В ледовитое море. Поиски следов Баренца на Новой Земле в российcко-голландских экспедициях с 1991 по 2000 годы - Япъян Зеберг

устья речки Могур (самой северной речки на северо-западном конце острова Котельный) под 76° N и около 139° E, по направлению N 14–18° E, ясные контуры четырех столовых гор с прилегающим к ним на востоке низким остроконечием».[47]

Что именно наблюдал фон Толль, остается неясным и по сей день. Однако спустя несколько лет, во время экспедиции 1893 года, наблюдение барона подтвердил его спутник, охотник-эвен. Найдя, вероятно, в его словах поразительное созвучие своим собственным мыслям и чувствам, фон Толль завершил ими свой отчет о той экспедиции: «При рассказе о виденной мной в 1886 году Санниковой земле на север от острова Котельного мой проводник Джергели, семь раз летовавший на островах и видевший несколько лет подряд эту загадочную землю, на вопрос мой: “Хочешь ли достигнуть этой дальней цели?” – дал мне следующий ответ: “Раз наступить ногой и умереть!”». Этими словами фон Толль отчасти предвосхитил свою собственную судьбу.[48]

Любопытно отметить, что в 1893 году фон Толль, у которого с Нансеном установились дружеские отношения, как раз и занимался тем, что устраивал запасные склады для его экспедиции на тот случай, если ей придется зазимовать на Новосибирских островах. Дрейф «Фрама» (1893–1896) продемонстрировал, что Арктика представляет собой покрытый льдом океан, куда несет свои теплые воды глубинное североатлантическое течение – Гольфстрим. Успех Нансена не повлиял на решимость фон Толля. В 1898 году он представил в Академию наук план экспедиции на Землю Санникова и получил ее одобрение. Нансен также поддержал его план.

В начале лета 1900 года участники экспедиции вышли из Санкт-Петербурга на яхте «Заря». На торжественной церемонии проводов присутствовали Романовы: императорская чета, а также великий князь Константин, президент Российской академии наук. Острову Беннетта – открытому Джорджем Де Лонгом в 1881 году скалистому клочку суши на краю вечных полярных льдов, 22 километров в длину и 14 километров в ширину, – предстояло стать трамплином для достижения Земли Санникова.[49]

Хьюго Вихманн (1852–1932), редактор «Географических сообщений Августа Петерманна», писал в тот год, опираясь на выводы Нансена и итальянской экспедиции 1899 года: «К северу от Земли Франца-Иосифа никакой суши нет. Земля Петерманна не существует, чем подтверждается предположение Нансена: Пайер, увидевший расширение архипелага в северном направлении, вероятно, был введен в заблуждение полосою тумана» [PGM, Band 46, 1900, Heft IX, Sept 25, s. 219]. В том же выпуске, в разделе ежемесячных отчетов, можно найти такие известия: «Согласно телеграмме из Архангельска, 7 (20) августа барон Толль на «Заре» достиг Югорского пролива и в тот же день хотел войти в Карское море, которое оказалось свободным ото льда. Русский художник Борисов прибыл в пролив Маточкин Шар, где планирует провести зиму, делая зарисовки и производя научные наблюдения. …Руководителем Британской антарктической экспедиции назначен лейтенант флота Роберт Ф. Скотт» [PGM, Band 46, 1900, Heft IX, Sept 25, s. 220].[50]

Экспедиция дважды оставалась зимовать у арктического побережья Сибири, прежде чем небольшая партия в составе самого фон Толля, астронома Фридриха Зееберга и двух охотников-каюров отправилась на собаках с острова Котельный к острову Беннетта – и исчезла навсегда. Гидрограф на борту «Зари», лейтенант Александр Колчак (1874–1920), впоследствии – адмирал и верховный правитель Белой России, – на следующий год возглавил спасательную экспедицию [Kolchak 1904; Barr 1980, 1981]. Достигнув южной оконечности острова Беннетта, он 4 (17) августа 1903 года обнаружил оставленные там фон Толлем документы, из которых следовало, что барон и его спутники находились на острове между 21 июля и 26 октября 1902 года, а затем направились к югу. Однако никаких их следов на Новосибирских островах или материковом побережье найдено не было. «Очень печальная новость из Сибири, которая, к сожалению, оставляет очень мало надежды на то, что неутомимому исследователю барону Толлю удалось избежать гибели, – писал Хьюго Вихманн в начале 1904 года, получив сообщение Колчака. – Можно с большой вероятностью предполагать, что барон Толль и его товарищи встретили свою смерть на пути к Новой Сибири, а причина случившегося – будь то голод или несчастный случай в воде – вероятно, так никогда и не станет известной» [PGM, Band 50, 1904, Heft I, Jan 28, s. 34].[51]

«С самого начала вся история полярных исследований – это нагляднейшее проявление того, какой властью обладает неизведанное над разумом человека, – я цитирую книгу Фритьофа Нансена, вышедшую в 1911 году. – Больше нигде мы не продвигались так медленно, больше нигде каждый новый шаг не давался с таким трудом, ценою таких страданий и лишений, и, разумеется, больше нигде результаты открытий не сулили меньших материальных выгод» [Nansen 1911. Vol. 1. P. 4].

20 августа 1995 года, воскресенье

В столовой постелили влажные скатерти, чтобы стаканы и тарелки меньше скользили, а толстые стальные рамы иллюминаторов теперь плотно задраены. Я по-прежнему чувствую себя в меру паршиво, но сегодня я обнаружил, что даже получасовой сон приносит достаточное облегчение, чтобы позволить себе небольшую прогулку. На верхних палубах качка ощущается заметно сильнее. В полдень я плотно пообедал, и на полный желудок почувствовал себя гораздо лучше. Качка стала более естественной, и теперь у меня получается передвигаться по кораблю, не испытывая тошноты. Но всё равно ощущения не из приятных. Помимо повара и его молчаливого молодого помощника, на камбузе работает одна женщина. Она следит за порядком на камбузе, накрывает столы и приносит нам тарелки. Просто дух захватывает, когда видишь, как она проходит по столовой с руками, полными посуды, держась совершенно прямо и лишь слегка накренившись, чтобы сохранить равновесие.

– Как на самом деле зовут того малого с железными зубами? – спросил за столом Джордж.

– Старков, Ринго Старрков, – пошутил Виктор.

Корабль равномерно качало. Я стоял на верхней палубе и смотрел, как стлался за кормой и исчезал вдали пенистый след от винтов. На улице был слабый плюс, +7 °C, и ветер с дождем. Весь первый день на суше мы будем привыкать к этим слабым ветрам: тем самым, которые гонят нас в обратно в теплые каюты после пяти минут на палубе. Сквозь туман мы смутно различали контуры абсолютно плоского острова Колгуев, возвышавшегося на 30 метров над морем. В проходе Ержи и Дима курили сигареты. Мы немного поболтали, а потом пришел Антон и попросил меня отойти в сторонку, чтобы Хенри мог снять, как Ержи стоит, облокотившись на перила. Дима попросил меня пройти с ним на мостик и показать, как