Хирург. Бегун. Беглец - Юрий Волгин

Густав выскочил под дождь и бросился к столбу дорожного знака, на котором висело человеческое тело.

— Боже ты мой! — непроизвольно вырвалось у него, когда он приблизился к нему. Точнее, к ней.

Это была женщина. И ее буквально насадили на столб. Кровь залила трубу, ее бетонное основание и землю. Длинные мокрые волосы прилипли к бледному лицу, пальцы с обломанными ногтями судорожно сжимались и разжимались.

Странник обошел ее сзади и увидел конец столба, выходивший из вздутой ягодичной мышцы. «Как же так, — подумал он, — как же так можно поступать с людьми?»

В этот миг женщина глухо простонала — удивительно, но она была еще жива и, кажется, находилась в сознании. Густаву захотелось выть от безысходности, ругая себя, что он остановился: «Сочувствующий кретин!» Во-первых, тот, кто сделал этот ужас с женщиной, мог находиться неподалеку. И, во-вторых, и это главное, Густав ничем не мог помочь несчастной, попытка снять ее со столба причинит нестерпимую боль, и женщина все равно умрет.

— Кто ты? — прошептала она, пошевелилась и неожиданно осела вниз по столбу сантиметров на десять. Из ее груди рванул истошный вопль, и в нем сконцентрировалось столько боли и страдания, что у Густава выступили слезы на глазах.

— Не важно, кто я, — ответил он. — Тебе лучше не двигаться, иначе будет хуже. Больнее.

— Куда уж… хуже. Мне ужасно холодно.

Странник потянулся и убрал дрожащими пальцами волосы с ее лица. Потухшие глаза уныло уставились на Густава. Она была молода, скорее девушка, чем женщина, всего-то года на три старше странника. Не красивая, но и не страшная, просто обычная. На щеке красовался кровоподтек, а посиневшие губы были искусаны в кровь.

— Что за тварь сделала это с тобой? — спросил странник.

— Стражи города, — сказала женщина.

— Люди, охраняющие город?

— Нет. — Она осторожно покачала головой и судорожно выдохнула. — Ты знаешь, что они не люди. Ты спасешь меня?

— Кто же тогда? — проигнорировал ее последний вопрос Густав.

— Роботы. Они… — Женщина вдруг замолчала, смотря куда-то позади странника. — Они пришли и за тобой.

Густав обернулся и увидел, как прямиком по дороге к нему бегут двое странных существ. Сверху, ровно до половины, они походили на людей, но вместо ног у них торчали тонкие изогнутые палки, при помощи которых эти существа то ли бежали, то ли прыгали, избрав что-то среднее и делая это очень ловко и быстро.

— Это стражи! — крикнула женщина. — Это они!

Густав дернулся к кораблю, но остановился. Расстояние между ним и стражами стремительно сокращалось. Нужно было что-то решать.

— Что мне сделать, чтобы спасти тебя?

— Убей, — просто сказала она и закрыла глаза.

Странник кивнул, отошел немного и прицелился.

Дождь жадно слизывал с девушки кровь, отдавая ее земле, а она висела на столбе жалким, хрупким комком органики, похожим на пугало. Изувеченный и измученный соломенный Страшила возле дороги из желтого кирпича. А странник кто? Железный Дровосек?

Он выстрелил. Девушка больше не шевелилась. Густав бросился к кораблю в тот момент, когда стражи скрылись из поля зрения за кузовом белого фургона, стоявшего от машины странника метрах в тридцати. Они были уже слишком близко. Густав не знал о них ничего, чтобы встретиться в близком контактном бое, да и неизвестно, сколько их вообще живет в этом городе. Стражей не может быть мало по определению.

Густав захлопнул дверь, бросил пистолет на пассажирское сиденье и со всей силы нажал на педаль газа. Корабль пулей рванул с места, слегка вильнув задом на скользкой дороге.

Странник мельком посмотрел в зеркало заднего вида и выругался: один из стражей бежал вслед за ним, уверенно догоняя корабль. Мелькание его псевдоног уже совсем не различалось, они то ли слились с дождем, то ли превратились в серебряный шум, неважно.

Набрать настоящую скорость на такой дороге нельзя. Густав ушел бы от стражей по прямой, сухой и ровной дороге, но здесь каждый дополнительный километр в час грозил тем, что корабль мог потерять сцепление и уйти в занос, врезавшись в старые автомобили и подарив стражам все шансы насадить следующую жертву на верстовой столб.

Странник не хотел стать Страшилой.

Второй страж бежал справа, рядом с кораблем, то обгоняя, то немного отставая, и его голова как будто работала в связке с ногами — она быстро двигалась из стороны в сторону, помогая стражу одновременно отслеживать и дорогу, и цель.

Густав с радостью отметил, что свободная обочина заканчивается и вдоль дороги на два километра, а то и три раскинулась целая сеть компактных треугольных гаражей. Это означало, что, когда страж сместится вбок и поравняется с кораблем, его можно сбить одним простым маневром руля.

Но когда начались гаражи, страж совершил огромный скачок и побежал по тонким крышам, забарабанив ногами по старым сооружениям. Некоторые крыши, не выдержав веса и напора, сгибались, корежились и даже проваливались, но страж выбирал на удивление правильный путь, видимо сознательно минуя провалы и совсем уж ржавые участки.

Впереди дорогу перегораживал одинокий шлагбаум с выцветшими красными полосами. Раньше их висело два, но один исчез, а второй, находившийся как раз на полосе странника, остался. Напротив него стояла вереница из легковых машин, пикапов и нескольких фургонов. Второй страж, сокращая дистанцию, соскочил с гаражей и понесся прямо по этим ржавым, разваливающимся кляксам времени, жалобно ухавшим и стонавшим под его весом. Одна нога стража пробила мягкое, сгнившее сиденье кабриолета, который он не успел перепрыгнуть, он сбился с такта, всплеснув руками, и чуть не упал, но вовремя зацепился за рамку ветрового стекла и, оттолкнувшись от нее, волчком взвился в воздух, приземлившись на дорогу.

Корабль странника в это время въехал под покосившийся козырек станции и сбил шлагбаум, расщепив его. Густав успел заметить, что из окошка желтого «стакана» торчит высохшая рука мертвеца, а стекла изнутри заляпаны чем-то грязно-бордовым, будто там взорвалось что-то, наполненное до краев кровью и мясом. Например, человек.

Густав отвлекся на секунду, и в этот момент сверху послышался сильный удар и грохот. Сразу поняв, в чем дело, Густав предельно резко разогнался и быстро затормозил, желая сбросить соскочившего с кабриолета стража с крыши корабля, но тот лишь со скрежетом слегка проехал по ней на своих костылях, надежно зацепившись за что-то. Или чем-то.

— Хренов ты пидарас! — пробормотал странник, выворачивая руль и перегазовывая.

Корабль встал носом к первому стражу, который продолжал приближаться, и странник направился прямо на него. Но страж не сменил траектории.

Густав стиснул зубы и переключил автоматическую коробку скоростей на более низкую передачу. Трансмиссия взвыла. Метры безжалостно уходили под колеса, на выходе превращаясь в две узорные протекторные полосы на жирной, блестящей грязи. Капли дождя со звуком грецких орехов разбивались о лобовое стекло. Второй страж грохотал и буйствовал на крыше, а первый размеренно махал руками в такт ногам, и от его абсолютно лысой головы поднимался легкий пар.

Серое небо давило, встреча была неизбежной.

Что будет, когда робот (именно так назвала его висевшая на столбе женщина) весом в восемьдесят — девяносто килограммов столкнется с многотонным кораблем? Корабль устоит, но каковы будут повреждения?

Из чего сделаны роботы? Да и роботы ли они вообще?

— Сейчас узнаем, — сказал странник, и в этот миг страж оттолкнулся от земли, перепрыгивая через корабль.

Жидкая грязь забрызгала лобовое стекло рваными кляксами, и все осталось позади. Впереди лежала пустая дорога. Ни столкновения, ни стража.

Густав до упора нажал на тормоз, блокируя колеса, и резко вывернул руль, пуская машину юзом. Она закрутилась, сделав пару оборотов вокруг своей оси, и остановилась.

Стражей нигде не было видно. Странник нажал кнопку запуска стационарного пулемета, и тот, фырча хорошо смазанными деталями механизма, вылез из-под защитного колпака наружу. Странник редко пользовался этим оружием, приберегая его для особых случаев, потому что патронов в ленте было немного, но сейчас, вспышкой сверхновой звезды, родился как раз тот самый, особенный случай. Включилась камера ручного наведения, и Густав крепко сжал в кулаке анатомический манипулятор пулемета, идеально подходящий под строение ладони.

Он приготовился к стрельбе, но стрелять было не в кого.

Обзорная линза прицельной камеры говорила о том, что и на крыше тоже никого нет.

И тогда Густав решил выйти наружу. Позже он не раз пожалеет об этом, поняв, что лучше оставаться в неведении, чем столкнуться лицом к лицу с серьезным противником, но тогда Густав ощутил нарастающий нестерпимый зуд где-то внутри головы. И еще он был зол, чертовски зол.