Бой с невидимкой - Александр Александрович Тамоников

Степан последовал за ним. Где-то сзади залаяла собака, раздались чьи-то голоса, скрипнула дверь. Должно быть, это хозяин вышел во двор, чтобы посмотреть, что случилось, но Павлу и Степану это было сейчас без разницы. Пригнувшись, они миновали огород, опять перелезли через тын, вновь очутились на какой-то улице, побежали по ней, свернули в какой-то проулок, пробежали по нему, а далее – темной стеной стоял кустарник, в который они с разбегу и нырнули.

– Стой! – тяжело дыша, произнес Павло. – Надо разобраться, где мы. А, понятно… Если пройдем вдоль этих кустов, то как раз и окажемся у хаты Зеленюка. Сейчас малость отдышимся и пойдем.

Помолчали, прислушиваясь к отдаленным вечерним звукам. Людских голосов слышно не было: если погоня и была, то им удалось сбить ее с толку, и сейчас «ястребки» и милиционеры были где-то на другом конце села.

– Тихо, – шепотом произнес Степан Жук.

– Вот и хорошо, что тихо, – также шепотом отозвался Павло.

– Так что же, ты его убил? – прошептал Степан. – Того хлопца…

– Откуда мне знать, убил или не убил? – ответил Павло. – Я его не щупал. Но что попал, так это точно. Стрелял-то в упор. Тут не промахнешься.

– А ловко у тебя получилось! – сказал Степан.

– Ты это скажи Зеленюку, – усмехнулся в темноте Павло. – И тем, кто будет в его хате. Может, поверят. А то ведь я для них кто? Участковый. А значит, враг… Ну, пошли, что ли? Только тихо и пригнувшись.

Шли недолго. Вскоре из прошитой невидимым дождем темноты вырисовалось темное бесформенное пятно – хата Свирида Зеленюка. Окна в хате не светились – то ли никто внутри не зажигал огня, то ли на окнах были плотные, не пропускающие ни единого лучика света ставни или занавеси. Павло и Степан какое-то время ощупью искали калитку в ограде, наконец нащупали, затем долго искали крючок на калитке, в конце концов нащупали и его. Вошли во двор. Собачьего лая слышно не было, может статься, у Свирида Зеленюка и вовсе не было никакой собаки. Павло и Степан подошли к двери, и Степан постучал в нее.

На первый стук из хаты никто не отозвался, не отозвался и на второй. Лишь после третьего стука за дверью послышался шорох, и сиплый мужской голос спросил:

– Кто стучит? Носит вас нечистая сила в такую темень!

– Перемога все видит, – ответил из-за двери Степан. Это был пароль, который сообщил Степану бандит Улыбка при вербовке.

В двери образовалась узкая щель.

– Перемога все знает, – ответил сиплый мужской голос. Это был отзыв на пароль.

Щель в двери стала чуть шире, Степан вместе с Павлом протиснулись в нее и очутились в хате. Сеней, сдается, в хате вовсе не было. В комнате чадил тусклый каганец[4], на окнах висели тяжелые черные полосы ткани, сквозь которые свету было не пробиться. Посреди комнаты стоял сам Свирид Зеленюк – высокий сутулый старик с седой бородой и длинными, давно не стриженными волосами.

– А, это ты! – сипло сказал он, обращаясь к Степану Жуку. – Заведующий магазином! Как же, слышал, как Евген Снигур спровадил тебя под замок! А ты кто? – спросил он Павла и в изумлении отшатнулся, потому что узнал участкового, да и как же было его не узнать, когда его знали все – и в селе, и на хуторах?

– Вижу, узнал, – усмехнулся Павло, поиграл винтовкой, затем прошел в глубь комнаты и сел на лавку. – Ну а коль узнал, то принимай гостя. Ставь на стол горилку с салом, ну и все такое прочее.

– Не такой ты гость, чтобы встречать тебя горилкой, – мрачно произнес Свирид Зеленюк. – Да еще с оружием… Для чего ты сюда явился?

– Ну это ты так говоришь, потому что на самом деле не знаешь, кто я, – спокойным тоном произнес Павло. – Не ведаешь, что у меня в душе.

– Сбежали мы из-под стражи! – пояснил Степан. – Лихо сбежали! Он убил «ястребка» и отнял у него винтовку. Вот я и привел его к тебе, чтобы, значит, ты переправил нас на болота. Деваться нам некуда. Ищут нас! А коль найдут, то и убьют. За того «ястребка»!

Свирид Зеленюк, слушая Степана, лишь кривился. Степан сейчас его почти не интересовал, ему был интересен Павло Онысько. Было заметно, что старик был в смятении и изрядно напуган. Да оно и понятно: уж кого-кого, а участкового он у себя не ожидал увидеть. Зачем его приволок этот дурак Степан? Чего теперь ему, Свириду Зеленюку, следовало ожидать?

– Ну и что же у тебя в душе? – осторожно спросил он у Павла.

– Гаврила Лаща убили «ястребки», – сказал Павло. – Может, слышал?

– Допустим, – все с той же осторожностью произнес старик. – И что же с того?

– Брат он мне, – сказал Павло. – Родной брат.

– И это мне известно, – сказал Свирид Зеленюк. – Это многим известно.

– Брата моего убили, – повторил Павло. – И выставили его, мертвого, на позор. Чтобы, значит, опознали… А я не могу его даже схоронить. Вот что у меня на душе, старик… Рассуди, много это или мало? Свет там или тьма? А потом меня же и посадили в комору за то, что знался с братом. Он ведь приходил ко мне по ночам – с болот. Или ты того не знаешь?

– Что я знаю, а чего не знаю – это дело мое, а не твое! – было заметно, что после таких слов Павла у старика исчезла растерянность и взамен нее появилась уверенность. – Речь не обо мне, а о тебе.

– Это так, – согласился Павло. – Потому я и пришел к тебе. Да ты сам рассуди – куда мне было деваться? Разве это не святое дело – отомстить за брата? Разве наши деды нам того не завещали? – Павло помолчал, затем продолжил: – Да и, кроме того, прознали они, что я с Гаврилой общался… Те, которые приехали из города. Ух, ушлые, собаки! Да и Евген Снигур ничуть не лучше. А, может, еще и хуже. Он-то теперь и вовсе не человек, а будто идол. После того как сожгли его хутор и побили его родных…

– И что ты от меня хочешь? – Старик прошелся по комнате и сел напротив Павла. – Зачем ты ко мне пришел со своим горем? Сейчас у каждого свое собственное горе…

– Я за каждого не ответчик, – резко произнес Онысько. – Мне бы с собственным горем разобраться.

– Значит, служил им, как верная собака, а теперь… – старик не договорил, да и не было нужды договаривать эту фразу до конца, потому что и так в ней было все понятно.

– А теперь