Вампиры. A Love Story - Кристофер Мур

И мои вампиры надолго умолкают. Когда мои новые часы показывают, что солнце взошло, я поднимаюсь с пола и смотрю на них. Они лежат обнявшись, а на подушке красные пятна от слез.

— Ах, чтоб тебя! — вырывается у меня.

Тридцать один

Продолжение исторических записок Эбби-Натуралки:

силы тьмы подчиняются мне типа как тамаде

Короче, днем я немного поспала и несколько раз поговорила по телефону с моим любимым ниндзя Щи-Цзой, а потом он заехал за мной на машине, и меня сменил Джаред с порцией крови для Повелителя Флада и Графини, когда проснутся, а мы с Ши-Цзой покатили в мансарду. Только закончили прибираться и считать деньги, как запищали часы, которые мне подарила Графиня.

Я такая:

— Милый, я не готова.

А Ши-Цза мне:

— Еще как готова.

А я ему:

— Если выживем, я тебя затрахаю до смерти.

Тут Ши-Цза засмущался и сделал вид, что наводит на квартиру окончательный глянец.

Часа не прошло после заката, как они явились. Когда дверь на улицу открылась, я была у стойки бара на кухне. Поворачиваюсь — а они уже здесь. Повелитель Флад называл их «Зверьем». По-моему, просто торчки какие-то.

Хватаюсь за молнию на рукаве ультрафиолетовой куртки. Выключатель на месте.

Я такая:

— Привет, шваль вампирская.

Бывший черный, а теперь серый, который у них за главного, сразу к делу:

— Нам нужны деньги, где деньги?

Я ему:

— Отвянь, нежить бессмертная. Денег нет.

Он такой:

— Не шали. Флад и рыжая забрали у меня из квартиры шестьсот тысяч долларов.

Я ему:

— Вообще-то пятьсот восемьдесят три тысячи восемьсот пятьдесят восемь.

А он:

— Гони монету!

И все семеро меня обступают — и возрожденный к новой жизни, которому Графиня задала таску, с ними. Вот-вот кинутся. Я уж палец с выключателя и не снимаю. Случись что — зажарю мерзавцев на хер.

Говорю невозмутимо:

— Ты под кайфом?

А серый:

— Ни хрена я не под кайфом. И никто не под кайфом.

Тут все начинают скулить:

«Нам теперь ни затяжки сделать, ни пива глотнуть. Организм не принимает. На шиша нам такое бессмертие?»

Ну, я им:

— Стойте смирно и смотрите, упыри несчастные.

Достаю из холодильника бутылку пива, наливаю в стакан и добавляю пару капель крови из пакета — такого же, как у Графини и Повелителя Флада. При виде крови у них у всех слюна так и закапала. Ну, думаю, как бы не пришлось вас поджаривать.

Нет, обошлось. Даю стакан серому.

Он такой:

— Бесподобно!

А все остальные:

«И мне. И мне. И мне».

Будто барменша, смешиваю «Кровавую Мэри» и раздаю направо-налево.

Высоченный хиппи подкатывает, все волосы слиплись:

— А булочки в это дело можно макать?

Я ему:

— Конечно, упырь-неумеха.

Тут все начинают петь мне хвалу:

«Ты богиня. А мы недостойны. А еще нальешь?»

И вырубаются по одному.

Минуты через две на полу кухни лежит без чувств целый штабель вампиров.

Я такая:

— Эй, Ши-Цза. Говно к анализу готово.

Из спальни выскакивает Ши-Цза с прожектором наперевес (типа на помощь мне), видит, что народ недвижим, целует меня и говорит:

— Ну ты даешь.

А я ему:

— Это еще что, мой ты Манга-пупсик.

А он:

— В крови седативное средство, 6у-6у-6у, четыре часа, бу-бу, субстанция, концепция, ботанический сад.

А я:

— Приходуй имущество.

Битых два часа он с ними возился. Кровь возьмет, потурсует, назад впрыснет — и по новой. Когда все же закончил, звоню Джареду: мол, мы уже едем. Пора браться за Графиню и Повелителя Флада.

Мы так и сделали.

Звоню еще кое-кому — убедиться, что все в порядке.

Тут Ши-Цза мне и говорит:

— Ты уверена, что так и надо?

Я ему:

— Ши-Цза, у них такая любовь. На все времена. Что тут еще сделаешь.

Ши-Цза говорит:

— Ну, если уж ты уверена… Просто мы могли бы поступить с ними так же, как и с остальными.

А я:

— Это не про них. Они должны быть вместе. Кстати, ты с предками больше не живешь. У нас теперь есть свое любовное гнездышко.

И стало так.

С противоположной стороны улицы Синь наблюдает, как Зверье выползает на улицу с пустыми руками. Самой надо было идти, только надоело обжигаться. Уж лучше действовать через представителей. Плохо, конечно, что они не выбили ее денежки. Но то, что они без денег и к тому же теплые — совсем уж ни в какие ворота.

— Ничего не могут, раздолбаи, — шипит Синь про себя.

— Пойду поубиваю их по новой.

— Не стоит, — раздается голос у нее за спиной.

Синь резко оборачивается, выставив перед собой пятерню с растопыренными пальцами. А что? Раз — и полрожи нет.

Илия останавливает ее руку. На нем опять комбинезон водителя грузовика, на этот раз зеленовато-голубой.

— Не время вмешиваться. Пусть джинн сам залезет в бутылку.

— Пусти меня, мне надо вернуть мои деньги.

— Нет, милая, ты этого не сделаешь. У обитателей этой квартиры с недавнего времени очень дурные манеры.

— А как же мой доход, бледнолицый?

— Пусть это тебя больше не волнует.

— То есть как?

— Все кончено. Поедем со мной, милая.

— С тобой? Да я тебя даже не знаю.

— У нас особые отношения.

— Особые? Мордой об капот?

— И вправду. Прошу прощения. Непорочным девам мое поведение порой может показаться несколько странным.

— Чего? Непорочным? Да я трахалась с сотнями мужиков.

— А я убил столько народу, что на целый город хватит.

Синь пожимает плечами:

— Ну хорошо. Ты выиграл.

— Месть — блюдо, которое следует подавать холодным, как ты считаешь?

— Или вообще не подавать, — говорит мужской голос откуда-то сзади.

Илия и Синь оборачиваются. Три монументальные фигуры в длиннополых одеяниях предстают перед ними. От них веет вечностью — у таких хватит терпения выждать сколько надо.

— Как это вы подкрались, что я не заметила? — недоумевает Синь.

— Пора, Илия, — произносит чернокожая.

— Вы ведь явились только ради меня, — констатирует Илия.

— Ты прав. И нас уже давно бы изловили и убили, если бы мы не следовали твоим правилам.

— Ах, мои правила. — В голосе старика звучит высокомерие.

— Скольких еще надо зачистить?

Старик бросает взгляд на окна мансарды, потом на Синь. Та приподнимает бровь и слегка улыбается.

— Она одна осталась, — врет Илия.

— Тогда заканчивай.

— Я, пожалуй, погожу, — усмехается старый вампир.

На глазах у Императора Сан-Франциско слезы. Он сделал все, что мог: вызвал полицию, предупредил газеты, даже готов был сам принять бой. Только пока он набирался храбрости, все уже было кончено, и в универсаме «Марина» ему только и осталось, что угощать полицейских догадками, как кому-то удалось расколотить окно и почему в магазине никого нет. Ночная смена в полном составе исчезла бесследно, во всяком случае, дома никого из них не было. А Сан-Франциско наводнен вампирами.

Несмотря на свое горе, Император старается утешить свиту. Сидя на причальной тумбе, он почесывает Ханыгу за ухом и похлопывает спящего Нищеброда по спине. Со стороны залива подступает туман. Медленно надвигается — сегодня безветрие.

Слышны шаги. А вот и вся компания — на этот раз их пятеро. Старый изверг, трое в длиннополых пальто и блондинка в синем вечернем платье. Все шагают мимо, только изверг внезапно останавливается.

Император покрепче прижимает к себе Ханыгу — вдруг еще разгавкается. Тогда конец.

— Почтеннейший, — торжественно произносит Илия, — город опять твой.

— И вампир устремляется за своими товарищами и догоняет их в конце причала.

У волнолома маячит силуэт роскошной яхты длиной метров семьдесят, в небольшой гавани не поместится.

— Значит, отплываем? — уточняет Илия.

— Хочу такой плащ, — Синь показывает на высокого блондина.

— Получишь, когда научишься тайному рукопожатию и наденешь кольцо-пароль, — говорит блондин.

Синь смотрит на Илию:

— Издевается, да?

— Конечно, — говорит Илия, подает даме руку.

Синь опирается на нее и спрыгивает на палубу судна.

Вампирский корабль исчезает в тумане.

Под ружьем у Риверы шесть полицейских, вооруженных тараном: вдруг придется высаживать дверь. Так что Кавуто очень удивляется, когда дверь открывается по первому стуку. На пороге их встречает заспанный китаец с торчащими дыбом волосами.

— Да, чем обязан?

Ривера протягивает документ:

— У меня ордер на обыск этой квартиры.

— Ордер так ордер, — мычит китаец.

— Эбби, копы пришли.

На верхней площадке лестницы появляется тощая девица — грустный клоун в кимоно.

— Привет, копы, — говорит Эбби-Натуралка.

— Что это ты тут делаешь? — интересуется Ривера.