Француженки не терпят конкурентов - Лора Флоранд

– Это поможет ей убедиться, – произнесла Эша таким усталым тоном, словно уже в тридцатый раз повторяла свой аргумент, – поможет понять, что она сможет привлечь к нам посетителей, несмотря на него… – И она пренебрежительно кивнула на Филиппа.

– Верно, но отстреливать охотников в этом лесу придется нам! – закипятилась Женевьева. – Мы же не хотим возвести замок на горе и размахивать флагами для привлечения внимания! К тому же мне решительно несимпатичны любопытствующие бездельники, готовые бежать к реющим на ветру флагам.

– Наша популярность будет кратковременной, – успокаивающе заметила Эша. – Пусть она пройдет через это. Постепенно все успокоится, или нам придется сократить часы работы и отсылать клиентов к нему. – Она легко взмахнула рукой, словно смахнула крошки с грязного стола для ожидавшего подачки Филиппа.

– Да уж, надеюсь, шум быстро затихнет! В ином случае нам пришлось бы прикрыть лавочку и спрятать нашу избушку в каком-то другом лесу, где никто не будет нас знать, но ты же понимаешь, что очередной переезд разобьет ей сердце. Короче говоря, придется немножечко потерпеть.

Филипп вдруг на секунду с ужасом представил себе, как эта «Волшебная избушка» со всех своих курьих ножек удирает в африканские джунгли или улетает на какой-то таинственный остров.

– Нет, вам нельзя никуда уезжать, – отмахнувшись от жуткого видения, возразил он.

Женевьева бурно вздохнула.

– Ну, тогда держите при себе ваших клиентов. Они совершенно не в моем вкусе.

Филипп скрипнул зубами, впервые узнав, что они могут скрипеть.

– А вот Магали воспринимает как личную обиду любого клиента, который заходит не в вашу кондитерскую, а в мою, – сказал он.

Женевьева искоса взглянула на Эшу.

– Была ли я такой же бестолковой и слабой в мои двадцать четыре года?

– Не знаю, какой ты была в двадцать четыре, – сдержанно отвечала ей Эша. – Но в двадцать шесть твое сердце можно было пронзить даже булавкой. А она ведет себя превосходно. Просто мала еще. – Она сложила пальцы в кружок размером с грецкий орех. – Ей еще надо сломать защитную скорлупу, пустить корни и вырасти.

– А скажите… Если бы ваше кафе переехало, почему переезд так травматично сказался бы на Магали? – вдруг задумчиво поинтересовался Филипп.

Тетушки оставили его вопрос без внимания.

– Полагаю, именно поэтому нам следует позволить ей продолжать заниматься этими глупостями, – со вздохом сказала Женевьева Эше. – И ее договор с Кристофом, вероятно, признак начала роста. Никто и не говорил, что проблемы роста проходят безболезненно, они досаждают и близким людям.

– К тому же, – снисходительно заметила Эша, явно показывая, как неодобрительно она могла отнестись к тому, кто пренебрег ее чаем, – не кажется ли тебе, что как раз в Валентинов день сварить шоколад для мужчины – это так романтично?

Филипп молча развернулся и вышел, едва не забрав с собой свое «сердце». Но это далось ему с превеликим трудом. Он испытал мучения, оставляя его лежать там без него в распоряжении двух колдуний, при том что главная для него колдунья упорхнула готовить шоколад для чертова проныры Кристофа.

Нет уж, отныне этот блогер никогда, до скончания своей никчемной жизни, и носу не сунет ни в одну из его лабораторий!

Его сжигала ярость. Она продолжала полыхать в нем, и когда он вернулся к работе, и вскоре, казалось, воспламенила в лаборатории каждого. Филипп работал в полном молчании и, упрямо сжимая губы, представлял себе эту парочку в какой-нибудь кухне Парижа. Где-то у него записан адрес Кристофа! Ему пришлось подавить желание немедленно отыскать его. Не мог же он позволить себе ворваться туда обезумевшим от ревности…

Он продолжал мрачно сжимать губы, опасаясь того, что может сорваться с его языка, если они откроются. Эта молчаливая сила гнева заразила его сотрудников – они начали вдруг переругиваться, так что влюбленные, по неведению отведавшие их десертов, тоже могли стать охваченными взаимным неудовольствием, а кто съел побольше, могли и всерьез разругаться.

– Что случилось? – наконец тихо спросил у него Грегори. – Неужели на вас так подействовали сообщения в блоге?

Дернув головой, Филипп с вызовом посмотрел на молодого шеф-повара.

После чего скрылся в своем кабинете и открыл блог «Гурман».

Глава 22

«Philippe Lyonnais aime…»[93] – таким сообщением четырнадцатого февраля Кристоф открыл свой блог, словно подражая популярному недавно обсуждению petits plaisirs очаровательной Amйlie Poulain[94]. Под этим заголовком он поместил фотографию: Магали нежно обхватила ручку ковшика, наливая в чашку густой и темный шоколадный напиток. Даже учитывая, что Интернет не в силах передать всю живую яркость оригинала, при взгляде на этот снимок любой испытал бы сильнейшую жажду.

А сам он так еще и не выпил этот чертов напиток, подумал Филипп, терзаясь мучительной ревностью. Половина Парижа собиралась слететься в «Волшебную избушку»! Он представил себе, как они будут смаковать то, что привело его в восторг, а он так и не узнал пока, каков вкус этого волшебства. Или как оно могло подействовать на него. Вернее, что она могла пожелать сотворить с ним.

Putain de bordel de merde. Чем, интересно, она сейчас занимается с Кристофом? Этот пройдоха мог ужом пролезть в любые не принадлежащие ему владения.

«Чем же наслаждается в День святого Валентина в этом году наш знаменитый король кондитеров? Да, он наслаждается ароматным густым шоколадом, сотворенным одной колдуньей».

Очередная фотография, на сей раз – витрина их кафе, и крупным планом шоколадная ведьмочка с корзинкой. Кто-то мог бы обратить внимание и на корзинку, но вряд ли разглядел бы, что оттуда выглядывает краешек розового сердечка.

«Он любит волшебные десерты маленького кафе "Волшебная избушка"».

Великолепный снимок: россыпь засахаренных фиалковых лепестков заставила Филиппа задуматься, не согласится ли Эша готовить фиалковые украшения для его фиалково-шоколадных макарун.

«Может быть, он любит одну колдунью?»

Филипп оцепенел, разглядывая последнюю фотографию. Собственное выражение лица его ничуть не удивило; он уже некоторое время замечал в себе такое изменение. Но выражение лица Магали…

– Филипп Лионне! – восторженно возгласил Кристоф. – Вы та самая особа, которой удалось очаровать Филиппа Лионне!

Попав на его кухню в Девятом округе, вполне удобную и просторную, по меркам Парижа, даже с функциональным «островком», Магали почему-то испытала странную неловкость; хотя, чего там скрывать, больше всего ей нравилась их маленькая домашняя кухня. За ее пределами приготовление шоколада казалось кощунством. Да и кого она могла здесь соблазнять?

Кристоф со своей кудрявой шевелюрой и бурной восторженностью казался ей милым, привлекательным и в некотором роде забавным, но, поглядывая на разогревающийся шоколад, она невольно продолжала видеть перед собой лицо Лионне, и сама мысль о соблазнении Кристофа вызвала у нее почти физическое отвращение.

Хотя Кристофа идея собственного соблазнения, видимо, совершенно не волновала. Похоже, он торжествовал уже от того, что сам соблазнил ее. Однако ценность Магали для него, возможно, происходила от отношения к ней Филиппа, словно одним своим взглядом этот лучший в мире патиссье повысил ее ценность. Эта мысль сводила ее с ума.

– А вы в курсе того, что он с четырнадцати лет начал профессионально обучаться кондитерскому искусству? А в девятнадцать уже руководил одной новой кондитерской на бульваре Сен-Жермен, и не прошло и года, как он приготовил десерт, снискавший хвалебные отзывы в «Монде»? Всего в девятнадцать лет… И вот он влюбился в вас! Какая прелесть… Вряд ли в моей жизни были еще поводы, чтобы так радоваться. И все благодаря вам.

– Нет… я же не говорила… никогда, что Филипп Лионне… в-л-л-любился в меня.

Она вдруг начала задыхаться от одной лишь попытки нормально произнести эти слова.

«Филипп Лионне любит меня? Любит меня?»

– Я же сам видел его. Ну и еще поболтал с его персоналом. – Кристоф сделал своеобразный реверанс, с изысканной насмешливостью склонившись перед ее скромностью. – Все знают, что он помешался на вас. Да и сами обожают ваш горячий шоколад. Потрясающая история. И мне предстоит первым поведать о ней миру! Вы еще не видели сегодняшнюю почту моего блога?

– Не-ет.

Магали согласилась на сотрудничество с Кристофом только ради того, чтобы «Волшебная избушка» могла получить некоторую известность в среде наиболее популярных кулинарных блогеров Парижа. И ей следовало бы обрадоваться, узнав, что он уже начал рекламировать их. Но, учитывая такой поворот разговора, она с легкой нерешительностью выразила желание посмотреть, какие сообщения поступили на его блог.

– Взгляните! – восторженно призвал ее Кристоф, включив лэптоп. – Как вам такой снимочек?

Магали прочла подпись. «Филипп Лионне любит…» Она прищурилась, вдруг почувствовав такое головокружение, что ее кастрюлька с шоколадом на этом снимке показалась ей бездной, угрожающей поглотить ее.