Черный ястреб - Джоанна Борн

— Ты выглядишь так, словно лежал на дороге и по тебе прошла целая армия. У тебя много синяков. И все они ужасны.

— А ты в отличие от меня светишься, словно солнце в летний день. Изысканная, точно…

— Сядь на кровать, — перебила Хоукера Жюстина. — И замолчи. Я не хочу, чтобы ты свалился на иол лицом вниз и усложнил мою задачу. И ради чего ты довел себя до подобного состояния?..

Боль запульсировала в боку Хоукера, когда он опустился па кровать. Льняные простыни и легкое одеяло. Все просто и аккуратно. И все говорит о том, что здесь живет она. Сова.

Хоукер глубоко вздохнул.

— Это было долгое путешествие.

— Стало быть, ты упал с лошади от усталости. Ну никакого с тобой сладу. — Жюстина легонько коснулась плеч молодого человека. — Если тебе так хочется убить себя, так попроси о помощи меня. Я заслужу огромную похвалу от своего начальства, если разделаюсь с тобой. Ты ничего не сломал? Сегодня у нас гостит хирург, и он еще не совсем пьян. Я могу привести его.

— В человеческом теле сто шесть костей и ни одна из них не сломана. Удивительно, не правда ли? — Кто же сказал ему, сколько именно у человека костей? Наверное, Дойл. Или Пакс. У них в головах всегда хранилось море совершенно ненужной информации.

Грудь Жюстины — маленькая, совершенная, словно созданная специально для поцелуев, — вздымалась и опускалась всего в шести дюймах от его губ. Хоукеру хотелось начать отсюда, а потом проложить дорогу из поцелуев по всему телу. Ему хотелось положить голову ей на грудь и заснуть.

Должно быть, он действительно закрыл глаза. А когда он их открыл. Жюстина была уже у его ног и стягивала сапог. При виде того, как она стоит на коленях меж его ног с невероятно аппетитными шелковистыми волосами, рассыпавшимися по плечам… Ни в одном языке мира не нашлось бы слов, чтобы описать состояние Хоукера.

Он с трудом шевелился, но мгновенно испытал возбуждение. Он устал так, что даже говорить не мог, но усталость никак не сказалась на его плоти, восставшей под тканью штанов и указывающей на Жюстину, точно стрелка компаса на север. Существовавшая между ними связь была такой же естественной, как дыхание.

Хоукер не пытался дотронуться до Жюстины, просто смотрел. В этом-то и состояла прелесть мужского начала. Созерцание само по себе являлось наградой. В душе Хоукера проснулся чувственный голод, и по телу тотчас же разлилось тепло и умиротворение.

— Не так уж сильно ты устал, — сухо заметила Сова, осторожно стягивающая с ноги Хоукера второй сапог. — И ты собираешься воспользоваться этой своей полной сил частью тела, не так ли?

Хоукер рассмеялся. Только Жюстина могла заставить его смеяться.

— Я подлый человек. Я не принадлежу ни одной женщине, а уж тебе и подавно. Но я все равно хочу тебя.

— Понятно. Я глубоко польщена. — Когда Жюстина встала, шелк невероятно аппетитного цвета персика заструился по ее бедрам. — Ты сегодня испытываешь боль разного свойства, не так ли? Принесу тебе бренди.

Жюстина держала бутылку с бренди на полке рядом с книгами. И пил его только Хоукер, разумеется. Он никогда не говорил ей, что предпочитает джин. Хоукер мог признаться в убийстве австрийского офицера, но никогда не поведал бы Жюстине, что пьет джин, потому что этот напиток ему нравится больше других. Ведь она наверняка подумает о нем хуже.

— Этот бренди изготовлен на моей родине из остатков урожая винограда. Очень крепкий напиток. — На губах Жюстины возникла одна из ее мимолетных улыбок, и она отвернулась, чтобы найти стакан.

Хоукер с удовольствием наблюдал за ее движениями. Узкие ступни то и дело мелькали в вырезе пеньюара, неслышно ступая по полу. Пальцы Жюстины были нежными и розовыми, точно ягоды малины. Однажды, когда ему не будет так больно, Хоукер расцелует каждый ее пальчик. Жюстина начнет вздрагивать, когда он сделает это. Хоукеру нравилось видеть, как она вздрагивает.

— Я расцелую ваши руки и ноги, gnädige Fräulein[12].

— Как мило. Когда ты говоришь по-немецки, акцента почти не слышно. Вот. Это хрустальный бокал, который ты подарил мне в Вене. Я в него просто влюбилась и привезла с собой домой. — Жюстина протянула бокал и подождала, пока Хоукер крепко обхватит его руками. — Скажи, ради чего ты измучил себя и нескольких лошадей? Ведь не для того, чтобы увидеться со мной?

— О, все как обычно. Цивилизации скоро придет конец. Война неотвратима. Небо падает, и нам нужно вновь поднять его на необходимую высоту.

Сначала Хоукер отправился в штаб-квартиру британской разведывательной службы, что располагалась в новом здании на левом берегу Сены. Всего пару часов назад он оставил Паксу копию письма, и Каррадерс уже собирала своих людей.

Лондон дал ему задание известить французов.

В разведывательной службе знали, что у него есть связи во французской тайной полиции. Только вот они и понятия не имели о его связи с Совой.

— Ну и что же «обычное» привело тебя в Париж? — спросила Жюстина.

— Ничего хорошего. Подожди минуту. — Хоукер отхлебнул бренди, который оказался достаточно крепким, чтобы привести его в чувство. — Но одна хорошая новость все же есть. Не могла бы ты подать мне куртку?

Посылка была завернута в носовой платок и спрятана во внутренний карман рядом с ножом. Хоукер попытался защитить ее, когда падал, но она все равно немного помялась. Развязав бечевку, он передал сверток Жюстине.

Она развернула коричневую бумагу, потянула за кончик тонкой голубой ленты, и та упала на пол.

Жюстина открыла крышку и теперь стояла, сжимая коробку кончиками пальцев. Да, путешествие из Лондона стоило того, чтобы увидеть выражение ее лица.

Это могло сравниться с небольшой, но очень приятной суммой чаевых. Не в первый раз он соглашался послужить курьером.

— Каменные кексы — так это называется. В случае с Севи это самое подходящее название. Она шлет тебе свою любовь и вот это письмо. Я скажу, что кексы ужасно тебе понравились, когда она спросит.

— Обязательно скажи, потому что подарок мне действительно понравился. — Жюстина провела пальцем по маленьким бурым кексам и взяла спрятанное в коробке письмо. — Пей бренди. Ты дрожишь.

Она водрузила крышку на место и поставила коробку на стол поверх письма. Она не станет читать его сразу. Прибережет на потом, чтобы оттянуть сладкий момент свидания с сестрой. Хоукер ни капли не сомневался, что Жюстина так и поступит. Он слишком хорошо изучил ее за эти голы.

— Просто устал. — Хоукер сделал еще один глоток. — В последний раз ты угощала меня бренди недалеко от Цюриха.

— Когда ты любезно решил меня предупредить. В тот раз ты тоже выглядел крайне обессиленным.