Центр мира - Михаил Кречмар

Зим только начал задрёмывать от монотонной езды, как вдруг, километрах в двухстах от Хоргоса, автомобиль съехал с трассы и подвернул к какому-то постоялому двору-ресторанчику, затерявшемуся в степи.

Напряжённость чувствовалась уже здесь. На стоянке перед гостиницей стояло три грузовика и два китайских военных джипа. Несколько бойцов в полевой форме прохаживались снаружи.

Водитель показал Зиму, что он хочет есть.

Алекс пробормотал что-то вроде «куда тут, на хрен, денешься» и вслед за своим «извозчиком» зашёл в не очень уютный, отделанный стеклом и сверкающим металлом зал.

То, что всё происходит не так, Зим понял, когда его водитель неожиданно сделал шаг в сторону и исчез в подсобке.

Зим оказался в зале практически совсем один.

Он ожидал увидеть там группу солдат, расположившихся на обед, под командованием нескольких офицеров.

А увидел всего одного человека.

Зим смотрел на него с пристальным вниманием, гадая, чем обернётся для него эта встреча.

Потом иронически хмыкнул.

Единственный человек в зале шёл к нему и смеялся.

Они трижды обнялись, похлопали друг друга по спинам, поглядели в лица друг друга и оба захохотали.

– Стало быть, мистер Чен…

– Майор Чен.

– Пошёл на государственную службу, чтобы расстреливать казённые патроны?

Чен деланно скривился.

– Мы, китайцы, и так все всю жизнь на государственной службе. Ведомственные патроны подотчётны – вот в чём проблема… Нет, такой лафы, как в Штатах, у нас долго не будет.

Зим судорожно размышлял. Эта встреча организована специально, причём на официальном уровне. Скорее всего, осведомлённость Чена значительно выше, чем самого Зима. И он решил идти напролом.

– И что хочет от меня майор Чен?

– Майор Чен, – Чен чисто по-восточному стёр с лица улыбку, – хочет, чтобы ты продолжал делать то же самое, чем занимался до сих пор. Просто я решил, что тебе надо чуть-чуть помочь.

– Ты хочешь сказать, что можешь сделать мне аккредитацию в СУАР? – усмехнулся Зим.

– Аккредитацию… А, это… Такие мелочи, о которых я говорить не буду. Зачем тебе аккредитация, когда ты можешь обратиться ко мне? – махнул рукой Чен. – Я хотел говорить с тобой об эмире Башири и его друзьях по ту сторону границы.

– А друзья эмира Башири по эту сторону границы вас не интересуют? – вкрадчиво заметил Зим.

– Интересуют, – прикрыл глаза Чен. – Но, если честно, не очень сильно. Друзья Эмира и сам Эмир здесь ничего не значат без друзей таж. Более того, они бы никогда не появились здесь без этих м-м-м… друзей.

Чен щёлкнул пальцами и подозвал официанта.

– Что будешь есть? Я предлагаю карпа – он просто замечательный, ну и на выбор – свиные рёбрышки, куриная грудка в кляре, мелкие рыбки.

– Закажи что-нибудь. Очень есть хочется, – признался Зим.

– Хорошо.

Чен сделал заказ, затем продолжил:

– Эмир Башири появился в Синьцзяне из Англии. Он приехал сюда делать революцию. Просто так, как Хемингуэй в Испанию, только спасать от китайского геноцида угнетённое население Синьцзяна. Художник, профессор – ничего не поделаешь.

– Угу. – Куриная грудка в кляре оказалась и вправду замечательной. – А чем он ещё здесь занят, кроме как освобождает народ Синьцзяна?

– Это второй вопрос, – кивнул Чен. – Который напрямую смыкается с вопросом о друзьях Башири. Я тебе расскажу, как это мне представляется.

Зим задумался. Рассказ Чена в общем совпадал с его собственными наблюдениями. Конечно, Чен что-то от него утаивал, но эти недосказанности были в значительной степени оперативного характера.

– Итак, – начал Чен, – в Оксфорде фольклор народов Центральной Азии преподавал профессор уйгурского происхождения Джон Кеткарт Смит, подданный Великобритании в третьем поколении, лингвист, ориенталист и художник. Джон Кеткарт Смит имел внутрисемейное имя Измаил Башири, исповедовал ислам и соблюдал все обряды своей религии. Как и многих классических интеллигентов, его мучил комплекс перед своей покинутой родиной. Тем более что дед Смита, Халил Ходжа, переехавший в Великобританию, привёз с собой изрядный запас воспоминаний о геноциде уйгурского народа китайскими войсками.

На этом месте Чен пустился в витиеватые рассуждения о том, как массовые расстрелы уйгурского, а равно дунганского и киргизского населения проводили войска контрреволюционного маршала Чан Кайши, а также экстремисты, отщепенцы и пособники мирового империализма.

«Интересно, кто здесь контролирует Чена? – весело подумал Зим. – Наверное, официантка, со знанием английского языка. А то и русского. А может, и нету никого, просто беседа пишется на несколько микрофонов – не смухлюешь».

– Там, в Оксфорде, – продолжал китаец, – Смита, мучившегося комплексом вины перед своим страдающим народом, нашли какие-то «друзья».

Сперва Чен считал, что этими «друзьями» был Хузен, однако потом решил, что сложилась несколько иная ситуация. Скорее всего, «друзья» были откуда-то с Ближнего Востока. Они обеспечили Смиту-Башири финансовую поддержку, а также организовали ему личную гвардию из нескольких десятков чеченских моджахедов, благо в начале третьего тысячелетия российская армия научилась эффективно бороться с партизанами на своей территории.

– Нескольких десятков? – переспросил Зим.

– От семидесяти до трёхсот человек, – скривился Чен.

– Ни хрена себе! А как вы проворонили приезд такой орды? – искренне изумился Зим.

– Моджахеды приезжали в КНР как туристы, по линии «Центра-Рерих». Затем по их документам Китай покидали совершенно другие люди – ни на что не годные в практическом смысле уйгурские диссиденты. А сами чеченцы оседали в горных районах Тянь-Шаня.

– Я повторяю, это довольно большая толпа. Даже прокормить такую орду довольно проблематично. Кроме того, эти люди – европеоиды и в азиатском населении им не раствориться.

– Да, – согласился Чен, – и именно частые появления в самом беспокойном районе Китая небольших групп бородатых людей кавказской внешности и вызвали первые подозрения КГБ. Но в Синьцзяне полно разнообразных этнических меньшинств, и просто хватать по базарам всех бородатых европейцев было бы…

– Не в духе политики открытости современного Китая, – снова усмехнулся Зим.

– Да, именно так, – серьёзно согласился Чен. – Кроме того, никто не знал о чужаках наверняка. В некоторых кругах бытовала точка зрения, что эти моджахеды просто проходят лечение в уйгурских семьях и впоследствии вернутся к себе на родину, где сделают выбор в пользу мирной жизни, – подчеркнул Чен.

«Щаз-з-з, – решил про себя Зим. – Наверное, потому Служба до последнего момента и не ставила в известность китайский КГБ, что все надеялись на распространение этой заразы на Великого Южного Соседа. Как, впрочем, и получилось. А Великий Южный Сосед ждал в свою очередь, что оздоровившиеся боевики примутся терзать Россию на Кавказе с удвоенной силой. Каждая сторона ждала, что от текущего хода событий должно ухудшиться положение её визави… Realpolitic, тудыть их в качель…»

По-настоящему КГБ встревожился после аварии бензовоза на трассе Талды-Курган – Хоргос. Бензовоз вёз оружие и боеприпасы в неспокойные районы Китая. Стало очевидно, что на территории КНР формируются какие-то вооружённые силы. И стало понятно, что силы эти будут воевать на территории самого Китая. КГБ начал отслеживать связи владельца сельскохозяйственного автосервиса Вахири, но было уже поздно: Эмир пришёл к выводу, что численность и подготовка его армии вполне достаточна для того, чтобы сделать «заявку на власть».

– Ну, это очень похоже на сведения, имеющиеся у меня. Более того, любой человек с головой может додумать исход событий самостоятельно. А что есть в этом раскладе такого, чего я не знаю? – поинтересовался Зим.

– Прежде всего то, что «друзья» Эмира решили прекратить твою активность в зоне их действий. В Алматы прибыл человек, которого называют Махмуд-палван.

– Мне известно о существовании такого человека, – протянул Зим, и глаза Чена широко открылись. – А у вас есть его фотография или, по крайней мере, приличное описание?

Чен кивнул. Он открыл лежавшую рядом с ним папку и вынул четыре снимка разной степени давности.

– Когда примерно он прибыл в Казахстан?

– По нашим сведениям, вчера вечером.

Зим задумался.

– Я возвращаюсь, – сказал он.

– Я понимаю, – согласился Чен. – Тара? Она ведь здесь, с тобой?

– Она.

– Не возражаешь, если я поеду с тобой?

– Какое там. Хочешь с кем-нибудь встретиться?

– Махмуд-палван, – протянул Чен. – Мы не понимаем, откуда он. Вернее, нам известна его биография – до того момента, пока его не взяли в оборот улемы. Собственно говоря, он исчез лет на семь, а потом появился в новом качестве, в каком пребывает и по сей день – исполнителем поручений какой-то очень влиятельной силы. Мы не знаем, кто отдаёт ему приказы. Но, к сожалению, его руководство и есть те люди, которые снабдили деньгами и солдатами Измаила Башири. Но есть и ещё кое-что.