Лекарь ушёл в будущее - Сергей Устюгов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вера внимательно слушала, переспрашивала и все время удивлялась разным деталям той жизни, в которую пришлось ей погрузиться.
Генашио посетовал о том, что не вовремя пришел батюшка, а ведь он знал Генашио. Он приезжал к нему в поместье и Генашио лечил его. Делал кровопускание. Хоть и было больно, но головные боли, что мучили батюшку, надолго отступили. Может быть, за эти боли он и мстит сейчас.
Генашио погладил Веру и продолжил свои размышления. Сейчас Генашио терялся в догадках, как поступит, что подумает Лука. Скорее всего, он повезет их к хозяину, а там… Как он представит дело, вот от этого все и будет зависеть. Эх! Дать бы знать кузнецу Марише, тот прямой мужик и бесхитростный, он бы поверил Генашио… и выручил бы их. Все эти соображения, Генашио, конечно, не стал высказывать своей женщине.
Вера немного прибралась в сарае и устроила две лежанки, одну для профессора, другую для них с Генашио.
Наступал вечер, и Вера сказала странную фразу, - утро вечера мудренее. Генашио не понял ее, но согласился.
Профессора Вера покормила остатками еды, и потом они уложили его к стене, закрыли сверху соломой, и он захрапел.
Когда Генашио лег с Верой на их лежанку, то отчего-то все его думы начали исчезать. Тепло ее тела начало действовать. В его теле тоже начал разгораться огонь. Они так давно не виделись, их прикосновения получались обжигающими. И постепенно их руки начали двигаться по телу. Генашио начал обнимать Веру крепче и крепче. И в какое-то мгновение совсем потерял голову. Энергия жизни взяла вверх над рассудком и все… они исчезли на время из действительности.
Потом они разгоряченные отдыхали. Вдруг в окне сарая показался ворон. Он словно черный вестник что-то прокричал и скрылся. От его крика очнулся профессор и начал что-то бормотать. И напрасно, они пытались понять, что он говорит. Профессорский язык был бессвязен и непонятен.
Утро для Луки началось с того, что он сильно захотел пить. Он поднялся и пошел к бочке с водой. Там зачерпнул деревянным ковшиком воду и почти весь ковшик выпил. Голова страшно трещала.
- Все-таки у Генашио напиток лучше, - подумалось Луке, - надо будет когда вернемся, зайти к нему в гости.
Тут в голову Луке пришла шальная мысль, - так ведь Генашио похоже здесь. В сарае лежит. Или это не он?
В двери забежал местный староста, он улыбался и махал рукой, - Лука, Лука! Давай в баню, девки уже там.
Лука как представил, что опять придется что-то делать, а он еле движется, замотал головой.
- Ничего, ничего сейчас подлечим, - засуетился староста. Он сбегал в сенки, принес кувшин с вином. Тут же налил глиняную кружку и подал Луке. Тот взял ее, понюхал жидкость и поморщился. Кислятина. А что делать? И он большими глотками выпил всю кружку. Потом сел, закусил куском курятины и замер, навалившись на стену.
Никто его не трогал. Так он посидел с полчаса, вино разошлось по телу, и сразу вспомнились вчерашние голые девки. А почему бы и нет? Когда он еще приедет сюда?
Лука встал, позвал старосту и вместе с ним пошел в баню. Ее с самого раннего утра уже натопили, и девки уже были там. Их веселые голоса слышались еще во дворе.
Лука вошел в баню и сразу шлепнул одну из девок по заду, та, наклонившись мыла голову в деревянном тазу. От неожиданности она резко развернулась и плечом толкнула Луку. Через мгновение раздался страшный вой. Оказалось, что Лука от толчка полетел назад, на раскаленные камни печи. И весь его зад с правой стороны коснулся камней. Он сразу отпрянул, но поздно. Печь уже отдала часть своего жара заду Луки. А может это оскорбленный банник решил наказать Луку за вчерашнее непотребство.
Очень осторожно вывели Луку, старосту поместья, из бани и положили во дворе дома на широкую лавку кверху задом. На одной ягодице был большой ожог. Прямо на глазах возникали волдыри. Одна из девок, та самая, которая толкнула Луку, взяла чистую тряпку, и, всхлипывая, стала обмахивать обожженный зад Луки. Тот тихо стонал. И даже кислое вино, которое подсунул Луке староста, и заставил выпить, не помогало.
Местный староста быстро распорядился и послал за бабкой Милетиной, местной целительнице. Она практиковала не только в своей деревне, но и в других тоже. И слыла хорошей травницей и целительницей.
Сам же пытался подать Луке еще вина. Тот морщился и ругался. Откуда-то появился батюшка, и когда он услышал ругательства Луки, то начал грозить Божьим судом. Он беспрестанно крестился и крестил Луку. Но Лука почти ничего не слышал. Боль была такая, что временами хотелось плюнуть на все и бежать на речку, и там сесть голым задом прямо в воду и сидеть так, пока боль не стихнет.
Вернувшийся гонец не обрадовал. Бабушка уехала к своей родственнице в другую деревню, там кого-то надо было лечить. И смысла посылать за ней не было.
- Что делать, - решал староста, глядя на Луку. Тот сам начал шептать, - зови Генашио. Пусть посмотрит, да что-нибудь сделает. Мочи терпеть больше нету, - его глаза начали закатываться, и староста начал опасаться, что Лука помрет.
Батюшка, когда староста глянул на него, помотал головой. Понятно, что батюшка был против. Обращаться к бесам не стоило, ни при каких случаях. Но ведь Лука мог умереть. И что было делать? И староста махнул рукой и пошел в сарай. А батюшка посмотрел ему вслед, прищурился, сжал узкие губы и что-то забормотал.
Прежде всего староста распорядился накормить пленников. Это делалось с тем, чтобы и задобрить бесов и чтобы не уморить пленников, да к тому же и Лука приказал.
Когда староста вошел в сарай, Вера кормила профессора, а Генашио лежал на лежанке из соломы.
- Генашио, там это, - начал староста, - Лука сильно обжегся. Лечить его надобно.
- Чего, - спросил Генашио.
- Твоя помощь требуется, Генашио, Лука сильно обжегся, - повторил староста.
Генашио сел и стал смотреть на старосту. Задумался и сказал, - так это… я не могу. Ты же сказал, что бес в меня вселился.
- Генашио, это не я придумал, это батюшка наш
