Вавилонская башня - Эвелин Кленгель-Брандт

Сведения об этом обряде содержатся и в других текстах I тысячелетия до нашей эры, так что нет причин отказываться от соответствующего предположения и применительно к Мардуку и его супруге Царпанитум. Если считать, что «священный брак» действительно совершался во время новогоднего праздника, то наиболее вероятным окажется момент вслед за возвращением из Дома акиту. После окончания прочих важных церемоний этот акт становился как бы финалом всех торжеств. Так как для него скорее всего избиралось ночное время, то, вероятно, самой подходящей могла быть ночь с одиннадцатого на двенадцатый день празднества. Свидетельства шумерской поры позволяют считать, что телесное соитие, будь то фактическое или символическое, вместо богов совершали царь и жрица высокого ранга. Упоминание Геродота на этот счет, возможно, следует рассматривать как подтверждение того, что такое бывало и в более поздние времена.

Приведенные выше тексты и факты не снимают всех проблем, так что вокруг Вавилонской башни и ее функций до сих пор не утихают споры. Была ли она только непомерной по величине «подставкой» для помещения, в котором свершался «священный брак», или там происходили и другие торжественные церемонии? Часто приводятся также соображения в пользу того, что Башня служила одновременно и гробницей. Обоснование этой точки зрения часто встречается у греческих и римских авторов. Так, Страбон сообщает о «гробнице Бела, разрушенной, как утверждают, Ксерксом». Полагают, что Диодор Сицилийский считал «гробницей Нина» башню в Ниневии. Корни такого понимания уходят далеко в глубь времен, что подтверждается ассирийским комментарием, касающимся порядка проведения празднеств, где зиккурат назван гробницей бога Ану. В давних научных исследованиях высказывалось мнение, что храмовая башня была если не гробницей Мардука, то по крайней мере местом его заключения во время культовой драмы, разыгрывавшейся во время новогоднего праздника. Эта гипотеза в наше время почти не пользуется признанием.

Как сказано выше, описание в «Табличке об Эсагиле» свидетельствует, что в верхнем храме, на вершине зиккурата, помещалась не только святая святых Мардука, но и многочисленные другие культовые помещения. Это важный довод в пользу того, что здесь кроме «дома священного брака» находилась также и святилище, где почиталось несколько других богов. Проходившие здесь церемонии носили, как предполагают, весьма замкнутый характер, и доступ к ним имели лишь немногие специально посвященные жрецы. Встречающиеся от случая к случаю в клинописных текстах упоминания о наличии на храмовой башне какого-то гигуну позволяют допустить, что под этим термином подразумевается жилище божественной супружеской пары.

Полезно вкратце привести еще кое-какие соображения относительно назначения храмовых башен, встречающиеся в научной литературе. В зиккурате хотели видеть своего рода трон божества, увенчанный храмом. Этот тезис, связанный с представлением о двух храмах, храме обитания божества и храме его явления верующим, нес на себе несомненный отпечаток антропософского мировоззрения его автора, Вальтера Андрэ. Он считал верхний храм обиталищем бога, где тот пребывает, прежде чем спуститься в нижний храм и воплотиться здесь в свое культовое изображение. Величественная центральная лестница зиккурата служила именно для сошествия божества. Таким образом, зиккурат оказывается связующим звеном между небом и землей. В этом толковании содержатся соображения, заслуживающие внимания, потому что само имя Вавилонской башни — «Дом основания небес и земли» — может указывать на связующую роль святилища. Та же идея, возможно, заложена и в наименованиях других зиккуратов Месопотамии. Так, башня в Ларсе звалась «Связь небес и земли», в Дильбате — «Дом, где находится место пребывания небес и земли». Другие наименования больше подчеркивали сходство сооружения с горой, как, например, в Ниппуре и в Казаллу, где башни соответственно назывались «Дом-гора» и «Дом, являющийся лестницей на гору».

Делались попытки объяснить эти названия, прибегая к мифам, особенно к мифам о сотворении мира. Один из этих мифов начинается словами: «Когда на горе (по имени) «Гора небес и земли» Ану породил богов Анунну». Следовательно, тогда Мировую гору представляли себе как место сотворения мира. Описание убиения праматери Тиамат в неоднократно упоминавшемся здесь мифе о сотворении мира заканчивается расчленением ее тела и образованием из него небес и земли. Вероятно, зиккурат мыслился как несущая и связующая стихия, препятствующая столкновению обеих частей, а первоначальный холм — как место, где в новогодние дни богам назначается их судьба. Возможно, что в связи с этим следует учитывать и ту роль, которую зиккурат мог играть как символ Мировой горы.

И, наконец, следует остановиться еще на одном предположении, часто упоминаемом в литературе в связи с предназначением башенных построек. Известно, что как раз в I тысячелетии до нашей эры в Вавилонии особый подъем пережили астрономия и астрология. Как астрономия, опирающаяся на точные наблюдения и расчеты, так и умозрительная по самой своей сути астрология вплоть до средних веков тесно ассоциировались в сознании современников с «халдейскими» мудрецами. Начало знаниям о движении звезд и планет, о солнечных и лунных затмениях было положено в Вавилонии, и именно отсюда, будучи развиты дальше греками и арабами, эти знания дошли до наших дней. Считалось, что наблюдения над звездами, осуществлявшиеся с помощью самых примитивных вспомогательных средств, проводились с верхних платформ башенных построек, служивших, таким образом, своего рода обсерваториями. Так как все наблюдения вели жрецы, то вполне возможно, что ради этой цели они имели доступ к верхнему храму. Разумеется, интерес к звездам носил в те времена религиозно-культовый, а не научный характер. В частности, для проведения новогоднего праздника важны были сведения как о моменте весеннего равноденствия, так и о времени восхождения определенных звезд, наблюдение которых удавалось осуществить с высоты башни. В определенных случаях и произнесение молитв увязывалось с восходом отдельных звезд, а происходило оно именно на зиккурате, что явствует из следующего описания культового праздника:

«В первую ночную стражу на крыше верхнего храма зиккурата

святилища Реша, когда воссияет звезда «Великий Ану Неба» когда звезда «Великая Антум Земли»

в «Большой повозке» (Большой Медведице) воссият,

ты произнесешь: «Подобно прекрастному явлению звезд, неба,

Ану, царь, восходит, прекрасный образ». Золотой стол для Ану и Антум

Неба ты поставишь, подашь «Ану и Антум Неба» воду для (омовения) рук,

накроешь стол, как надлежит; мясо быка, овцы и птиц приготовишь; лучшее пиво

и давленое вино поставишь, всякого рода садовые плоды подашь изобильно,

посыплешь… и поджаренной муки на золотой поднос для благовоний,

нальешь из золотого кувшина давленого вина; на семь золотых «высоких столов»

пожертвуешь Юпитеру, Венере, Меркурию, Сатурну и Марсу, Луне и Солнцу при их появлении…»{55}

Этот текст, происходящий из Урука селевкидской поры, по-видимому, показывает, что боги почитаются на местном зиккурате в их астральных ипостасях.

Обилие изложенных