Сибирский Целитель 4 - Алексей Меньшенин

я и не хотел вас подставлять. Вы действительно выполняете свою работу. Не больше и не меньше.

– Мне тут мужики кофе нормальное принесли. Будешь?

– Не откажусь. Спасибо…

Через пять минут Антатолич принёс кофе, действительно оказавшийся лучше первого. Ещё через час принесли постановление об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу на два месяца. Ближе к пяти часам нас начали выводить из здания суда. Автозак стоял максимально близко к двери, буквально в двух шагах. С обеих сторон прикрывали наше передвижение по трое сотрудников, закрыв телами обзор полностью.

Обратная поездка в автозаке происходила в обычном режиме. Ещё когда оделся в камере суда, то разрешил очагу начать восстановление тела от побоев. Оставил только подбитый глаз без изменений. Губы пришли в норму, благо под маской не видно. Потерянные зубы думаю дня через три восстановятся. Хотя если задержаться в Хроносе, то хватит и трёх часов нашего времени.

– Ты там что за концерт по заявкам устроил? – рядом опять сидел Соболь.

– Так получилось. – рассказывать о произошедшем нет никакого желания.

– Тебе решать, как дальше жить, – хмуро произнёс мужик – Как бы хуже не было.

– Вот именно. Мне решать. – соглашаюсь я.

– Будь осторожен. Не всё решает Вова, всякое может случиться в тюрьме. Это тебе не лагерь…

После прохождения тюремного «аэропорта» нас сперва загнали обратно в холодный накопитель. Дал добро «на покурить» своим знакомым. Они и так с самого утра держались. За следующие пять минут облако сизого дыма затянуло всю камеру.

Ожидание не затянулось, чему я был несказанно рад. Дверь открылась и назвали несколько фамилий. Буквально минут десять и опять открылась дверь, забрали ещё несколько человек. В третий заход прозвучала и моя фамилия в списке названных.

Нас повели по коридорам тюрьмы. Шли всемером по этажам за надзирателем, периодически останавливаясь у очередной железной двери, которая поглощала в своём нутре очередного арестанта. Когда нас осталось четверо, я оказался последним идущим. Мы начали подниматься на другой этаж. Заметил, как за мной пристроился незнакомый арестант, вышедший из-за угла. Только успело предчувствие опасности взвыть, как я почувствовал, как в правый бок пронзило раскалённой болью. Ещё раз, ещё… Ноги ослабли, в голове зашумело, а я услышал шипящий голос:

– Тебе большой привет с воли, сука…

Глава 17

– Бу… Бу-бу-бу… Бу-бу… – сквозь вату в голове доносятся голоса, смысл которых не могу уловить.

Хочется спать. Приятные мягкие волны укачивают меня, погружая в нирвану. Голоса начинают удаляться, а меня накрывает безразличие и спокойствие. Спать, просто спать…

Яростная волна горячей энергии проносится по телу, выбрасывая меня из безмятежного состояния. Какого?…

– Остановка сердцебиения, дыхания нет, вы это понимаете?! – визжит женский голос.

– Любочка, ты постарайся, – мужской звонкий голос, с просящей интонацией. – Нужно чтобы он выжил.

– С него крови натекло, да и печень в решето, – уже спокойнее произносит женщина. – Боюсь, что даже в реанимации шансов не было бы. А у нас сами знаете какое оборудование.

– Что же будет, что же теперь будет. – новый голос, смутно знакомый. Вроде это тот надзиратель, который вёл нас по камерам.

– Пиздец нам всем будет, – ещё один грубый голос. – А тебе, Юра, проще застрелиться. Как ты не заметил того урода?

– Так полотёр обычный, сто раз на дню встречается, – обречённый голос надзирателя. – Кто бы подумать, что он кинется на него?

– Кто бы мог подумать, – передразнил грубый голос, и добавил металла в голосе. – Почему ты шёл первым, а не замыкающим?

– Так всегда так хожу, как все. – надзиратель.

– Отходился ты, Юра. – грубый голос.

– Но Павел Сергеевич. – всхлипнул Юра.

– Я для тебя теперь старший оперуполномоченный Нестеров, – отчеканил Павел. – А ты задержан до выяснения.

– Всё, сегодня же пишу по собственному желанию, – женский голос. – Как мне всё тут достало.

Ощущаю прикосновение к груди холодным предметом.

– Подождите! – вскрикивает женщина. – У него сердце забилось.

С трудом открываю глаза. Лежу на твёрдом ложе, белый потолок, пара светильников неприятно слепит. Тело одеревенелое и задубевшее, в горле сухо и хочется пить. Злоба закипела внутри меня, я действительно готов убивать всех и вся. Дайте только чуть восстановиться, и начнём пляски с бубном. Пройдусь по всем калёным железом, выжигая заразу. Начать можно и с этих уродов. Почему я не использовал выученный щит? Потому что дурак. Пока нет броньки Ксаров, нужно держать щит при любом передвижении. Поздно я заметил опасность, вот и показатель моей чуйки. Не всегда она меня спасёт значит. Точнее будет слишком поздно. А если бы этот полотёр ударил меня шилом в ухо, достав до мозга? Тогда и очаг бы не помог. Как минимум защиту на голове поставить и не снимать. Ладно, галочку поставил на будущее, а сейчас нужна вода.

– Пить. – с трудом произношу я, разлепляя непослушные губы.

– Что? – надо мной нависает женская голова.

– Пить. – повторяю просьбу.

– Сейчас принесу, только не теряй сознание. – женская голова скрывается, слышу только удаляющие каблучки, цокающие по полу.

– Грач, ты как?! – теперь нависает мужской силуэт, прикрывая собой слепящие плафоны, по голосу неизвестный Нестеров.

– Павел Сергеевич, помоги подняться. – с кашлем произношу я, удерживая ярость.

– Ты лучше лежи, – не соглашается с моей просьбой опер. – Ты же целитель, вот и лечи себя.

Может он и прав. Закрываю глаза, и прогоняю сканирование организма. Проекция. На моих глазах исчезают повреждения печени и почки, как и мягких тканей. Очаг ярко пылает, делясь энергией. Всё более-менее, только реально потерял много крови, поэтому испытываю одеревенелость тела и жажду с головокружением.

– Вот, выпей.

Мою голову приподнимает рука, и края губ касается ободок железной кружки. Хлорированная вода тоненьким ручейком попадает сперва на язык, и дальше смачивая горло, устремляется в нутро. В таком положении успеваю рассмотреть женщину. В белом халате, тёмно-русые волосы, приятное лицо, неуловимо похожее на киноактрису Анджелину Джоли. Мелкие морщинки возле глаз и губ подчёркивают, что ей больше тридцати лет, может и все сорок или около того. Глядя на это создание,