Чарусские лесорубы - Виктор Савин

Зырянов насторожился.

— А как это сделать? Ну-ну!

— Как? А вот так. На две комплексных бригады иметь только одно звено вальщиков. Пусть оно знает одно свое дело: валить и валить древесину с корня. Две-то бригады легонько можно обеспечить повалом. Валку производить в одну смену, а обрубку сучьев, трелевку, разделку хлыстов в две смены. Лучше-то не придумаешь: и механизмы полностью загрузишь, и лес пойдет в два потока… Партия и правительство предлагают организовать работу в лесу по цикличному методу. А до этого метода нам остается сделать только один шаг.

Зырянов встал.

— Вот где ключик-то! Ты слышишь, Чибисов? — обратился он к начальнику лесопункта, сидевшему за особым столом вместе с мастерами.

— Слышу, слышу! Как не слышу, — ответил тот. — Только где брать рабочих на вторую смену?

— Снимешь людей с ручной заготовки.

— Совершенно правильно, согласен… Тракторы используем на две смены. А с трактористами как?

— Поскреби где-нибудь там, в гараже.

— Нету, все выскреб. Два совершенно исправных трактора стоят из-за отсутствия водителей.

— Найти где-то надо людей, товарищ Чибисов.

— Ищу, ищу, с ног сбился. Пусть дирекция просит из треста. Мы тут трактористов не делаем.

Из дальнего угла общежития кто-то крикнул:

— Трактористы скоро будут!

— Кто говорит, что трактористы будут? — поинтересовался Зырянов.

— Это я, Спиридонов. Письмо я послал домой. Как бригада комплексная организовалась, дело пошло на лад, я сразу сел за письмо: так и так, заработки хорошие, условия жизни подходящие, молодежи тут много, жить в лесу совсем не скучно, — приезжайте! И вот сегодня получил из дома ответ. Много ребят и девчат собирается сюда, как только отпразднуют Октябрьскую годовщину.

— А нельзя ли, Спиридонов, чтобы пораньше они приехали?

— Кто, товарищ замполит, от праздника из дома поедет? Подождите немножко, отпразднуют и приедут.

Медникова все еще стояла возле стола.

— Все у тебя, Лиза? — спросил Зырянов.

— Нет, не все. У меня есть еще личные обязательства… Мое звено на раскряжевке работает не в полную силу: трактор привезет воз, мы хлысты тотчас же раскромсаем и ждем, пока нам подвезут следующий воз. Ждать приходится долго. Я думаю, звено может обслужить не одну, а две эстакады. Рядом с нашей сейчас организуется эстакада для разделки хлыстов, подтаскиваемых трелевочной лебедкой. Вот я и прошу дать мне эту эстакаду.

— А справишься? — спросил Чибисов.

— Конечно, справлюсь. Только должны быть две электропилы: на каждой эстакаде по пиле.

— Справишься, так берись. А то я ломал голову, где брать людей на новую эстакаду.

— Отстающее звено раскряжевщиков Пани Торокиной беру на буксир, — продолжала Медникова. — Поручаюсь за нее, что она тоже досрочно выполнит свое задание… Слышишь, Панька?

— Слышу, — ответила Торокина, сидевшая в уголке с Григорием Синько.

Медниковой захлопали.

— Вызываем на соревнование комплексную бригаду Сергея Ермакова, — заявила она, как стихли аплодисменты. — Пусть и они возьмут такие же обязательства, как мы. А мы решили выполнить свое сезонное задание не к двадцатому марта, как записано по леспромхозу и Новинскому лесопункту, а к двадцатому февраля, на месяц раньше.

Все это время Зырянов с восхищением смотрел на Лизу, радовался, что девушка быстро освоилась в лесу и чувствует здесь себя как дома, по-хозяйски. Едва она кончила говорить, он подошел к ней и крепко пожал руку.

— Молодец, Лиза! Хорошо выступила.

— Борис, хочется поговорить с тобой, — шепнула она быстро. — Я ведь тебя давно не видела?

— Встретимся после собрания, — ответил он; взял ее за локоть, затем легонько отстранил от себя, как бы говоря: подожди, пока я освобожусь.

Когда Медникова шла на свое место, тракторист Яков Мохов, сидевший среди девчат, крикнул:

— А с качеством на валке леса как будет? Ты не сказала?! Как прикажешь трактористам выуживать хлысты из вашего бурелома? Ты нажимаешь на брата Епифана, требуешь — вали, вали, а он и валит лесины — одна вершиной лежит на юг, другая на север. Попробуй тут скоро собрать воз!

— О хлыстах можете не беспокоиться, товарищ Мохов! Десять-пятнадцать хлыстов, уложенных в «елочку», под углом в сорок пять градусов к волоку, вас устраивает?

— Устраивает! А почему раньше не валили так?

— Потому что вообще не было никакого порядка в лесосеке. Мы даже не знали, где у вас волок, где что. Теперь, как появился в лесосеках новый мастер, совсем по-другому дело пошло.

Медникова проторила дорожку: по ее примеру начали брать обязательства электропильщики, сучкорубы, трелевщики. Народ расшевелился, загудел, повеселел. Особенно оживились все, когда к столу подошел электромеханик передвижной электростанции комсомолец Петр Лемтюгин, круглолицый, краснощекий, коренастый паренек, в черном суконном костюме, поверх которого была надета новенькая пухлая фуфайка. Это был весельчак и балагур. Он нарочито подбодрился и громко откашлялся.

— Медникова, да и остальные электропильщики в нашей лесосеке без меня — как рыба без воды. Они все у меня как на веревочке. Не подам ток — и будут на пеньках сидеть, матушку репку петь. А колхозные ребята, которые домой собираются на мотоциклах ехать, если я стану плохо работать, и на билет для проезда по железной дороге не заработают. Так ведь?

— Правильно! — хором ответили ему.

— Знаю, что правильно. Из-за меня еще не стояли? Моя станция работает, как часы. Подтверждаете?

— Подтверждаем!

— Жалоб на меня нет?

— Нет.

— А скоро будете жаловаться. Почему? А потому: вот ударят посильнее морозы, я и сам матушку репку запою. И вы мне будете подпевать.

Зырянов постучал по столику, призывая парня к порядку.

— Вы, товарищ замполит, меня не перебивайте, — продолжал тем же тоном Лемтюгин, — а призовите к порядку Чибисова. Я ему давно заказал масло-водоподогреватель, а он и не чешется. Я вынужден на два часа раньше выходить на работу, чтобы разжигать костры, разогревать воду для заливки в радиатор, разогревать масло для смазки машины… А каково мне рано вставать, если меня до полночи не отпускает от себя… (он прищурился, перебрал глазами поближе сидевших девчат) — Лиза Медникова.

— Чего ты брешешь? — вспыхнув, сказала Лиза. — Городишь и сам не знаешь чего!

— Верно, девчата, брешу! — сознался Лемтюгин. — Мне Лиза нравится, вот я и захотел проверить: если покраснеет — значит, любит, не покраснеет — не любит. Выходит, любит! Покраснела… А в общем — беру обязательство обеспечить бесперебойную работу электрических пил. От Чибисова требую срочно масло-водоподогреватель, без чего я вместе с электростанцией могу превратиться в сосульку.

Время было позднее. Глянув на часы, Зырянов хотел было закрыть собрание, распустить людей, а из-за печи кто-то крикнул:

— А почему не взял обязательств Сараев, другой электромеханик? Видно, хочет отмолчаться, отсидеться в кустах? Сергей Ермаков с ним каждый день воюет, у Сараева каждый день простои на электростанции. Жалко, что тут нет Сергея!

И люди загудели снова:

— Просим Сараева высказаться!

— Давай его на свет, из кустов-то за ушко да на солнышко!

— Пусть скажет, как думает дальше работать?

В глубине общежития поднялся высокий, худой, черный мужчина с челкой.

— Что говорить? — сказал он, хмуро глядя исподлобья. — Лемтюгин тут уж объяснил, что негде подогревать воду и масло… Потом из-за горючего перебои. Будут подогреватели воды и масла, будет горючее — и у меня простоев не будет.

— А сам-то что делаешь, чтобы все у тебя было?

— Так я говорю начальству.

— Ты говоришь, а руководители тебя не слушают? Ты и успокоился, ты и рад этому?

В разговор вмешался Зырянов.

— Сараев, идите-ка сюда! — позвал он электромеханика.

И когда тот нехотя подошел к столу, свесив плетьми сухие длинные руки и глядя под ноги, замполит посадил его возле стола напротив себя и спросил:

— Вы сколько раз приходили в Чарус к директору леспромхоза?

— Не помню.

— Вы при мне у него были раза три-четыре. И что вы говорили директору? Забыли? Так я не забыл! Вы ходили и плакались, что работа лесоруба вам стала не по душе, что вы механик, до войны работали машинистом на паровозе, что вы затосковали по машине. Вы говорили: «Как увижу человека в одежде, испачканной мазутом, меня аж в дрожь кидает. Завидую всем механикам! Дали бы мне машину, так я в нее всю душу вложил бы». Ну вот, вам поверили, допустили к машине. А где же у вас душа? Почему вы работаете без души? Почему до пускаете простои? Как вас понять: или вы не умеете работать, или не хотите работать?

— Я буду работать, товарищ замполит!

— А вы, Сараев, не ко мне обращайтесь, вы скажите во всеуслышание собранию, как вы будете работать, обеспечивать бесперебойную подачу тока к электрическим пилам. От вас только это требуется!