Двойная измена. Мои (не)истинные (СИ) - Екатерина Гераскина

приземлилась ровно к нему в объятия. Оборот произошел мгновенно. И вот он уже прижимал к себе стройное и такое желанное тело Вики. Слышал, как сбилось ее дыхание, как напряглось тело, когда она поняла, что они полностью обнажены, и вокруг нет никого, кто бы мог им помешать.

Раймонд смотрел в ее глаза и тонул в их колдовской глубине. Они манили и затягивали в бездну страсти и желания. Звали, влекли и обещали невероятное блаженство. Он оскалился голодной и жадной улыбкой. Затем почувствовал, как она откликнулась на его эмоции. Но сил, чтобы продолжить их игру, не было. Все ограничители сорвало, стоило только увидеть реакцию ее тела. В голове Раймонда пульсировало только одно: обладать, заявить свои права на эту женщину, присвоить и не отпускать. Ей больше не уйти и не скрыться. Никогда. Он так изголодался по ней за те месяцы, что рисковал потерять контроль. Он прижал ее к себе, притягивая одной рукой, отрывая от земли. Другой сжал грудь и с удовольствием ущипнул за возбужденную вершинку.

Ее стон наслаждения превратили его в безумца: алчного, ненасытного и жадного. Раймонду было мало ее, мало ее тела, он хотел быть с ней, и хотел быть в ней. Прорости в нее и привязать к себе. Лишь понимание того, через что прошла его женщина и, возможно, просто не готова к близости, помогло Раймонду взять контроль над своими желаниями и усмирить их… на время. Он видел, как устала Вика, а спать в лесу в его планы не входило.

— Здесь недалеко озеро, — тихо прорычал ей на ухо и прикусил мочку, наслаждаясь ее стоном и вмиг сбившимся дыханием.

Он услышал, как только что успокоившееся сердце Вики снова забилось, грозясь вырваться из груди. И ему безумно нравилось, что именно на него у нее такая реакция. По ее лицу он видел, что сил у нее не осталось, и снова оскалился. Бешеный забег понравился Раймонду и Вике. Он подхватил ее на руки, крепко прижал к себе и понес свое величайшее сокровище.

Он думал, вода поможет взбодриться сонной волчице, а ему привести мысли и остудить свой пыл. Но как же он ошибался. Ее обнаженное тело в свете луны, распущенные шоколадные волосы и манящая улыбка заставили сорваться. Задорный смех и лукавая улыбка обольстительницы сменились протяжным стоном, стоило только ему подхватить ее под стройные бедра.

«Моя… Наша…» — пульсировало в голове Раймонда.

Все желания и непотребные мысли снова вспыхнули сверхновой. Прохладная вода приняла их в свои объятия. Но не остудила пыла, а разогрела.

— Я… не смогу сдержаться. Ты… сплошное искушение. Всегда… такой была. А теперь стала еще… более манящей. Вика-а-а-а… — хрипло простонал Раймонд и, оттянув голову маленькой бестии, заглянул той в глаза, чтобы прочитать в них о… ее желании.

— Р-р-райм. Не могу больше ждать…

Это все на что хватило его женщины. И больше не сомневаясь, только простонав о взаимного счастья, Раймонд, наконец, опустил Вику на себя, врываясь в нее и сжимая за бедра. Виктория простонала грудным голосом, отчего все тормоза отказали у Раймонда. Было нестерпимо жарко и даже вода, что доходила до груди пары, не помогала, ощутить живительную прохладу. Вика горела в объятиях Раймонда, стонала и кричала. Она царапала его спину до крови, отросшими когтями, но никто из них не обращал на этом внимание. Они были погружены в свои ощущения. Они остервенело целовались, кусая губы и смакуя капельки крови, что выступали на них от их клыков. Глаза их давно перестали быть человеческими. Сейчас оба они походили на оголодавших зверей.

— Ты нереальна… моя… только моя…

— Ваша… — простонала Вика от еще более глубокого толчка.

— Наша, — согласился Раймонд и больше не сдерживаясь, оторвался от губ своей женщины. Он оттянул ее за волосы, насаживая и замирая. Приподнял губы в зверином оскале и вонзил свои клыки в ключицу Вики. Она забилась в сумасшедшем оргазме и разлетелась на миллион мелких осколков. Боль от укуса смешалась с небывалым удовольствием. Тело Виктории начало дрожать, но оборотень крепко держал ее в своих объятиях. Пока и сама не отправился по пути удовольствия и не достиг финала. Только тогда он выпустил нежную одуряюще пахнувшую плоть из своих клыков. Слизал ручейки крови и уткнулся мокрым от пота лбом в плечо любимой. Она продолжала мелко дрожать, у нее даже не было сил, чтобы продолжить держаться на мощном, раздавшимся вширь, теле оборотня. Тот сам придерживал ее под бедра. А голову, что она положила на его грудь, удерживал другой рукой. В его объятиях она казалась маленькой и беззащитной. А вскоре и вовсе ее дыхание выровнялось, и она уснула. Возбуждение Раймонда, наконец, отпустило и тот смог выйти из Виктории. Так и удерживая на себе ее хрупкое, но такое желанное тело, он пошел в сторону отеля, думая о том, что не дело — жить ей в гостинице. Пора бы присмотреть им особняк для их большой семьи. Плевать на ее сопротивление, он больше ее не отпустит.

Глава 13

Вильям и Джереми Краспери сидели в гостиной родового особняка и следили за тем, как их мать строит из себя святую невинность. Радовало пока одно, что отец не стал заступаться за мать, решая послушать, чем таким могла она разгневать его детей.

Да. Перепутала имя истинной Джереми. Но как показывал опыт мужчины здесь было что-то еще. Иначе бы Вильям не пришел и не прожигал мать таким ледяным взглядом. Женщина бросала умоляющие взгляды на супруга, но тот лишь встал, подошел к бару и налил себе виски, опрокидывая бокал залпом. В конце концов, он всегда говорил, что распускать сплетни ровно как и слушать их недостойно женщины их рода. Но с недалекой женской сутью приходилось мириться. Так пусть Ванесса теперь сама оправдывается перед сыном.

Отец, лорд Бенджамен Краспери, разместился в одиночном кресле и, покачивая вторую порцию виски в бокале, воззрился на свою семью.

— Откуда ты узнала об истинной, мама? — хмуро спросил Джереми. Отец семейства поморщился от сухого и официального тона сына, в конце концов, тот разговаривает с матерью.

— Сын, полегче. Ты ведь говоришь с той, кто даровала тебе жизнь, а не с одним из своих подчиненных или преступником на допросе, — хозяин особняка отпил из бокала, поджимал губы от крепости алкоголя.

— Ты многого не знаешь, отец. И попрошу пока не вмешиваться, — не уступил ему Джереми, лорд Бенджамин лишь усмехнулся. Его порода. Принципиальная и не терпящая полумер.

— И все же.