Тринадцатое Поле - Антон Мякшев

Я почувствовал усталость. И беспокойство – почти страх. Это темнота на меня так действует – темнота и то странное место, куда мы с Максом попали. Теперь я словно солдат, бегущий в атаку с мощным, но еще не обстрелянным оружием диковинной конфигурации. Где у этой хреновины затвор? Где спусковой крючок и предохранитель?

«И все же я неизмеримо сильнее и Драконов, и Мертвых, – насильно вызвал я из подсознания мысль. – Я так же могущественен, как Морок! А скорее всего даже и могущественнее! Вот вам всем! Вы говорили – я не воин. Да, не воин – в вашем понимании, – но у меня есть кое-что посильнее ваших мечей, катан, ятаганов и стрел! И кто знает, может быть, именно пережитые мною сильнейшие приступы испуга пробудили, всколыхнули в моей голове огненную силу… Надо бы выяснить у Макса: случалось ли такое прежде, чтобы человек из общего мира в Поле обретал сверхъестественные способности? Поаккуратнее выяснить. Не рассказывая о беседе с Морок, о визите в Поле Руин…»

Я поднял голову и открыл уже рот, но Макса впереди не увидел. Только черная пустота, из которой коряво торчали изломанные жесткие ветви, кривые стволы и острые каменные осколки.

Вот это новости! Мало того что заблудились, так еще и потеряли друг друга!

– Макс! – приглушенно крикнул я и побежал вперед, не обращая внимания на камешки, впивающиеся в босые подошвы. – Макс!..

Говорил я ему, блин, чтобы шел помедленнее! Что теперь делать?

– Макс!

Я остановился, тяжело дыша. Сухие деревья потрескивали, как в костре. Безмолвная темнота переливалась сама в себе, словно море. От этого казалось, что кривые деревья вокруг меня шевелятся. Колышут уродливыми ветвями, как культями отрубленных рук.

Я моргнул и протер глаза. Наваждение пропало, я пошел вперед. Не побежал, а пошел, и пошел медленно. Не шевелятся, мать их так, деревья. Чего им шевелиться, когда ветра нет? В теле опять горячо запульсировала кровь. По пути я часто оглядывался – не давало покоя паскудное чувство копошения за спиной. Боковым зрением я замечал движение в темноте, но при взгляде в упор ничего странного не видел.

– Макс!..

Тишина… от которой кожа на спине сама собой съеживается. Куда подевался мой оружейник?

Местность изменялась. Деревья становились все ниже, все ниже они гнулись к земле, острых камней не попадалось, изредка встречались продолговатые и пологие, как гробы, валуны. Земля будто накренилась; теперь я шел вниз, и спуск с каждым шагом был все более крутой. Надо мной в темноте ощущались края широкого округлого котлована, в который я глубже и глубже погружался. Где, черт возьми, Макс?!

– Макс! – крикнул я и непроизвольно охнул. Впереди – шагах в пяти – качнулась в темноте спина, обтянутая красной рубахой, лопнувшей вдоль по шву.

От облегчения я едва не рассмеялся. Я окликнул оружейника еще раз, он оглянулся (Ну точно он! А кого еще я ожидал здесь увидеть? Родная заросшая щетиной харя!), оглянулся и без слов пошел дальше. Я припустил за ним.

– Вот мы как… – шептал я на бегу, – шагаем себе. Все. слышим, но не отзываемся… Опасаемся привлекать к себе внимание… Макс, блин, подожди!

Макс оглянулся опять, как-то неопределенно махнул рукой и продолжил движение. Шагал он ровно, но быстро.

– Козел ты, а не Дракон, – сказал я, поравнявшись с ним. – Разве так можно, а? У меня, между прочим, тоже нервы. А мы куда идем?

Макс молчал.

– Бдительность и осторожность – я понимаю, но хотя бы шепотом ты мне сказать можешь? Не то чтобы я тебе не доверяю, но ты шагаешь так, будто точно знаешь направление. Макс, ты вообще меня слышишь? Эй! Алле, гараж! Проснись, оружейник!

Макс шел и шел. Ни на сантиметр не повернулся в мою сторону, никак не дал знать, что слышит и понимает меня. Озадаченный до крайности, я остановился. Мы достигли глубины котлована. Впереди зачернела небольшая яма, на поверхности которой пузырилась космическая тьма. И только сейчас я заметил, что мертвые деревья вокруг стлались по земле в направлении этой ямы, будто неведомая сила тянула их туда, будто котлован являлся чудовищной воронкой… Большинство древесных стволов были недвижимы, а некоторые судорожно извивались, стремясь вырвать из земли свои корни и достигнуть наконец вожделенного дна.

– Туда? – удивился я. – Не знаю, что это такое, но уж лучше снаружи переночевать, чем в таком укрытии. Макс, мне кажется, здесь что-то не…

Макс бестрепетно шагнул к яме.

– Стой! – Я прыгнул вперед и ухватил его за руку.

Рукав рубахи тихо треснул. Рука Макса, легко отделившись от туловища, осталась в моих руках, а сам оружейник исчез в черной яме. Тошнота мгновенно разбухла в горле, я минуту стоял, не двигаясь, с ужасом глядя на то, как плоть и ткань рубахи, сливаясь, таяли и текли меж моих пальцев, как масло на огне.

– М-макс… – промычал я.

Наскоро вытерев руки о штаны, я упал на колени, сжал зубы и осторожно заглянул в дыру. Ничего там не было видно, только слышалось отчетливое бормотание, словно кто-то в тысячу голосов яростно, но непонятно уговаривал меня отбросить страх и непонимание – и нырнуть во тьму. Потом мне показалось, будто чьи-то длинные пальцы схватили меня за голову, сзади предостерегающе гаркнул ворон, и я очнулся.

Отчего-то я пришел в себя метрах в пяти от ямы. Отполз ли я сам, или меня каким-то образом отшвырнуло сюда – не помню. Волосы были совершенно мокрые, лицо горело, а тело невыносимо пульсировало. Бешеный огонь мчался по венам, не находя выхода наружу.

Где-то недалеко раздавались мерные шаги.

Я вскочил на ноги. Знак Дракона качнулся на моей груди. Что за черт? Над животом в районе диафрагмы алела ссадина, а на левой стороне груди прямо над соском появилось большое черное лоснящееся пятно. Постанывая от гадливости, я отряхивал и тер кожу, пока не догадался, что это не пятно вовсе, а вытатуированное изображение ворона, вскинувшего крылья и распялившего клюв перед прыжком-нападением. На груди.

Шаги приближались. Оглянувшись на звук, я отшатнулся. Мимо меня шел, глядя прямо перед собой, высокий воин в короткой кольчужной рубахе и кольчужных штанах. На пышных белых волосах прочно сидел округлый зеленый головной убор, очень похожий на тюрбан. В правой руке воин нес, повернув лезвием к земле, кривую саблю, а ушах воина покачивались крупные серьги.

Ратник Мертвого Дома!

В этот момент я позабыл обо всем. В том числе и том чувстве собственного превосходства над миром, с которым я проснулся у водопада после расправы над Ханом. Я рванулся к ближайшему дереву, нагнулся, сломал разом две увесистые ветви. Первая рассыпалась в моих пальцах в прах, вторая, оказавшись более прочной, всего лишь разломилась надвое.