Мужская сила. Рассказы американских писателей - Делмор Шварц

— Они, видать, снюхались, — сказал Марголис.

— Откуда мне знать? — бросил Гриншпан.

— У тебя там что, клуб одиноких сердец?

— Это меня не касается. Работают — ну и ладно.

— Хороша работка, — заметил Пол Голд.

— Мне бы такую, — сказал Джо Фишер.

— Он разве не женат? — спросил Пол Голд.

— Я не полицейский, — сказал Гриншпан.

— Джейк ревнует: ему-то не обломилось, — сказал Джо Фишер.

— Балаболка ты, — сказал Гриншпан. — У меня траур.

Все притихли.

— Джо просто пошутил, — сказал страдалец Трауб.

— Ничего, — буркнул Гриншпан. — Ничего.

До конца обеда Шерли с Арнольдом не шли у него из головы. Он надеялся, что они его не заметят, а если заметят, то не подадут вида. Он больше не слушал, что говорят за столом. Сидел, молча жевал свой гамбургер. Встрепенулся, только когда кто-то упомянул Джорджа Штейна. У Штейна была бакалея в районе, где начались большие перемены. Он поговаривал о том, что хочет ее продать. И подыскивал магазинчик, как у Гриншпана. Можно с ним поговорить. И впрямь, подумал он. Почему бы и нет? Зачем ему вся эта нервотрепка? Что он с этого имеет? Здание, где находится магазин, и так его. Можно прожить и на арендную плату. Даже Джо Фишер у него снимает. Можно поговорить со Штейном, подумал он и понял, что наконец хоть что-то решил. Он дождался, когда Шерли с Арнольдом пообедают, и вернулся в магазин.

Гриншпан надеялся, что хоть после обеда желудок подействует. Он отправился в уборную за подсобкой. Сел и уставился в потолок. В тусклом полумраке едва проглядывал обитый жестью потолок. Ржавые, закопченные квадратики жести — как клочья покореженных доспехов. Настоящий свинарник, подумал он. Раковина в подтеках, эмаль облупилась, а длинные трещины — как контур карты разоренной войной страны. Единственный кран подтекает. Гриншпан с грустью подумал о счете за воду. Взглянул на ручку крана, помеченную полустертой буквой S. Да что же значит эта идиотская S? — подумал он. Н, «hot» — горячая, С, «cold» — холодная. А S, чтоб ее, для чего? На двери на вешалке — старая одежда. Синие мужские штаны вывернуты наизнанку, расстегнутая молния расступилась, как лопнувшая банановая кожура, скопление швов в промежности — как наспех пришитые заплаты.

Из магазина донесся голос Арнольда. Гриншпан прислушался.

— Сорок пять, — сказал Арнольд. — Сорок пять, папаша! — Он разговаривал с глухим стариком. Тот приходил каждый день, покупал кусок печенки на ужин. — Пятьдесят граммов отрезать не могу. Я же тебе говорил, не могу портить кусок. — Он услышал женский смех. Шерли? Шерли опять около него трется? Да какого черта, подумал он. Таскаются вместе на обед — ну это пусть, но в магазине-то! — Возьми двести граммов. Пригласи кого-нибудь на ужин. Возьми восемь унций. Хватит на четыре дня. Не придется каждый раз ходить. — Вот умник этот Арнольд! Он что, решил старика с ума свести? Ну что тут поделаешь? Старику хочется кусочек печенки. Он считает, что это придает ему силы.

В подсобке раздались шаги, послышались возбужденные голоса.

— Простите, — сказала женщина. — Сама не знаю, как это там оказалось. Честно! Давайте я заплачу. Я за все заплачу.

— Само собой, мадам, — сказал Фрэнк.

— Что же мне делать? — взмолилась женщина.

— Я вызываю полицию, — сказал Фрэнк.

— Из-за паршивой банки лосося?

— Дело в принципе. Вы — мошенница. Вы — воровка, вот вы кто, понятно? Я вызываю полицию. Посидеть в тюрьме вам на пользу пойдет.

— Пожалуйста, — сказала женщина. — Пожалуйста, мистер… Сама не знаю, что на меня нашло. Я никогда раньше так не делала. Мне нет оправдания, но прошу вас, отпустите меня, клянусь, это больше не повторится. — Женщина заплакала.

— Не отпущу! — сказал Фрэнк. — Я вызываю полицию. Стыдитесь! Такая приличная с виду женщина. Вы что, больная? Я вызываю полицию. — Он услышал, как Фрэнк снял телефонную трубку.

— Прошу вас, — всхлипывала женщина. — Муж меня убьет. Христом Богом прошу. У меня маленький ребенок.

Фрэнк положил трубку на место.

— Десять долларов, — тихо произнес он.

— Это в каком смысле?

— Десять долларов, и вы сюда больше — ни ногой.

— У меня столько нету, — сказала она.

— Раз так, катитесь к черту! Я вызываю полицию.

— Вы негодяй, — сказала она.

— Попридержите язык, — сказал он. — Десять долларов.

— Я выпишу вам чек.

— Наличными, — сказал Фрэнк.

— Ну хорошо, хорошо, — сказала она. — Держите.

— А теперь выметайтесь отсюда. — Гриншпан услышал звук удаляющихся шагов. Фрэнк, наверное, сейчас выуживает из кармана фартука бумажник.

Гриншпан спустил воду в унитазе, но выходить не стал.

— Джейк? — испуганно спросил Фрэнк.

— Кто это?

— Джейк, я ее впервые вижу, честное слово. Просто пройдоха. Она дала мне десять долларов. Это просто пройдоха, Джейк.

— Я тебе уже говорил, неприятности мне не нужны, — вскипел Гриншпан. И вышел. — Ты это так развлекаешься?

— Слушай, я поймал ее с банкой лосося. Ты хотел, чтобы я из-за одной банки вызвал полицию? У нее ребенок.

— Ну да, а у тебя, Фрэнк, доброе сердце.

— Если бы я тебя нашел, ты бы сам с ней разбирался. Я искал тебя, Джейк.

— Ты вымогал у нее деньги. Я тебя насчет этого предупреждал.

— Джейк, эта десятка — она для магазина. Меня просто бесят такие дамочки: они думают, им все сойдет с рук.

— Подлец! — заорал Гриншпан. — Ты уволен!

— Джейк, — сказал Фрэнк, — это была обычная пройдоха. — И словно в доказательство своих слов протянул Гриншпану банку лосося.

Гриншпан оттолкнул его руку:

— Выметайся из моего магазина. Ты мне не нужен. Выметайся! Мне здесь мошенники ни к чему!

— Джейк, ты кого обзываешь?

Гриншпан физически ощутил собственную ярость — неуемную, необоримую. Она навалилась на него вмиг — как нападает в ночи дикий зверь. И сотрясала все тело. Он перепугался, призвал себя сохранять спокойствие. Ну и подлец, подумал он. Его раздирало желание дать Фрэнку по морде.

— Фрэнк, по-хорошему прошу. Уходи, — сказал Гриншпан.

— Ну давай, — завопил Фрэнк. — Давай-давай! — кричал он. Гриншпан ошарашенно уставился на него. Фрэнк разозлился еще больше, чем сам Гриншпан. Гриншпан подумал о покупателях. Они же услышат. Что же они о нас подумают, крутилось у него в голове. Что? — Давай, — орал Фрэнк, — выгоняй меня! Ты у нас праведник! Святой! Ты что, Господь Бог? Чужую вонь за версту чует, а своей не чувствует. Только когда твой сын — мир его праху, — когда твой собственный сын таскал пятерки из кассы, этого ты не замечал.

Гриншпан готов был его убить.

— Это кто такое говорил?

Фрэнк судорожно дышал.

— Кто? — повторил Гриншпан.

— Да это пустяки, Джейк. Пустяки! Он, наверное, шел на свидание. Вот и все. Ничего такого.

— Кто называет его вором?

— Никто. Ты уж прости меня.

— Моего покойного сына, ты назвал моего покойного сына вором?

— Никто никого вором не называл. Да я сам не понимал, что несу.

— В могиле… Двадцать три года — и уже в могиле. Ни жены, ни своего дела. Ничего. Ничего у него не было. Он бы не взял. Гарольд бы не взял. Это ты такой, а его не обзывай. Ему бы жить. А тебе — лежать в могиле. Подлец! Момзер[45], — заорал он. — Я видел эти отчеты, враль! — продолжал кричать он.

Тут же возник Арнольд, положил руку на плечо.

— Успокойся, Джейк. Не надо, не заводись. Что здесь произошло? — спросил он Фрэнка.

Фрэнк пожал плечами.

— Уведи его, — попросил Гриншпан.

Арнольд дал Фрэнку знак уйти, подвел Гриншпана к стулу.

— Тебе получше, Джейк? Как ты?

Гриншпан не мог сдержать рыданий. Наконец он поднял голову.

— Все нормально, — сказал он. — Покупатели! Арнольд, прошу тебя! Там покупатели…

— Хорошо, Джейк. А ты пока посиди, приди в себя.

Гриншпан кивнул. Когда Арнольд ушел, он посидел еще несколько минут, а потом встал и пошел в уборную умыться. Открыл кран и смотрел, как грязная раковина наполняется водой. Она даже не холодная, подумал он с тоской. Зачерпнул теплой воды, промыл глаза. Вынул из кармана платок, развернул и аккуратно промокнул лицо. Из-за двери доносился смех. Дребезжащий старческий смех. Поначалу он подумал про старуху с кофе. А потом сообразил. Это грузчик, подумал он. И окликнул его по имени. Кто-то подошел к двери.

— Да, это я, мистер Гриншпан, — произнес грузчик, продолжая смеяться.

Гриншпан распахнул дверь. Перед ним стоял грузчик в своих обычных лохмотьях. Глаза его, красные, слезящиеся, словно кровоточили.

— Здорово это вы Фрэнку, — сказал он.

— Ты опоздал, — сказал Гриншпан. — Кто ж тебе позволил так опаздывать?

— Я был на могилке мистера Гарольда, — ответил грузчик.