Папарацци (СИ) - Макарова Елена А.

— Только перекормила, — медленно обходила комнату по периметру, гадая, где я оказалась.

— Знаю, — словно извиняясь за семью, — с ними никогда не покидает чувство, что они готовят тебя на убой.

Я рассмеялась и остановилась напротив знакомой установки.

— Это что? Караоке? — и без разрешения принялась проверять работает ли та.

— Старая родительская забава, — с ностальгией и долей сожаления глянул на микрофон у меня в руках, — которую они забрали собой их прежней жизни, когда это было нашим единственным развлечением.

— Так ты не родился в золотой колыбели? — куда-то нажала и это гулким звуком отдалось в динамиках.

— Вы ничего не знаете обо мне, Виктория, — иронично попытался пристыдить меня. — Наша семья была рядовой, средний класс.

— На чем же вы поднялись? — протянула ему микрофон, как заправский репортер. — Лихие девяностые сыграли свою роль?

— Я не такой старый, — оттолкнул мою руку, не желая поддерживать игру, — чтобы подняться в девяностые.

— Не нервничай, в твоем возрасте это вредно, — прогремел мой голос из динамиков, когда я сама заговорила в микрофон. Полностью включила караоке, и начала перебирать базовый репертуар.

— Что ты делаешь? — заподозрил, что я задумала нечто безумное.

— Это же караоке, — объясняла логику своего поступка, — собираюсь спеть.

— Все-таки напилась? — вздохнул и потянулся за микрофоном. Но было уже поздно: зазвучала музыка, на экране начался отсчет и появились первые строчки песни.

32

Андрей

Совсем немного не хватило, чтобы вырвать из рук микрофон, но пьяная Вика была на редкость ловкой. Она убежала в самый дальний угол комнаты и запрыгнул на диван, вообразив его концертной сценой.

— Прошу, не надо, — по первым же аккордам узнал проклятую песню и не хотел слышать ее вновь ни в чьем исполнении, даже если это будет Викино по-пьяному забавное. — Сейчас сползаются откормленные тюлени-гости, которые мирно засыпают возле елки, — и тогда уже я стану объектом для смешков и глупых шуточек.

Но Вика не слушала меня и начала представление. И даже то, что она не могла видеть текст на экране, не мешало — она знала слова наизусть:

Я никогда не была твоей,

Мы вместе были в кругу друзей…[1]

— Откуда ты знаешь это старье? — старался перекричать музыку. — Тебя, наверное, еще и на свете не было, когда она появилась?

— Одним летом я работал в караоке-баре, — прервалась, чтобы ответить, — и женщины в возрасте, бахнув рюмочку другую, очень любили петь “что-нибудь из Аллегровой”.

Пропустив пару строчек, она подхватила последнюю фразу и с прежней артистичностью продолжила:

И вот однажды я поняла,

Что без тебя словно не жила…

Никогда не любил караоке. Каждый считал себя одаренным, но не оцененным, спешил скорей показать себя миру. Как правило, у таких любителей не было ни голоса, ни слуха, и для меня их “душевное” исполнение как ногтями по стекло — невыносимая пытка, от которого мое чувство прекрасного корчилось и умирало в муках. Но у Вики оказался приятный голос, и она почти не лажала. Хотя с такой песней в “три притопа и три прихлопа” надо постараться, чтобы спеть ее мимо нот.

Она добралась до припева и я, наверное, в какой-то мере уже получал невинное удовольствие от ее “концерта”.

Привет, Андрей,

Ну где ты был,

Ну обними меня скорей!

Чувствовал себя дураком, потому что до зубного скрежета хотел исполнить ее просьбу. И так во всём, что касалось Вики. Не мог сохранять выдержку и стойкость в столкновении с ее ней. Подумать только, она девять дней изводила своим молчанием. Девять дней, когда я не мог прикоснуться, поцеловать или просто услышать ее голос. Обиделась, посчитала себя задетой. Я лишь оберегал ее, а она за это медленно убивала меня.

Нам есть что вспомнить, о чем забыть,

Над чем смеяться, о чем грустить…

Каждое утро видел ее зубную щетку в ванной и злость накатывала с новой силой. За то, что она такая принципиальная, упрямая. И за то, что не стучит в мою дверь с виноватым видом. Но девять дней без секса и пара бокалов виски сделали своё дело. Странно, но я не чувствовал, что унижаюсь, прося у нее прощение, сам толком не понимая за что именно. Каким-то образом ей удалось обернуть жалостливое и унизительное примирение в маленькую интимную исповедь.

Что не позволить, а что простить…

Господи, у меня столько грехов! Простит ли она их? Особенно она… Черт, я тоже, похоже, перепил, если вижу подтекст в этой нелепой песне! Она не может знать.

Но и про клуб не должна была узнать. Я до сих пор не представлял, как докопалась до этого. Строгая конфиденциальность, никакой утечки информации быть не могло. Каждый подписывал соглашение о неразглашении, включая персонал. Ни один клиент в здравом уме не стал бы болтать: открыв рот, они сами себя потопили бы. Кто? Кто эта крыса? Не могу спросить саму Вику — не хочу снова с ней ссориться. А это неизбежно: она вспыльчивая и упрямая, а я вынужден защищать ту чертову суку! Дрянь превратила мою жизнь в ад, а Вика как глоток свободы в бесконечном море лжи.

Ну где ты был,

Ну обними меня скорей!

Где ты была раньше?

Поймал танцующую на диване Вику, и она, не устояв на мягких подушках, упала мне прямо в объятия.

— А теперь гитарное соло, — припев закончился и музыка перешла в короткий проигрыш.

— У тебя талант, — любовался блеском ее глаз, — тебе случайно не нужен продюсер?

— Я слышала, там всё через постель, — тихо прошептала.

— По-разному, — авторитетно подтвердил, — но тебе точно придется согревать мою.

— Я не против, — всё так же шепотом.

Когда я отметил эту странность, понял, что за маленьким представлением наблюдал ни я один. Часть “сытых тюленей” все-таки приползла на звуки, толпясь у двери.

— Молодец, Вика, у тебя сто баллов! — раздались поздравления.

— Я пою великолепно! — указала Вика на надпись на экране. — А караоке не может лгать!

Ну да, он ведь не запрограммирован так, что чем громче голосишь в микрофон, тем больше баллов получаешь в конце. Но это мало кого интересовало: теперь каждый хотел что-нибудь спеть. Вику снова “отняли” мои любящие родственники. А я уже устал от этого балагана, хотел вернуться в свою тихую пустую квартиру. По-детски я ревновал, не желая делить ее внимание ни с кем. Она моя, почему они все крутятся вокруг нее? Желая хоть немного тишины и виски, пошел к праздничному столу и застал там отца. Он закинул пару таблеток в рот и запил их водой из бокала.

— Отец? — он обернулся и спешно спрятал пузырек с таблетками в карман. — Всё в порядке?

— Да, — натянуто улыбнулся, заставляя волноваться. — Ерунда, изжога замучила. Бывает.

— После такого-то застолья это не удивительно, — тревога отступила. От его шуток про смерть у меня уже паранойя.

— Видишь, она согласилась, — резко сменил тему, — а ты говорил откажет.

Я на само деле не собирался ее звать, но потом понял, что в горло шампанское не полезет, когда Вика где-то там одна во всем мире. Пригласить ее — простое человеческое сострадание. А вот почему она согласилась оставалось загадкой.

— Наверное, просто повезло, — выдвинул шутливое предположение, — или луна была в другой фазе.

— Конечно, — уже привычным жестом похлопал по плечу. — Матери она понравилась, можешь быть спокоен. Она дала ей свою самую высокую оценку: наша.