Клуб интеллигентов - Антанас Пакальнис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Второго приятеля, журналиста, Бикялис дома не застал — его встретила теща. Предложила обождать. Балис бы не ждал, но случайно одним глазом заметил на столе друга рукопись с волнующим названием: «Любовь к человеку — стальной закон сердца». А теща, неожиданно обретя слушателя, стала рассказывать историю своей болезни.
— Я, детка, всех врачей уже обошла. Только пыль в глаза пускают. У меня рак, а они говорят: «У тебя, мать, нервы. Видать, зять в доме». Зять, конечно, скотина, он меня и загнал в этот рак...
Тем не менее она поклялась не умирать до тех пор, пока не дождется развода дочери. Бикялис понял, что развода она наверняка дождется, а вот приятеля он так и не дождался. Вернулась жена и сказала, что муж неделю тому назад уехал в командировку. Как другу семьи она могла бы дать взаймы и сама, но в прошлом году нашелся такой бесстыдник и долга ей не вернул. Теперь она стала осторожнее.
К третьему другу Балис шагал уж не столь резво и энергично, уже не посвистывал. «Никто на тарелочке не поднесет. Могут и отказать», — свербила печальная мысль. Товарищ — дружинник — неожиданно встретил его с распростертыми объятиями:
— Ты — мой лучший друг! — и кинулся целовать. — Я тебе всю душу...
— Души мне не надо. Ты, браток, одолжи мне пятьдесят рублей, — не ожидая, пока приятель прохмелится, попросил Балис.
Дружка будто покрыло траурным флером.
— А я думал — ты мне трешку дашь, — внезапно обмякнув, промолвил он. — Но ни черта! Сейчас придет жена, выдою у нее. Мне не даст, так даст тебе!
Увы, жена о ссуде и заикнуться не дала — мол, денег нету, муж все пропивает. «Но как же так — дружинник, и?..» — «А, в том-то весь фокус. Он этим званием от вытрезвителя спасается».
В тот день Бикялис зашел еще к нескольким хорошим друзьям. Друзья на самом деле были хорошими, только деньги их — у жен, а жены ушли по своим делам. Однако вернулся Балис обогащенный: от друзей он узнал, что всегда нужно оставлять на «черный день». Совет был разумный и практичный, беда была только в том, что есть хотелось сейчас.
«Нечего идти на поводу у брюха», — сказал сам себе Балис и вместо ужина включил радио. Диктор передавал необыкновенно радостные цифры: через год-другой выпуск сверл будет увеличен в три раза, доходы населения значительно возрастут. Значит, и его, Балиса, доходы увеличатся. Не уменьшатся, а увеличатся! Так о чем же теперь сокрушаться! Ведь завтра, возможно, он и деньги добудет, поест и уедет.
— А где ты держишь деньги? — заинтересовался на другой день сотрудник, когда Балис попросил у него взаймы.
— В кармане, где же больше?
— И кошелька, конечно, у тебя нет? Ах, ах! Вот к чему приводит беспечность! Обязательно приобрети кошелек. Послушай моего совета.
Одного не посоветовал приятель — где достать денег. Но этого, видимо, он и сам не знал.
Чувствуя всестороннюю моральную поддержку и озабоченность друзей судьбой ближнего, Бикялис держался героически. Пил газированную воду из автоматов и продолжал путешествие.
На четвертый день он почти приблизился к цели: у одного друга застал компанию, игравшую в карты. Резались в «очко», на деньги. Поставив на карту, насильно ему врученную, Балис неожиданно крупно выиграл. Но дружки не отпускали его до тех пор, пока он не просадил все, да еще остался должен двадцать рублей.
Ужасно возмутился Балис такой некультурной игрой, однако выигравший приятель был давным гуманистом — он пригласил компанию на обед. А главное — надежда отправиться в командировку не только не угасла, но еще более окрепла. Дело в том, что за обедом один из друзей, под действием высокого градуса, пообещал:
— А знаешь, я тебе дам денег!
Балис не хотел верить, но приятель говорил от всего сердца и конкретно:
— Приходи через три дня, я премию получу.
Столь гуманное обращение и прикончило Бикялиса — на радостях он «добавил».
В ожидании премии приятеля, Балис, естественно, не дремал и продолжал стучаться в сердца знакомых. Но, правду говоря, он уже не стучал, а заходил и ждал благоприятного момента — возможности попросить в долг... Но чаще уходил ни с чем, даже при прощании не говоря, зачем приходил.
Как-то он издалека, дипломатично спросил у одного большого моралиста: не ведает ли он, где бы можно было разжиться деньгами? У того даже глаза на лоб полезли: живешь один, не куришь, не пьешь — на что они тебе понадобились? Еще пить надумаешь!
А когда через три дня Бикялис троллейбусом направился за обещанными деньгами, то был весьма удивлен тем, что какой-то мужчина, ничуть его не моложе, уступил ему место. При возвращении ситуация повторилась (денег он не получил, друг купил жене подарок) — пожилая женщина встала и предложила ему место.
Причину столь странной вежливости Балис уяснил только дома, взглянув в зеркало, — на него голодными глазами глядело привидение, обросшее волосами.
Тогда Бикялис повернул руль еще в одном направлении — двинулся к одной богомольной женщине при деньгах. «Черт с ними, ее богами, но сердце у нее доброе, человеку в беде не откажет».
— Чтоб тебе провалиться, невелика беда! — по-мужски выругалась старая дева. — Чтоб ты околел, а я все деньги настоятелю за обедню всадила. Просила помолиться за душу одного парня. Теперь скажу, пусть за твою, Балюкас, отгрохает. А вдруг поможет? Бог не выдаст, свинья не съест.
«Идти, достать — неважно где и у кого», — окончательно решил Бикялис, так как день за днем откладывалась командировка, а пряжка ремня уже терла позвоночник. И потопал он к бывшему младолитовцу[23] и кулаку, а ныне — солидному деятелю торговли. «Пусть и классовый враг, но все же верующий, из одной деревни».
Младолитовец встретил Балиса ласково и любезно. Усадил, включил телевизор, угостил сигаретой.
— Прекрасно, когда литовец литовца не забывает. Любовь к родине всегда нас объединяла и будет объединять. Мы должны постоянно поддерживать друг друга, если не хотим выродиться и ассимилироваться.
Балиса ободрило патриотическое настроение земляка, и он осмелился...
— С удовольствием, господин, Бикялис, хоть целую сотню. Вот если бы еще вчера... Приобрел, видите ли, этакую развалюху — моторную лодку, последние всадил. Не знаю, как и до получки
