Вельяминовы. Время бури. Книга третья - Нелли Шульман

1 сентября

Большой, ухоженный черный кот, выбравшись из корзинки, деловито прошелся по пустой, гостиной. Он, как следует, потерся об углы. Кот запрыгнул на подоконник, рассматривая заросший сорняками, маленький сад, обнесенный шатким забором. Клара подтолкнула детей:

– Теперь можно. Томас погулял по дому, заходите… – подхватив корзинку, она обернулась к мужу:

– Надо дверку прорезать, для Томаса. Я видела, в деревне… – все лето Клара и дети прожили в маленьком поселке под Ньюкаслом. Встретив семью в порту, леди Кроу, решительно сказала:

– Я вас на север отправлю, к морю. Мистеру Майеру на заводах работа найдется, а вы, миссис Клара, отдыхайте… – присев, она обняла детей: «Увидите своих товарищей».

Майеры добрались до Лондона в середине марта. Дорога была кружной, долгой. Они не стали рисковать, везя детей через Германию, а поехали южным путем, минуя Венгрию, Болгарию и Грецию. В Салониках они расстались с матерью Клары. Авраам Судаков устроил еще один транспорт, для еврейской молодежи из Праги и Будапешта. Миссия была нелегальной, разрешения на въезд в Палестину больше не выдавали. Госпожа Эпштейнова сопровождала детей.

Клара вспомнила веселый голос матери:

– Посмотрим, что за кибуцы. Мне дело везде найдется. Людей кормить, за малышами ухаживать… – они прощались, на пирсе в Салониках. Мать шепнула:

– Ты мне еще внуков рожай. Приедете в Израиль, я на них посмотрю… – девочки и Пауль шлепали в теплой, мелкой воде на пляже. Они жили в дешевой гостинице, у порта. Дети спокойно сопели, на узких кроватях. Клара, по ночам, прижималась к мужу, еще не веря, что Людвиг жив.

Рав Горовиц привел герра Майера домой, дети бросились к нему. Клара всхлипывала, обнимая мужа. Она посмотрела, поверх плеча Людвига в темные, грустные глаза Аарона. Девочки и Пауль утащили мужа, показывать ему игрушки и книги. Клара, сжала пальцы:

– Рав Горовиц, Аарон… – она помолчала, – я не знаю, как… – рав Горовиц улыбался:

– Просто мой долг, госпожа Майерова… – он повертел шляпу, – я напишу кузену, месье Корнелю, в Париж. Может быть, вы о нем слышали. Он известный архитектор… – Клара, конечно, слышала, но еще не понимала, о чем идет речь. Она отослала портфолио в Париж. В феврале ей позвонили из британского консульства, приглашая получить визу. Она пошла в синагогу, к раву Горовицу, но Аарон развел руками:

– Я говорил, госпожа Майерова, просто мой долг. Собирайтесь, – деловито велел он, – у вас на руках большое хозяйство… – они продали обе квартиры за бесценок. Еврейская недвижимость почти ничего не стоила, из Праги уезжали тысячи людей. Город был завален антиквариатом и драгоценностями. Клара взяла книги. Больше ничего, кроме троих детей и корзинки с котом, у них с мужем не имелось.

Клара беспокоилась за мать. Корабль из Салоник плыл в Ливан, где его встречали добровольцы из Палестины. Ночью детей перевозили на берег. Беженцев горными тропами вели на юг. В начале лета леди Кроу, в Ньюкасле, передала Кларе записку:

– От Авраама весточка пришла, а это от вашей матери… – женщина, ласково, улыбалась. Мать обосновалась в кибуце Кирьят Анавим, заведуя кухней и присматривая за сиротами:

– Детей полна страна… – читала Клара четкий почерк, – работы много, и, кажется, она никогда не закончится. Ходят слухи, что Гитлер не ограничится Австрией и Чехией… – Клара знала, что рав Горовиц, чуть ли ни в день вторжения немецких войск, успел добраться до Польши, обосновавшись в Варшаве.

– Господи… – попросила она, – пожалуйста, хоть бы не случилось войны… – Клара вдохнула запах свежей краски. Дом был маленьким, с гостиной и тремя спальнями. Они наскребли денег на депозит, взяв в долг у леди Кроу. Пока у них имелось разрешение на проживание, а потом они должны были получить гражданство. Из Ньюкасла, Клара отправила письма в лондонские школы. Ее взяли преподавателем искусства в колледж для девочек, в Хэмпстеде. Домик они нашли неподалеку. Людвиг улыбнулся:

– Детям здесь хорошо, парк рядом… – муж, в Ньюкасле, работал в инженерном бюро, на заводе. В Лондоне Людвиг устроился на верфи, чертежником. Отсюда в Ист-Энд ходило метро, со склона холма виднелся купол собора Святого Павла. Клара присела на подоконник, погладив Томаса. Кот заурчал, забравшись ей на колени, бодая головой живот:

– Чувствует… – подумала женщина, – ничего, справимся. Дети у нас помощники, до школы близко. Все будет хорошо… – Клара пока не говорила мужу о ребенке, однако они, твердо, решили назвать мальчика, если бы родился мальчик, Аароном. В полуоткрытое окно она услышала голос Людвига:

– Мы с тобой построим сарай, Пауль, сделаем столярную мастерскую. Будем тебя с мамой учить, руками работать. Девочки за грядками поухаживают… – Адель и Сабина вытянулись, Пауль вырос. Мальчик начал медленно, запинаясь, читать и писать. Он делал больше ошибок, чем сестры, но занимался с удовольствием. В деревне они жили у фермеров. Клара брала заказы, обшивая соседок, ребятишки возились с курами и овцами.

Томас мурлыкал, Клара слышала смех детей:

– Сегодня последний поезд с малышами уходит, из Берлина. Леди Кроу говорила, что они вывезли десять тысяч человек… – в Ньюкасле Клара увидела выросших беженцев, из Судет. Они болтали по-английски и бегали в местные школы.

Ей рассказали, что заводские рабочие, с женами, стояли в очереди, чтобы разобрать детей по домам. Клара смотрела на темные косы девочек, на светлую голову Пауля.

Теперь они все стали Майерами. Дочки знали, что они не родные сестры, что Пауль, приемный ребенок, но, все равно, считали друг друга одной семьей. Аккуратно сняв кота с колен, Клара заглянула на крохотную кухню. Газ работал, она достала из холщовой сумки оловянный чайник, с кружками:

– Чаю выпьем, пусть без сахара. Людвиг вещи разберет, с детьми… – они привезли два старых чемодана, с игрушками, и одеждой, и ящики с книгами, – а я в лавку схожу. Надо купить хлеба, яиц, заказ молочнику оставить… – Клара достала из кармана жакета блокнот. У входной двери затрещал звонок. С Юстонского вокзала они приехали сюда на такси. Клара, недоуменно, пожала плечами:

– Кто бы это мог быть? Пятница, погода хорошая, все за городом… – открыв дверь, она ахнула: «Леди Кроу!»

Женщина припарковала лимузин у обочины пустынно. Майеры ехали из Ньюкасла ночным поездом, еще не пробило восьми утра.

Чемберлен распустил парламент на каникулы. Юджиния оказалась свободной, до начала октября. Она перевезла герцога из Банбери в Лондон. Джон чувствовал слабость. Летом он почти не вставал из большого кресла, в библиотеке, в замке. Тони приводила Уильяма. Внук, весной, пошел и начал лепетать. Джон устраивал мальчика на коленях, целуя белокурый затылок:

– Ты мой хороший мальчик… – Уильям обнимал его:

– Деда, деда… – Юджиния смотрела на счастливое лицо Джона:

– Хотя бы немного, пожалуйста… – две недели назад герцог потребовал от нее вернуться в Лондон:

– Я что-то чувствую… – он кашлял, прижав ладонь к груди, – здесь. Пожалуйста, Юджиния, мне надо быть в столице… – наклонившись, женщина прижалась губами к его холодному лбу. Она кивнула: «Конечно».

Она привезла на Ганновер-сквер герцога, Тони, и Уильяма. Позвонив в Блетчли-парк, Юджиния вызвала в Лондон Маленького Джона. Лаура обосновалась в шифровальном центре, отвечая за обработку европейских данных:

– Она хотя бы домой раз в неделю приезжает, Джованни не так одиноко… – Юджиния давно занесла в календарь дату возвращения Майеров из Ньюкасла. Она держала картонную коробку из «Фортнум и Мэйсон»:

– Решила напроситься на завтрак… – леди Кроу полюбовалась румянцем на щеках женщины, отросшими, темными косами:

– Расцвела она. И дети, наверняка, поздоровели. Надо, чтобы Питер женился, – вздохнула леди Кроу, – двадцать четыре года мальчику. Я с внуками хочу повозиться… – сына сегодня, в полдень, выпускали из тюрьмы Пентонвиль. Мистер Кроу отсидел ровно полгода, с марта по август.

– Для безопасности, тетя Юджиния, – весело сказал Маленький Джон, – срок снимет подозрения немцев. Геббельс назвал Питера мучеником, пострадавшим за идеи национал-социализма… – Юджиния приезжала на свидания к сыну раз в неделю. Чаще устраивать встречи было бы подозрительно.

– Разумеется, леди Кроу… – Клара забрала коробку, – я собиралась чай делать. Проходите, пожалуйста… – Юджиния потянулась вынуть ключ из замка зажигания. Радио оборвало веселую мелодию, раздалось тиканье часов, и низкий, знакомый голос диктора:

– Восемь утра, первого сентября. Прослушайте последние известия. Сегодня, на рассвете, немецкие войска перешли границу Польши… – он еще что-то говорил. Юджиния, шагнув к женщине, раскрыла объятья. Клара плакала, вдыхая запах сандала, леди Кроу качала ее: