Верь мне и жди - Ольга Тартынская

На большой поляне был установлен деревянный стенд. Я приблизилась к нему. Здесь, по всей видимости, вывешивались объявления. Я внимательно изучила содержимое стенда. Правила жизни в лагере, расписание дежурств по кухне… Ага, вот! Программа фестиваля. Мое сердце невольно дрогнуло, когда я наткнулась на твое имя в списке жюри. Где же ты? И с кем? Я вернулась в реальность, с грустью вспомнив, зачем я здесь.

Внимательно вчитавшись в письмена на стенде, я поняла, что фестиваль проходит не в лесу, а в соседнем селе Колоколуша. Там, если верить объявлению, была сооружена сцена под открытым небом, а зрители должны располагаться прямо на траве. Так и участники фестиваля наверняка остановились в этом селе, подумала я.

Выходит, водитель завез меня в другую деревню, не в Колоколушу. Он выбрал свою дорогу, которая привела к деревушке по другую сторону озера. Поэтому-то тропинка была нехоженой!

В программе фестиваля было указано, что концерты начинаются в пять вечера. Кульминация праздника — ночь накануне Ивана Купалы (с седьмого на восьмое июля). Судя по программе, главное произойдет этой ночью, то есть послезавтра. Из объявлений на доске я еще узнала, что в лагере категорически запрещено любое спиртное, включая пиво, а также курение травки. Есть отдельная поляна, где живут «пьющие», но они позволяют себе только медовуху, сваренную по старинным рецептам. Некоторые объявления показались мне забавными: «Научу плести фенечки!» или «Кто играет на джамбеях, приходите к нам!»

Если б я так не боялась случайной встречи с тобой, то, наверное, с удовольствием изучила бы жизнь «Святояра», даже пожила здесь некоторое время. Тут забываешь о цивилизации, погружаясь в какую-то первобытную атмосферу. Но у меня была цель, и я стремилась к ней. Теперь я знала, что в пять часов увижу тебя обязательно на концерте — ведь ты возглавляешь жюри. Значит ли это, что мы не столкнемся здесь случайно?

Нервы мои были на пределе, и я сильно вздрогнула, когда рядом ухнул колокол. Оглянувшись в испуге, я увидела молодую женщину в длинном льняном платье, которая дергала за веревку колокола, привязанного к перекладине между двух столбов. Отовсюду стекался народ и рассаживался на лавки под навесом. Завтрак, догадалась я и тотчас ощутила страшную пустоту в желудке. Интересно, если я сяду за стол, меня не прогонят? Есть еще опасность, что здесь появишься ты. Тут я увидела Мирослава. Он улыбнулся и поманил меня:

— Садитесь рядом.

Я не заставила себя ждать. Молодая женщина, улыбаясь, подала нам миски с дымящейся кашей. Народ за столом собрался занятный. Я расспрашивала Мирослава о всяких знаках, медальонах, которыми украшались здесь многие, включая самого юношу.

— Это рунические амулеты, — объяснял он, не забывая уминать гречку с тушенкой, — они обладают магической силой.

— Для чего их носят? — Я тоже отдала должное каше, показавшейся мне невероятно вкусной.

Мирослав, видимо, уже свыкся с ролью моего наставника и гида. Он разъяснил:

— Вот у меня, например, на амулете изображена руна Зигель. Это руна солнца, она символизирует силы священного солнечного диска, прославляет победу света над тьмой.

— И зачем вам это?

Мирослав удивился:

— Я уже сказал, амулет имеет магическую силу. Мой — привлекает могущество солнца для покровительства и врачевания. Это руна победы.

И юный Лель посмотрел на меня многозначительно. Несмотря на постоянное нервическое ожидание, я опять помимо воли почувствовала его притягательную силу. Да-а, магия в действии. С ума сойдешь здесь с этими язычниками. Я пошарила глазами по противоположному ряду. Молодые загорелые лица кругом. Разве мне здесь место? А тебе? Где ты? С кем? С какой-нибудь загорелой нимфой наподобие этих? Мне сделалось грустно. Мирослав тем временем продолжал вещать:

— Амулеты делаются из камня и дерева, иногда из слоновой кости. У нас предпочитают деревянные. Вот у девушки, что сидит напротив, из камня.

Однако я уже не могла слушать его, и Мирослав это заметил. Он взял мою руку в свои и тихо произнес:

— С вами что-то происходит. Могу ли я помочь?

Я чувствовала тепло его рук, и оно успокаивало. Мне захотелось открыться юноше, пожаловаться, рассказать о тебе. Но я не имела права. Даже если бы не назвала имени, Мирослав вполне мог догадаться. Нет, мне нельзя бросать тень… Впрочем, с сытостью прибыли силы, и я согласилась побродить с Мирославом по лагерю и по лесу. Я, конечно, не забывала оглядываться вокруг, чтобы нечаянно не столкнуться с тобой. Пока мы гуляли, Мирослав поведал мне историю славяно-ариев, наших далеких предков, о том, как они пришли с Севера в Азию и основали великое царство на территории Индии, Казахстана, Пакистана, о ведической вере и Прави.

— Вы не читали «Книгу Велеса»? — спросил он между прочим.

— Нет, — ответила я и вспомнила, что видела у тебя это название. Стало интересно: — О чем она?

— Это святорусские веды, записанные на дощечках каким-то волхвом.

— Я знаю только индийские веды.

По его словам выходило, что славяно-арии являются носителями истинной правьславной (он так произнес) веры. Культы Вишну, Кришны и Шивы в Индии тоже от них. Славяно-арии поклонялись солнцу, в Египет от жрецов с русского севера пришел культ бога Ра. В нашем языке много производных слов от имени Ра.

— Слово «вера», — вдохновенно вещал Мирослав, — состоит из двух рун: «ведать» — мудрость, знание, и «Ра» — сияние всевышнего прародителя. Слово «культура», как вы думаете, что означает? Культ Ра! Клич «ура!» теперь понятен? А «небеса»? Нет беса! А «славянин»? Славящий ян (светлая мужская энергия) и инь (темная женская энергия)!

Меня как бывшего филолога увлекло его словотворчество. Забыв об осторожности, я с интересом слушала Мирослава, не замечая, что мы ходим по пятому кругу: озеро, лес, лагерь. Слово «аристократ» расшифровалось как «арий, исповедующий ведическую культуру во сто крат», «сударь» — «судящий себя арий», то есть идущий духовным путем; слово «космы» говорило о связи с космосом; «борода» — о богатстве рода и связи с ним. История славян-ариев слушалась, как сладчайшая сказка, в которую хотелось верить. Я понимала, почему тебя она так привлекла.

— А эти веды, почему про них ничего не известно науке? — спросила я Мирослава.

— Наука о многом умалчивает, — уклончиво ответил он, а я сделала свой вывод.

Наверное, это все же мистификация. Красивая сказка в стиле фэнтези. Я ведь училась в университете на русском отделении, знала бы. Однако не стала расстраивать Мирослава: сам во всем разберется.

Он с увлечением продолжал рассказывать о магических способностях ариев, пришедших из космоса с девятым (божественным) духовным уровнем, но утратившим его в результате насильственного крещения. Вернуться к прежнему уровню невозможно, но нужно стремиться к духовному совершенствованию в гармонии с природой. У древних славян-ариев была уникальная образная руническая письменность, которая тоже давно утрачена. Мирослав рисовал на песке солярные и рунические знаки, объяснял их значение, а я узнавала те узоры, которые вышивала тебе по твоим рисункам на сценическом костюме. Мне снова сделалось тревожно: опять повеяло духом сектантства.

Впрочем, я зря боялась. Ты всегда был человеком с независимым образом мыслей и твердо стоял на ногах. Ты мог увлекаться чрезвычайно, доходить до самой сути, чтобы потом перейти к другому предмету и так же изучить его до йот. Что же тогда привело тебя в «Святояр»? Ответ на поверхности: она.

— Мне нужно в Колоколушу, — сказала я, обрывая беднягу Мирослава на полуслове.

Он поднялся с песка (мы сидели на берегу озера, в сторонке от лагеря), отряхнулся и сказал:

— Я провожу вас.

Я хотела отказаться от этой чести, но посмотрела на него, красивого, солнечного, светлого, и — промолчала. До сих пор не понимаю, что заставило этого юного ария-полубога возиться со мной, незнакомой, далеко не юной женщиной. Наверное, то же, что и Гошку… Не знаю. Вербовать меня он явно не собирался.

Не озаботившись прикрыть рубахой загорелый торс, Мирослав вывел меня к широкой проселочной дороге. Она ничем не напоминала узенькую тропку в лесу, по которой я шла в лагерь.

— Дорога вполне проезжая, но я не вижу машин, — высказала я свои соображения вслух.

— Правилами запрещено приезжать сюда на машинах, — ответил Мирослав.

Логично. Какое же единение с природой, если будут шуметь и дымить искусственные механизмы?

— Ну да, назад, в пещеры, — пробормотала я.

— Это не так, — серьезно возразил Мирослав. — Вы верите в прогресс?

— Не знаю, — честно ответила я. — Больше нет, чем да.

— Вот видите.

— А что такое джамбеи? — спросила я, вспомнив объявление на стенде.

— Маленькие африканские барабаны.

— А как сюда попали африканские барабаны? — удивилась я.