Хлопушка с прицелом - Евгений Игоревич Новицкий

class="p1">— Да так… — туманно ответил Виктор. Но тут же нашел подходящий ответ: — Мы, понимаешь, сошлись с ней на марках.

— Чего-чего? — Хучрай будто не расслышал.

— Ну, марки, знаешь? Почтовые марки.

— А что — Гортензи на почте работала? — усмехнулся Хучрай.

— Нет, она филателистка, — пояснил Виктор.

— А-а, — сообразил наконец Хучрай. — Собирает, значит, эту почтовую хреновину?

— Да, и я тоже, — скромно сказал Виктор.

Хучрай только руками развел:

— Вот никогда бы не подумал, что на такое можно бабу подцепить…

— Ее — можно, — заверил Виктор.

— Эх, жаль, что я в свое время этого не знал, — посетовал Хучрай.

— А она у тебя снималась? — спросил Виктор.

— Какое там… — махнул Хучрай. — Это я ее пытался снять.

— Ну-ну? — заинтересовался Виктор. — И чем дело кончилось?

— Кукишем с маслом, — хмуро выразился Хучрай. — Она сказала твердое «нет». Дескать, я своего придурка Графова люблю…

— Так и сказала? — усмехнулся Виктор.

— Ну, не дословно же мне ее цитировать! — возмутился Хучрай. Тут ему что-то пришло в голову, и улыбка вновь заиграла на его лице. — Слушай, — он опять толкнул Виктора в бок, — а ты-то Графова не боишься?

— Чего мне его бояться? — фыркнул Виктор.

— Ну как же, ты ведь с его бабой крутишь. Лично я бы за такое убил.

«Знал бы ты, что это он хочет тебя убить, и — совсем за другое», — с усмешкой подумал Виктор.

Вслух же сказал Хучраю:

— Кроме тебя, об этом никто не в курсе. Так что, если Графов о чем и узнает, так только…

— По-твоему, я ему донесу? — с негодованием перебил Хучрай. — Ну, брат, — замотал он головой, — я после этого и знаться-то с тобой не хочу…

— Да перестань, перестань, — дружески заулыбался Виктор. — Я знаю, что ты на это не пойдешь…

— Вот именно, — все еще обиженно заметил Хучрай.

Виктор протянул ему руку на прощание, и тот пожал ее нарочито вяло.

Это был последний раз, когда Виктор видел Хучрая живым.

17

Через неделю Галина рассказала Виктору, что Герман попытался убить Хучрая.

«Ага, только попытался! — сразу подумал про себя Виктор. — Вот ты, голубушка, и попалась. На этот раз никакого совпадения не вышло, и от своей лжи тебе теперь не отвертеться…»

— А я что говорил! — весело заметил ей Виктор. — Не такой уж твой Герман и всемогущий. И у него, значит, бывают провалы.

— Это еще не провал, — заявила Галина.

— А что же?

— Хучрай в больнице, — пояснила она. — Возможно, оттуда он уже не выйдет.

«Может, и впрямь попал в больницу?» — подумал Виктор.

— Навестить его, что ли? — задумчиво изрек он вслух.

Галина тотчас побледнела:

— Зачем тебе это?

«Так-так, — понял Виктор, — она вовсе не хочет, чтобы я ее разоблачил. Стало быть, не так уж ей наплевать на мое о ней мнение…»

— Хучрай — мой друг, — немного приврал Виктор. — Отчего бы мне его не навестить?

— Почему же ты от меня это скрыл? — мрачно спросила Галина.

— Что именно?

— Что ты с ним дружишь.

Виктор пожал плечами:

— Я не думал, что это имеет для тебя значение.

— Как же не имеет, — возмутилась Галина, — если я тебе столько рассказывала о замысле Германа на его счет?

— Ну, а что я должен был сделать? — не понимал Виктор. — Когда ты заговорила о Хучрае, я должен был воскликнуть: «Ни слова больше! Он мой друг!» Так, что ли?

— Тебе просто надо было его об этом предупредить. А то как-то нехорошо получилось. Разве ты не видишь?

— Не вижу, — твердо сказал Виктор. — Если я дружу с Хучраем, это не значит, что я буду доверять ему чужие секреты…

— Даже касающиеся его самого? — хмыкнула Галина.

— Даже, — подтвердил Виктор.

— Странная дружба, — пробормотала девушка и впервые, как показалось Виктору, посмотрела на него с недоверием.

Виктор всерьез почувствовал себя несправедливо оскорбленным.

— Галя, Галя, — заговорил он, — да как ты можешь? С кем бы я ни дружил, самое святое для меня — это дружба именно с тобой! На этом фоне все прочие дружбы для меня — просто тьфу, прах, да и только!

Галина посмотрела на него внимательно и наконец смягчилась.

— Ладно, Витя, — с робкой улыбкой заметила она, — я тебе верю. Не обижайся.

— Пожалуйста, не надо больше подвергать сомнению… — проворчал Виктор.

— Не буду, не буду, — перебила Галина.

— Так как же твой Герман обошелся с нашим Хучраем? — спросил Виктор, рассчитывая, что в знак примирения Галина сейчас выложит ему все подробности.

Его ожидания оправдались. Галина поведала ему все, что знала сама. Только фамилии студентов, вовлеченных Германом в это дело, она никак не могла вспомнить.

— Существовали ли они вообще, эти студенты? — усмехнулся Виктор.

— Конечно, существовали, — с укором посмотрела на него Галина. — Герман не стал бы мне врать. А я бы не стала врать тебе.

— Но как же их звали?

Галина наморщила лоб:

— Нет, не вспомню… По-моему, Герман вообще об этом не говорил. Сам он называл их Растиньяк и Нусинген.

— Как-как? — переспросил Виктор.

— Ну, это в шутку просто, — пояснила Галина. — Это персонажи Бальзака.

— Вот, значит, кого твой Герман читает, — улыбнулся Виктор.

— А ты разве не читал? — удивленно спросила Галина.

— Читал когда-то, но мне не понравилось…

— Вот и нам с Германом не нравится… Как Герман справедливо заметил: «Хуже многословных французских писателей только наши графоманы-“секретари”. Но это же не значит, что нельзя иронически ссылаться на Бальзака или даже на Бабаевского… Знаешь, например, как Герман всегда называет Бондарчука? Тутаринов! Остроумно, не правда ли?

— Так Бондарчук ведь и играл Тутаринова… — недоуменно заметил Виктор, а про себя подумал: «И что здесь остроумного?»

— Вот именно! — весело воскликнула Галина. — Но только Герман додумался нарицательно прозвать его этой фамилией. Он еще иногда так шутит: «Незваный гость хуже Тутаринова»…

«Бог ты мой», — подумал Виктор. Ему опять показалось, что он спит и видит глупый сон. В последнее время это ощущение посещало его все чаще.

— Хорошо, — он решил сменить тему. — Так, значит, Хучрай так перепугался выходки Германа, что попал в больницу… Но ведь он очень запросто может оттуда выйти. А заодно всем расскажет о Германовой проделке…

— Не выйдет, — убежденно сказала Галина. — Герман позаботится, чтобы не вышел.

— Он что, придушит его там, в палате? — усмехнулся Виктор.

— Герман пока сам не знает, — убежденно ответила Галина. — Он полагается на импровизацию. Я тебе потом расскажу, как именно он в этом случае сымпровизирует.

— А студентов этих? — спросил Виктор. — Тоже какой-нибудь такой импровизацией укокошит?

— Их-то зачем? — не поняла Галина.

— Ну как же, они же свидетели…

— Свидетели — чего? — хмыкнула девушка. — Кинопроб? Они ведь убеждены, что участвовали в кинопробах.

— Да,