Балаустион - Сергей Конарев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Наградить-то наградит, — буркнул носатый. — Ежели будет токмо, кого награждать.
— Молчать, Терхилл! Сам трус, так не разлагай дисциплину! — прикрикнул сотник. — Ты за такое поведение еще ответишь. И передо мной, и перед хилиархом. А ну, пропусти героя!
Мгновенно погрустневший носатый стушевался и, подобно другим, вжался в стену, давая храбрецу возможность пробраться к мостику.
— Эй, копье ему дайте! — скомандовал старший. — И факела сюда, светите, матерь вашу! А ты, Фокист, копьем-то сильно не маши. В ногу его ткни или куда, чтоб не рыпался, и будет.
— А если в пузо? — принимая широкой ладонью копье, поинтересовался доброволец. — В пузо нельзя, что ли?
— И думать не моги! — отрезал сотник. — В ногу или в руку там, но чтоб не насмерть. Это у господ вроде бы как важный жалоз… зажол… заложник, во! Он им только живой нужный, а дохлый нет.
— Дела-а! — протянул Фокист. На его лице, не обезображенном присутствием сильного интеллекта, появилась кислая мина. — Лады, попробую так. Точно, говоришь, хилиарх за геройство меня отблагодарит?
— О, не сомневайся! — поспешил уверить его сотник. — Еще как!
— Тогда пойду геройничать, — вздохнул Фокист, ухватил покрепче копье и с опаской ступил на первую доску моста.
— Ба! — закричал Леонтиск. — Ты погляди! Нашелся-таки храбрец? Ну, давай спляшем пирриху, о доблестный муж, перед грозною битвой!
Морщась от боли в колене, сын стратега стал раскачивать мост из стороны в сторону. Доски затрещали. Фокист остановился.
— Ага, боязно? — засмеялся Леонтиск. — Тогда вот тебе еще, для пущего веселья!
Опустив факел, он в припадке охватившего его лихого безумия поджег веревку, натянутую по краю моста на уровне пояса и служившую поручнями. Несколько мгновений сырая веревка загораться не хотела, но затем принялась пропитывавшая ее смола и дело пошло.
— Сумасшедший! Я же говорил — сумасшедший! — воскликнул, оглядываясь, словно ища поддержки, носатый. Но все смотрели вперед.
Несмотря на все старания Леонтиска, Фокист не позволил себя запугать. Возможно, он являлся безрассудным смельчаком, или же страстно хотел получить награду, а, может быть, просто был настолько туп, что не внимал инстинкту самосохранения. Так или иначе, он медленно, выставив вперед копье, наступал на размахивающего факелом беглеца. Леонтиск понимал, что больная нога лишает его возможности увернуться, и поэтому готовился только к тому, чтобы выбрать удобный момент, прыгнуть на противника и утянуть его в водоворот.
Поручни горели.
Фокист сделал первый, пробный выпад. Леонтиск отбил копье факелом, покачнулся. «Эх, кабы не нога! — подумал он. — Можно было бы бросить факел ему в лицо, ослепить, подскочить и выхватить копье. А с оружием здесь — и-эх! Место, идеальное для обороны. Им бы пришлось или уйти, или закидать меня дротами, по-другому не взяли бы».
Середина поручней горела чадным пламенем, огонь начал расползаться к краям. Доски трещали и ходили ходуном.
Расхрабрившись, Фокист начал атаковать активнее. Пока еще Леонтиску удавалось отбивать эти не особенно умелые выпады, практически не меняя положения ног. Стражники за спиной добровольца срывали глотки, подбадривая своего героя.
— Давай, Фокист! Коли!
— По ногам, по ногам!
— Не суетись, один удар — и все, он твой!
— Попробуй с другой стороны!
— Фокист!
— Но ногам, балбес, куда ж ты колешь!
Веревка-поручни перегорела и в середине распалась. Один ее конец начал угасать, другой, напротив, разгорался все ярче. Доски под тяжелыми скачками верзилы-стражника скрипели все жалобней.
Фокист уже совсем разошелся и атаковал противника самозабвенно и упоением, как пятилетний мальчуган играющего с ним старого солдата. Доблестный стражник совершенно забыл об осторожности, и думал лишь о том, как бы изловчиться и пробить огненную оборону беглеца. «О-о! Да ты, парень, полный неумеха, как я посмотрю, — подумал про себя Леонтиск. — Нет, я пока погожу прыгать с тобою в воду. Мы с тобой разделаемся по-другому, красиво и немножко мокро». Горячка боя, как ни странно, не отняла у молодого воина последние силы, а наоборот, открыла второе дыхание. Продолжая блокировать выпады, Леонтиск начал потихоньку перемещать больную ногу вперед, готовясь к одному решительному движению.
Видя, что бестолковые атаки молодого стражника не приносят никакого результата, сотник начал злиться. Соответственно изменилось и содержание его выкриков, адресованных «храбрецу»:
— Да куда ж ты бьешь, кретин тупорылый! Первый раз, что ли, копье в руках держишь? Наверное, твой отец так же твоей матери тыкал, когда тебя делал. Вот и получился такой дурак!
— Боги, да что ж ты творишь? Вот дурень недоделанный!
И наконец, махнув рукой на прежние указания, начальник стражников взвыл:
— Фокист, отец твой плешивый мул! Бей, как оглоблей, слышишь? Эй! По ногам лупи! Скинь его в поток, а там выловим, если повезет.
Фокист только собирался последовать этому совету, как доска под его ногой хрустнула и провалилась. Стражник едва успел перескочить на другое место. Увидев, что беглец, вращая факелом, медленно наступает на него, храбрый слуга архонта перехватил копье за конец, чтобы, ударив с замаха, сбить противника с моста. С жужжанием разрывая мокрый воздух, конец копья полетел по широкой дуге. Внезапно противник, вместо того, чтобы попытаться отступить, увернуться от удара, вдруг сделал широкий шаг вперед, с криком развернулся через спину… Прямо в лицо Фокисту, тоже по дуге, но куда более короткой, помчалось трепещущее, как флаг, пламя. Стражник едва успел отвернуть лицо, как раскаленный конец факела с силой врезался в скулу. Огонь впился в кожу, горящая смола залепила щеку и ухо, затрещали, сгорая, волосы. Взвыв от нестерпимой боли, выронив копье, Фокист рванулся в сторону, противоположную огню, судорожно взмахнул рукой, пытаясь нащупать спасительный канат поручней. Но поручней уже не было! Молодой стражник осознал это только когда верхняя часть его туловища начала медленно проваливаться в ничто.
— И-и-и!!! — заорал Фокист, взмахнул несколько раз руками, словно изображал мельницу, и, подняв тучу брызг, упал в клоаку. К счастью для него, сильная подводная струя оттолкнула его от края водоворота и понесла по главному каналу. Хотя стражник-храбрец визжал и плевался, особо его жизни ничто не угрожало.
Леонтиск не успел в полной мере использовать этой победы: от резкого поворота его больное колено выплюнуло в мозг такую порцию расплавленной боли, что на некоторое время молодой воин потерял ощущение реальности. Перед глазами летали цветные огни, ноги норовили предательски подогнуться, и в какой-то момент Леонтиск едва не последовал за своим противником. Это длилось всего несколько ударов сердца, затем глоток свежего воздуха вернул шатающийся мир на место и рассеял разноцветные круги. Однако заминка помешала Леонтиску поднять оброненное Фокистом копье, сын стратега только и успел проводить взглядом, как оно подкатилось к краю моста, блеснуло на прощанье наконечником, булькнуло и исчезло в темной воде.
— Всеблагие олимпийцы! — воскликнул, проследив за полетом Фокиста, начальник стражников.
— Проклятье! — вторил ему, потеряв терпение, широкоплечий стражник в усеянной клепками кожаной броне. — Долго мы еще будем тут цирк устраивать? А ну, с дороги!
Он так ретиво бросился вперед, что его товарищ, не успевший прижаться к стене, от толчка не удержался на узкой полке и с руганью полетел в канал.
— Меникл, осторожнее! Ты что, спятил? — заорал сотник. — Эй, там, сзади, вытащите этих двоих из воды!
— Сколько можно? — продолжал реветь Меникл. — Ты говоришь, старшой, можно его просто в воду скинуть? Сразу бы сказал! А ну, отойди!
Отстранив командира и выйдя вперед, здоровяк достал из-за пояса киликийскую сегилу — облегченную секиру с укороченным древком. Леонтиск похолодел: однажды он видел, как на состязаниях неудачно брошенная сегила напрочь отсекла голову рабу-прислужнику. Это было грозное метательное оружие пиратов, в материковой Элладе им владели единицы. Но, судя по всему, здоровяк-стражник входил в число этих немногих.
— Ты только это… Постарайся в ногу, слышишь, Меникл? — снова завел свою песню сотник. — Его ить желательно живым взять.
— Ну, это как получится, — оскалился здоровяк. — Да и кто за ним потом полезет? Ты посмотри, какой водоворот! Сопляку Фокисту повезло, что его не затянуло.
Сотник тяжело вздохнул, посмотрел на Леонтиска, непреклонно стоявшего на шатающемся мосту, еще раз вздохнул, затем махнул рукой.
— Ладно, кидай! Будь что будет. Не стоять же нам здесь, правда, целую вечность.
Здоровяк покрутил плечом, взял в руку сегилу, несколько раз подбросил, уравновешивая, на ладони. Леонтиск, не сводя взгляда с убийственного снаряда, попятился назад. Бежать, впрочем, не было возможности из-за перебитой ноги. Ситуация была безвыходная.