Нежность августовской ночи - Татьяна Тронина

Через час она уже стояла перед дверью Куделиных и вынимала из сумочки ключ. Да, у Нины был свой ключ…

Стоя перед дверью, на лестничной площадке, Нина слышала голоса в квартире – в основном вопли детей, женский смех… Грохот, топот. Обрывки музыки.

Там – была жизнь. Там – было счастье. Счастье, украденное у нее, Нины. Она не берет чужого, она сейчас возвращает себе свое.

Нина вставила ключ в замочную скважину, повернула несколько раз.

– Валя, ты слышишь? – Голос мадам Куделиной.

– Что?

– Кто-то дверь открывает… Мама с дачи решила приехать? Так чего же она не предупредила…

– Сиди, – жестко, испуганно – это Валентин. – Сиди, я сказал. Мало ли что…

Нина толкнула дверь и вошла. В прихожую навстречу ей из комнаты шагнул Валентин. Увидев гостью, он побледнел.

– Ты с ума сошла… – едва слышным шепотом произнес он. – Уходи. Скажи, что ошиблась этажом. Мои все дома. Уходи немедленно!

– Нет, – тихо, серьезно ответила Нина.

Валентин ничего не успел ответить – в прихожую вслед за ним выскочила и Зина.

– Кто там пришел? Ой, вы к кому? Я не понимаю, а ключ-то откуда… – пролепетала мадам Куделина, с интересом разглядывая Нину. – Валь, это к тебе? Но почему…

Нина в первый раз столкнулась с Зиной лицом к лицу. Что сказать – в Зине Куделиной не было ничего особо привлекательного. Обычная тетка-домохозяйка, растрепанная и чудаковатая… Странное, нелепое создание. Бедняжка…

– Валентин, может, ты объяснишь? – спокойно произнесла Нина. Она уже продумала план – самой не выступать, много не говорить, просто поставить мадам Куделину перед фактом. И все. А там уж пусть Валентин объясняется со своей супругой…

Валентин молчал, глядя на Нину с ужасом и упреком.

– Валя, объясни же… – растерянно повернулась мадам Куделина к мужу. – Кто эта женщина?

В этот момент в дверь просунулись три лица. Если снизу вверх – Саня, Лиза, Иван – вспомнила Нина имена детей. Вот они, те, кто каменной гирей висели на Валентине, не пускали его…

– Ма…

– Пап, ты скоро?

– Ма-ам! А кто эта тетя?

Валентин молчал, мадам Куделина притихла, и Нине все равно пришлось брать инициативу в свои руки.

– Пожалуйста, нам надо поговорить. Тет-а-тет.

– Что? – первой очнулась мадам Куделина. – А… Дети, не мешайте, это к нам с папой. По делу… Лиза, присмотри за Санечкой.

Нина направилась по коридору к самой дальней комнате – спальне. То, что она так хорошо ориентируется в чужой квартире, должно подействовать на эту Зину. Скандалить, качать права, вопить при детях – отдайте мне вашего мужа – глупо и неэстетично. Достаточно уверенно пройти по коридору.

В спальне Нина сразу же села на подоконник.

Валентин встал посреди комнаты, опустив руки… мадам Куделина прикрыла дверь изнутри и сразу тревожно уставилась на Нину:

– Вы кто? Зачем вы пришли? Откуда у вас ключ?

Нина протянула руку, не глядя, взяла с книжной полки тяжелый семейный альбом. Так же быстро перелистнула несколько страниц. Она знала тут все наизусть.

Нина протянула раскрытый альбом мадам Куделиной и ногтем постучала по старому школьному фото:

– Это я.

Валентин по-прежнему молчал, мадам сосредоточенно разглядывала снимок. Наверняка мадам знала это фото наизусть («а вот папа наш, в центре стоит!»), но и предполагать не могла, что юная девушка рядом с «папой» – его первая любовь. Нина Сотникова…

– И что? – прошептала мадам. – Что это значит… Нина?

– Нина, зачем ты? – больным голосом произнес Валентин.

– Зачем? Затем, что пришел час. Сколько можно… Двадцать лет скрываться от людей! Двадцать лет – встречи украдкой… – печально, тихо, но твердо сказала Нина. – Если ты, Валечка, боишься открыться своей жене, то это сделаю я.

– Я не понимаю… – пролепетала мадам. – Какие двадцать лет? Вы встречаетесь – двадцать лет? Валя… Это ведь неправда?

– Разумеется, неправда! – вскинул голову Валентин. – Я только тебя люблю, Зина.

Боже, как предсказуемо, как банально! Примерно такого разговора Нина и ожидала. Валентин, конечно, все отрицал – мужчины боятся перемен, они очень консервативны. Это нормально. А вот Зина мужу обман не простит. Недаром Валя столько лет оберегал покой жены – знал, насколько та чувствительна, обидчива… Зина не спустит измену мужа на тормозах – именно на это и рассчитывала Нина, придя сюда сегодня. Главное, чтобы Валентин не сильно обиделся на нее, Нину.

Поэтому – лишнего не говорить, Зину напрямую не оскорблять. Твердить о любви – любовь, она все оправдает… Как только Валя поймет, что Нина пришла сюда потому, что кончились силы терпеть, он простит этот визит.

И все тогда будет хорошо. Все вернется на круги своя…

Валя + Нина = любовь. Вот она, формула счастья, вырезанная перочинным ножом на школьной парте тысячу лет назад.

– Зина… – Валентин бросился к жене, обнял ее. – Миленькая моя! Не верь этой ведьме! Не верь! Ничего не было… Только ты, только дети… ты самая-самая, ты мой ангел… Разве ж я променяю тебя на кого?

«Ведьме»! Нет, а оскорблять-то зачем? – обиделась Нина. Все-таки какие они неблагодарные, эти мужчины!

Зина попыталась оттолкнуть мужа:

– Нет… Не трогай меня.

– Зиночка! Зина!

– Двадцать лет… все было обманом. Вся жизнь – обман… ложь! – пролепетала мадам Куделина. – Уйди.

– Зина! – Валентин лихорадочно целовал руки жены.

– Все – обман… Неправда. Вся жизнь… – бормотала та.

– Зина… Я тебя люблю! – неистовствовал Валентин. Потом обернулся к Нине, терпеливо дожидающейся конца этой сцены. – Ты… Что ты наделала? Будь ты проклята… – Он затряс сжатыми кулаками над головой.

– Валя… я же люблю тебя! – Нина заплакала от обиды. Она, конечно, ожидала, что Валентин будет упрямиться, отрицать их связь, но то, что он позволит себе оскорблять ее, Нину… Женщину, которая столько лет его ждала, столько вытерпела!

– Господи, как ты мне надоела, – с ненавистью произнес Валентин, глядя Нине в глаза. – Хоть бы ты сдохла. Как мне от тебя освободиться, как?!

– Что ты такое говоришь? – прошептала Нина в ужасе. – Опомнись, ты сам потом будешь жалеть… Валька, мы же две половинки. У нас любовь – на всю жизнь… Мы созданы друг для друга!

– Зина, не слушай ее. Да, у нас с ней было. Но это ничего не значит. Я ее уже давно ненавижу… Меня тошнит от нее.

– Да, тошнит… – возмутилась Нина. – Двадцать лет тебя тошнит! Ты же не мазохист… Не ври, Валечка… ты тоже меня любишь. Просто ты боишься перемен. Зина, вы не думайте, я не стану запрещать ему встречаться с детьми, помогать вам… Я не злодейка, в конце концов!

Стоило Нине упомянуть про детей, как Валентин окончательно взбеленился. Он вдруг подскочил к Нине, схватил ее за волосы, сдернул с подоконника.