Кто украл мое сердце - Тесс Герритсен

Для Тэвистоков сейчас важно только одно: благополучие Джордана. И в этом она не может их винить.

И все же она презирала родственников Джордана, потому что они вздумали ограничить ее свободу. Целых два дня она терпела свою симпатичную маленькую тюрьму. Бродила по саду, смотрела в экран телевизора, без всякого интереса листала журналы. На второй день заточения она поняла, что с нее хватит.

Она собрала рюкзак, вышла и объявила охраннику у парадного входа:

– Хочу уйти.

– Боюсь, это невозможно, – ответил тот.

– Интересно, что вы станете делать, если я сбегу, – выстрелите мне в спину?

– Мне приказано обеспечивать вашу безопасность. Вы не можете уйти отсюда.

– Еще как смогу! Смотрите внимательно!

Она забросила рюкзак за плечо и уже выходила из калитки, когда по дорожке к дому подъехал черный лимузин. Он затормозил прямо перед ней. Клеа замерла на месте. Шофер вылез из машины, обошел ее с другой стороны и распахнул заднюю дверцу.

Из лимузина вышел пожилой мужчина. Несмотря на тучность и лысину, выглядел он неплохо, а костюм, сшитый на заказ у дорогого портного, он носил с небрежной элегантностью.

Старик долго молча смотрел на Клеа.

– Так, значит, это вы и есть, – сказал он наконец и протянул ей руку: – Я Хью Тэвисток, дядя Джордана.

Клеа мигом прикусила язык и молча пожала старику руку. Его пожатие оказалось твердым, взгляд – суровым. «Как у Джордана», – подумала она.

– Мисс Райс, нам с вами надо о многом поговорить, – начал Хью. – Будьте добры, сядьте, пожалуйста, в машину.

– Если честно, я как раз собиралась уйти отсюда.

– Вы не хотите его видеть?

– Кого? Джордана?!

Хью кивнул:

– До больницы путь неблизкий. Мне кажется, в дороге мы с вами за это время успеем как следует познакомиться.

Клеа пытливо посмотрела на дядю Джордана, гадая, чего от него ждать, но выражение его лица оказалось непроницаемым. Человек-загадка!

Она села в лимузин.

Вначале они долго молчали, сидя бок о бок. За окнами мелькал сельский пейзаж. Осень уже тронула листву яркими красками.

«О чем нам с ним разговаривать? – думала Клеа. – Я чужая в его мире, а он – в моем».

– Кажется, мой племянник испытывает к вам глубокую привязанность, – начал Хью.

– Ваш племянник хороший, – ответила Клеа, посмотрела в окно и тихо добавила: – Очень хороший.

– Я и сам так считаю.

– Он заслуживает… – Клеа сглотнула слезы, – только лучшего!

– Правильно.

– Поэтому… – Она вскинула подбородок и посмотрела ему в глаза: – Со мной трудностей не возникнет. Поймите меня правильно, лорд Ловат. У меня нет никаких претензий. Я ни на что не надеюсь. Хочу только… – она отвернулась, – чтобы он был счастлив. Я сделаю все, что для этого потребуется. Даже если мне придется просто исчезнуть.

– Вы любите его. – Дядя Джордана не спрашивал, а утверждал.

На сей раз Клеа не удалось сдержать слез. Они медленно, тихо текли по ее щекам.

Он со вздохом поерзал на сиденье:

– Что ж, прецеденты уже имеются…

– О чем вы?

– Моего племянника любили многие женщины.

– И я их понимаю.

– Но ни одна из них не была похожа на вас. Вы хоть понимаете, что вам почти в одиночку удалось изобличить Виктора Ван Уэлдона и обрубить щупальца его преступной империи?

Она пожала плечами. Какое это теперь имеет значение? Все стало совершенно несущественным. Клеа невнимательно выслушала рассказ сэра Хью о том, что случилось после инспекции «Виллафьорда». Оливер и Вероника Кэрнкросс арестованы. В связи со вновь открывшимися обстоятельствами возбуждено уголовное дело по факту гибели «Макса Хавелаара». На складе компании «Печенье Кэрнкросс» обнаружена партия ракет класса «земля – воздух». К сожалению, Виктор Ван Уэлдон вряд ли доживет до суда. И все же справедливость восторжествует. Правда, последнее слово останется за Всевышним…

Закончив рассказ, Хью покосился на Клеа и сказал:

– Мисс Райс, вы оказали нам всем неоценимую услугу. Должен вас поздравить.

Она промолчала.

К ее удивлению, старик вдруг расплылся в улыбке:

– В свое время я знавал многих героев… Но ни один из них не отнесся к похвале так равнодушно.

Клеа покачала головой:

– Я устала, лорд Ловат. И хочу только одного – вернуться домой.

– В Америку?

Она пожала плечами:

– Наверное, мой дом там… Хотя теперь я уже не знаю.

– А как же Джордан? Я думал, вы его любите.

– Вы ведь сами сказали, что прецеденты уже имелись. Женщины то и дело влюбляются в вашего племянника.

– Зато Джордан никогда еще не влюблялся… До недавнего времени.

Клеа молча воззрилась на него.

– Последние несколько дней, – продолжал Хью, – мой обычно добродушный племянник просто невыносим. Он настроен агрессивно. Изводит врачей и медсестер, дважды выдирал у себя трубку капельницы и отнял инвалидное кресло у другого пациента. Мы объяснили ему, что сейчас еще рано привозить вас в гости. Понимаете, за вашу голову была обещана крупная сумма, и перевозить вас куда-то было бы рискованно. Но теперь заказ аннулирован…

– Правда?

– И вас наконец можно к нему отвезти. Посмотрим, удастся ли вам вернуть ему хорошее настроение.

– Думаете, у меня получится?

– Во всяком случае, Ричард Вулф так считает.

– А что говорит Джордан?

– Почти ничего. Правда, он всегда был молчуном… – Спокойные голубые глаза Хью пытливо смотрели на нее. – Сначала ему нужно поговорить с вами.

Клеа с горечью усмехнулась:

– Представляю, как вам сейчас тяжело! Такая, как я, – и ваш племянник. Вам придется прятать меня в шкафу…

– Если бы даже я так поступил, – спокойно возразил сэр Хью, – вы бы встретились там с половиной моих предков!

– Не понимаю! – Клеа покачала головой.

– У нас, Тэвистоков, давняя традиция выбирать себе самых… неподходящих спутниц жизни. На протяжении нескольких веков мы женились на цыганках, куртизанках… парочка случайных янки тоже попадается. – Он улыбнулся.

Впервые она заметила в его глазах теплоту.

– Вы удивитесь, когда узнаете!

– И вы… впустите в свою семью такую, как я?

– Мисс Райс, решение принимаю не я. Решать Джордану. Я согласен на все, лишь бы он был счастлив.

Клеа задумалась. Как можно заранее сказать, будет он счастлив или нет? Месяц, год Джордан, возможно, и будет находить радость в ее объятиях. Но потом он вспомнит о ее прошлом… и настоящем!

Она обняла стоящий на коленях рюкзак. Ей вдруг ужасно захотелось сбежать – куда угодно, хоть на край света. Именно так ей удавалось выжить последние несколько недель. Она все время куда-то бежала и стремительно исчезала. Правда, так же стремительно она обрывала и свои романтические отношения. Но теперь ей не избежать встречи с Джорданом. Нельзя лгать самой себе. Придется выложить все карты на стол и не кривить душой. Она многим обязана Джордану и ради него должна сказать правду – пусть и жестокую…

К тому времени, как они добрались до больницы, мучительные раздумья почти вогнали Клеа в ступор. На лифте она поднималась молча. Когда они вышли на седьмом этаже и зашагали к палате Джордана, ей показалось, что она готова к неизбежному прощанию. Она хладнокровно вошла в палату…

И вся ее решимость мигом растворилась.

Джордан в повседневном домашнем костюме Тэвистоков – серые брюки, белая рубашка – стоял у окна, крепко сжимая костыли. Услышав скрип двери, он неуклюже обернулся и увидел ее. Он еще не успел привыкнуть к костылям и невольно пошатнулся. Но его взгляд не отрывался от ее лица.

Их оставили наедине.

Клеа стояла на пороге. Больше всего на свете ей хотелось броситься к Джордану, и в то же время она боялась подойти.

– Вижу, ты выжил, – вот все, что ей удалось сказать.

Он пытливо заглянул ей в глаза, ища, но не находя того, что искал.

– Я все время пытался тебя увидеть.

– Твой дядя мне говорил. Они боялись перевозить куда-то нас обоих. – Клеа улыбнулась. – Но теперь Ван Уэлдон умер. И мы можем снова вернуться к нормальной жизни!

– И ты вернешься?

– Что же мне еще делать?

– Остаться со мной. – Он стоял очень тихо и не сводил с нее глаз. Ждал от нее ответа.

Клеа первая отвела глаза в сторону:

– Остаться? Имеешь в виду… здесь, в Англии?

– Я имею в виду – со мной. Где бы то ни было.

Она рассмеялась:

– Довольно туманное предложение!

– Я выражаюсь совсем не туманно. Ты просто не хочешь признать очевидного.

– Очевидного?

– Мы с тобой вместе прошли огонь и воду. Мы небезразличны друг другу… По крайней мере, ты мне небезразлична. И я не позволю тебе убежать!

Она покачала головой и рассмеялась – невесело рассмеялась. Сердце у нее екнуло и подскочило куда-то в горло.