Бад будет придумывать, чем следует заниматься кррахам.

На ее столе зазвонил телефон, и она передала Полу, что доктор Эдвард Финнерти стоит у ворот и желает поговорить с ним.

– Свяжите его по рукам и ногам, наденьте ему на голову мешок, и пусть четверо конвойных введут его. С примкнутыми штыками, конечно. И не забудьте описать все это доктору Шеферду.

Десять минут спустя вооруженный охранник препроводил Финнерти в кабинет Пола.

– Боже мой, вы только поглядите на него! – воскликнул Пол.

Волосы Финнерти были аккуратно подстрижены и причесаны, лицо румяное, сияющее и чисто выбритое, а костюм, хотя и поношенный, был выглажен и тщательно вычищен.

Финнерти недоумевающе поглядел на него, как будто не понимая, из-за чего это он поднял такой шум.

– Я хотел воспользоваться твоей машиной.

– Только торжественно пообещай стереть все отпечатки пальцев, когда закончишь свои дела.

– О, ты, наверное, злишься на меня из-за этой истории с пистолетом. Извини, что я выбросил его в речку.

– Значит, ты знаешь об этой истории?

– Конечно, и как Шеферд написал на тебя докладную о том, что ты пустил меня на завод без сопровождающего. Силен. – Проведя менее недели в Усадьбе, Финнерти успел усвоить грубоватые вульгарные манеры, искусственность которых сразу бросалась в глаза. Казалось, что теперь его просто нельзя заподозрить в дружбе с кем-либо из уважаемых людей.

– Откуда ты все это знаешь?

– Ты просто поразился бы, если бы знал, кто и о чем знает и каким образом они добывают сведения. Просто обалдеешь, поняв, что творится в том мире. У меня только сейчас начинают открываться глаза. – Он наклонился к Полу в порыве искренности. – И знаешь, Пол, я нахожу себя. Наконец я начинаю находить себя.

– И каким же ты нашел себя, Эд?

– Эти несчастные простачки по ту сторону реки – вот люди, среди которых мое место. Они настоящие, Пол, настоящие.

Пол никогда не сомневался в том, что они настоящие, и поэтому не знал, как ему откликнуться на столь важное сообщение Финнерти.

– Ну что ж, я рад, что ты наконец после стольких лет нашел себя, – сказал он. Финнерти постоянно находил себя с тех пор, как Пол познакомился с ним. А спустя несколько недель он обычно оставлял этот свой вновь обретенный облик с яростным возмущением к самозванцу и тут же обретал нового. – Это просто великолепно, Эд.

– А как насчет ключей от машины? – спросил Финнерти.

– Не будет ли бестактностью спросить, зачем?

– Она мне нужна. Я хочу взять свои вещи у тебя и отвезти их к Лэшеру.

– Ты живешь у Лэшера?

Финнерти утвердительно кивнул.

– Просто поразительно, как здорово мы это наладили с самого начала. – В его тоне чувствовалось неприкрытое презрение к поверхностной жизни Пола. – Ну, так дашь ключи?

Пол бросил их ему.

– Как ты намерен провести остаток своей жизни, Эд?

– С людьми. Там мое место.

– Ты знаешь, что тебя разыскивают фараоны из-за того, что ты не зарегистрировался?

– Это придает жизни особую прелесть.

– Тебя же могут засадить в тюрьму!

– Ты боишься жить, Пол. И в этом все дело. Ты знаешь Торо и Эмерсона?

– Имею очень смутное представление. Примерно такое же, какое было у тебя до того, как Лэшер тебя проконсультировал, готов держать пари.

– Во всяком случае, Торо оказался в тюрьме, потому что не платил налогов, которые должны были пойти на финансирование Мексиканской войны. Он был против войны. И Эмерсон пришел к нему в тюрьму на свидание. «Генри, – сказал он, – почему ты здесь?» И Торо ответил: «Ралф, почему ты не здесь?»

– По-твоему, мне следовало бы желать попасть в тюрьму? – спросил Пол, пытаясь извлечь для себя какую-нибудь мораль из этого анекдота.

– Страх перед тюрьмой не должен мешать тебе делать то, во что ты веришь.

– Он и не мешает. – Пол понял, что очень трудно найти то, во что можно было бы по-настоящему верить.

– Раз не мешает, значит, не мешает. – В голосе Финнерти явно слышалось недоверие. По-видимому, друг с северного берега реки со всей его ограниченностью начал его раздражать. – Спасибо за машину.

– Всегда в твоем распоряжении. – Пол почувствовал облегчение, когда за новым Финнерти – Финнерти этой недели – захлопнулась дверь.

Катарина опять открыла дверь.

– Он меня пугает, – сказала она.