Папарацци (СИ) - Макарова Елена А.

— Тогда вам повезло: мы угождаем гостям с очень изысканными вкусами, — будто зачитывала прейскурант. — За закрытыми дверями нашего клуба они могут безбоязненно давать свободу всем своим внутренним демонам.

— Это именно то, чего я хочу, — подтвердила.

— Мы строго относимся к отбору своих членов, это эксклюзивные вечеринки. Как я уже говорила, главное для нас защищенность наших гостей. Под запретом камеры, телефоны и иные гаджеты.

— Ясно, я не против таких правил, — соглашалась на все условия, хотя сомневалась, что я когда-нибудь попаду в клуб.

— Ни один мужчина не смеет прикоснуться к женщине без ее разрешения. Тем, кто не проявляет подобающего уважения, ошибочно принимая клуб за бордель, навсегда закрыт путь обратно.

— Сурово, — не думала, что она такая принципиальная, — но справедливо.

— Верно, — ее будто порадовала мое полное одобрение. И это разожгло ее интерес к моей персоне. Она, как хищник на охоте, почувствовала запах крови и пошла по кровавым следам: — Какой секс вы предпочитаете?

— Зависит от настроения, — обошлась туманно неопределенностью, — всё есть в моей анкете.

Но ее не устраивали общие фразы — она хотела играть:

— Хочу услышать от вас лично, — подалась вперед. — Расскажите о вашем самом ярком оргазме. Нынешний ваш любовник доставлял вам удовольствие?

— Да, — тоже сменила позицию, сокращая между нами расстояние, — и иначе он давно стал бы бывшим.

— Не бойтесь делиться своим чувственным опытом, — предлагала разыграть из себя близких подруг, которые делятся всем, даже подробностями интимной жизни.

— Я и не боюсь, — в том числе тебя, — всего лишь предпочитаю заниматься сексом, а не болтать о нем.

— Вы многое теряете, — дала “дружеский” совет. — Попробуйте проговорить, что вам нравится. Это раскрепощает. Вы зажаты, — причислила к стану проигравших, считая, что я ей неровня: ни в постели, ни в жизни.

Я, и правда, чувствовала себя проигравшей. Она с самого начала кто я: все время называла настоящим именем. И я прекрасно понимала, кто сдал меня.

Терять было уже нечего, и мне необходимо уколоть ее хоть чем-нибудь.

Я поставила локти на стол, почти вплотную приближаясь к ней:

— Мне нравиться трахаться с ним, — медленно проговаривала слова, чтобы она в полной мере прочувствовал и прожила смысл каждого. — И неважно чем он доведет меня до оргазма: членом, пальцами или языком. — Она чуть сощурила глаза, рисуя в своем воображении эти картины, и я с удовольствием питала ее фантазию новыми образами. — Люблю, когда, сгорая от непреодолимого желания, он усаживает меня к себе на колени прямо в машине или опрокидывает на стол прямо в офисе; когда жестко берет сзади, превращаясь в дикаря; когда изводит ласками всю ночь напролет. — Она слушала с каменным лицом, только горящие яростью глаза выдавали, но на последнем предложении ее маска Мадам пошла трещинами, обнажая истинное лицо — уязвленной соперницы: — Но больше всего мне нравится заниматься с ним любовью.

Так тебе достаточно раскрепощенно, сука? Знай и живи с этим.

Она выпрямилась, перевоплощаясь в Мадам:

— Я отправлю вам именное приглашение на завтра.

Зря она думает, что сможет раздавить меня одним пальцем, как какое-нибудь надоедливое насекомое.

— До завтра, — встала из-за стола и победоносно направилась к выходу, мысленно продумывая детали нового плана. Все-таки придется втянуть в это Машку. И Митьку просить помочь.

Не сдамся без боя!

34

Вика

Я стояла перед обшарпанной дверью, больше похожей на вход в дешевую пивнушку нежели в элитный клуб. Но ошибки не было: мы с Митькой несколько раз сверили адрес и точно уверены, что приехали в верное место. Сам парень вместе с Машкой ждал в машине за углом, я же мерзла на улице в вечернем платье и туфлях. Накинутое сверху пальто не спасало от промозглого ветра.

Надеясь, что Мадам не сыграла со мной злую шутку, я потянула за ледяную металлическую ручку, открывая себе путь в таинственный “чувственный мир” — как гласила надпись на приглашении. Сучка и тут не поленилась и щелкнула меня по носу — указала мое настоящее имя. Но, если ее система работает так, как я думаю, то неповторимая Мадам собственноручно предоставила мне лазейку, чтобы обдурить себя. Главное, чтобы всё пошло по плану.

Теплая волна прокатилась по щиколоткам, стоило только распахнуть дверь. Ступеньки вели вниз сквозь тусклый свет неоновых ламп.

Шаг за шагом я спускалась, скользя ладонью по полированным перилам. Воздух будто накалялся, становясь все горячей, нос щекотало от незнакомого пряного запаха. Осторожно, ненавязчиво он манил в глубь, распаляя любопытство.

Последний стук моих каблуков — и я в зеркальной комнате, наполненной золотым сиянием. По обе стороны от массивной резной двери стояли двое мужчин в идеально сидящих костюмах. Лица их полностью были скрыты за венецианскими масками. Оба склонил головы в знак приветствия, один из них протянул руку, по-видимому, требуя приглашение. Их образы, скорей всего, были призваны создавать атмосферу таинственности и очарования маскарада, но мне сделалось жутко. Застывшие безжизненные образы, которые нельзя читать. Как предугадать действия человека, не видя его лица? Своё я тоже прятала за черной кружевной маской, которая как узорная тень легла мне на глаза. И то была не моя прихоть, того требовал дресс-код. Пришлось потратить время, чтобы отыскать подходящее коктейльное платье, чулки и белье. Последнее я не собиралась никому демонстрировать, просто оно заканчивало целостный образ раскрепощенной, сексуальной женщины.

Безмолвный мужчина провел пару манипуляций с моим пригласительным и своим планшетом, видимо, сверяя данные. Я едва не вздохнула от облегчения, когда он кивнул своему напарнику, давая добро. Но я поспешила с выводами, он лишь дал сигнал приступить ко второй части — досмотру.

Когда в моей крохотной сумочке охранник ничего не нашли, то с дотошностью ищейки обыскивал непосредственно меня. В какой-то момент показалось, что шаря ладонями по моим спине, бедрам и груди, он явно думает не о работе. Он негромко кашлянул, задев пальцами плотное кружево чулок, и отступил назад. Второй вернул мне сумочку и повесил на шею тонкий шнурок. По груди скользнул холодный серебряный кулон с гравировкой — мой заветный пропуск.

Распахнулись двери и в теплом полумраке, словно свечного освещения, коридора меня встретил еще один джентльмен, судя по строгому смокингу. Протянул руку ладонью вверх, предлагая услуги провожатого.

Ковровая дорожка делала поступь беззвучной, и мы, словно тени, плыли сквозь сводчатые арки к главному залу. Я уже слышала музыку, ловила смех, когда мужчина остановился, почтенно поклонился и предоставил возможность проделать оставшийся путь в одиночестве. Как прыжок в воду, сделала последний шаг и словно попала в другую реальность.

Воздушные палантины сплетались под потолком словно паутина в абстрактное кружево, и невесомыми балдахинами спадали вниз, погружая всё вокруг в алую дымку. Черными всполохами виднелись шелковые ленты, которые нежно ласкали мои открытые плечи, пока я шла вперед. Они сплетались в танце с палантинами и их плавное, размеренное дыхание создавало иллюзию бесконечного движения. Исчезла твердая уверенность в чем-либо, кружило голову. Я не сразу разглядела людей, которые как по волшебству, возникали и снова исчезали; не сразу осознала, что нарисованные лица лишь маски — так органично они вписывались в созданный здесь сюрреалистичный мир.

Среди беззаботно беседующих гостей, облаченных в изысканные смокинги фраки и платья, я то и дело натыкалась на обнаженные тела. Вот она, свобода быть собой, о которой так заботилась Мадам.

Рядом с практически джентльменом, одетого по всем правилам высшего общества, можно было увидеть женщину, которая будет держаться и вести себя не хуже истинной леди, только с одной лишь поправкой — она была абсолютно голой. Туфли и маска не в счет. При это все вели себя так, будто это естественно — никакого осуждения. Ты можешь надеть красивое вечернее платье; можешь предстать в кружевном белье; или же чувствовать себя королевой бала, щеголяя голышом.