Убьем в себе Додолу - Николай Романецкий

Он покинул площадь, и его мысли вновь вернулись к беспамятной паломнице. Но теперь он не ломал голову над тем, чем она могла его зацепить. Впрочем, теперь он себе и не лгал. Зацепила она его тем же, что и другие. И хотел он с нею не просто встретиться, он хотел с нею еще раз переспать. А вот такого с ним не было уже давно. В последнее время все они стали для него девицами на один вечерок. Познакомился, переспал, познакомился, переспал… Совсем перестали греха бояться!

Но эта куколка, кажется, затронула в нем не токмо корень. Жалко лишь, что она теперь ему совершенно недоступна. В дом к чародею Смороде запросто не проникнешь.

И тут Репне в голову пришла мысль, как это можно организовать. Он аж присел на уличную скамейку — такая в ноги ударила слабость. Идея была чрезвычайно дерзкой, но вполне могла оказаться осуществимой на практике. Вряд ли эта девица стала бы рассказывать кому бы то ни было о том, что произошло у нее с врачом во время медицинского осмотра. Для этого надо быть последней дурой!.. Нет, идея хороша. А попытка — она, как известно, не пытка. Может, что и выгорит — чародей Сморода, как известно, волшебник, его любовные эмоции не интересуют.

Репня вскочил со скамейки, кликнул проезжавшего мимо свободного извозчика и отправился на Торговую сторону.

За ужином прислуживала Ольга.

— А где Забава? — спросил Свет у Берендея.

— Она плохо себя почувствовала. Лежит в своей комнате.

Ужин протекал прекрасно. Гостья молчала и только поглядывала время от времени на хозяина. Словно ждала, что он украсит стол беседой. А он только рад был, что можно помолчать. После тренировки в нем явственно накопилось раздражение, и следовало побыстрее перебраться в кабинет и заняться разрядкой. Впрочем, надо было еще перемолвиться парой слов с Забавой. Если она заболела, позднее поговорить не удастся: ей придется пораньше лечь спать.

— Я, пожалуй, зайду к вашей племяннице, — сказал он Берендею. — Посмотрю, что с ней.

Берендей даже вздрогнул от удивления. А Свет подумал, что и в самом деле никогда особенно здоровьем прислуги не интересовался. И уж тем паче в ее комнаты не заходил. Но ведь можно и начать, не так ли?..

Он перехватил очередной взгляд Веры. Взгляд был странным — в нем явно читалось ожидание. Впрочем, мало ли что женщине на ум придет! Если считать содержимое ее мозга умом… Впрочем, не будем забывать, что наша гостья — предполагаемая волшебница. И стало быть, не свойственное волшебнице поведение преследует собой определенную цель. Во всяком случае, к этому надо быть готовым. Тогда она не застанет меня врасплох.

Он не стал ждать, пока гостья закончит ужин, извинился и отправился к Забаве.

Забава была потрясена его визитом не меньше своего дяди. Она лежала на койке поверх одеяла и широко раскрытыми глазами смотрела на хозяина. Его появления здесь она определенно не ожидала.

— Что с вами?

— Голова болит. — Она тут же спохватилась: — Ой, да ничего страшного. Полежу немного — пройдет.

Свет поморщился:

— Я, конечно, не квалифицированный врач, но головную-то боль снять способен. Могли бы попросить…

И обнаружил, что эти слова стали для Забавы еще большим потрясением, чем его появление здесь. Она даже дар речи потеряла. Впрочем, верно… Ведь он никогда не лечил своих домочадцев. Всегда считал, что каждый должен заниматься своим делом. Врачи — лечить, волшебники — колдовать…

Свет подошел к служанке, наложил ей на лоб руки, уловил пульсацию. Бросил в обе ладони по плотному пучку энергии. Забава тут же затихла, даже дыхание затаила. Кожу на ладонях слегка покалывало, но это было нормально: все-таки он давно не практиковался в подобных действиях. А вот что было ненормально, так это то, что слегка уменьшилось раздражение. Впрочем, он всегда умел справляться с собственной агрессивностью.

Пульсация со лба Забавы перетекла на виски, за ней отправились и ладони Света. Наконец пульсация прекратилась.

— Ой! — сказала Забава. — Какие у вас теплые руки.

— Прошло? — спросил Свет.

— Нет еще! — поспешно сказала Забава.

Свет понял, что она солгала — просто ей очень хочется, чтобы его руки еще немного полежали на ее висках. Поморщился, но противиться не стал: пусть ее.

Наконец Забава вздохнула:

— Все прошло. Спасибо вам!

Свет тут же сел на табуретку.

— Рассказывайте!

Забава смутилась:

— А рассказывать-то и нечего. Не снизошла лахудра до меня. Молчала всю дорогу. Даже на вопросы не отвечала.

Свет внимательно посмотрел ей в глаза: что-то там было, в их глубине. Но тут же убедился в своей ошибке — ничего там не было. Да и пронизывающий взгляд она выдержала очень легко.

— Жаль! — Он встал. И неожиданно для самого себя добавил: — Вам лучше полежать сегодня.

— Нечего мне лежать! — Забава заволновалась, вскочила с кушетки. — Подождите!.. Не знаю, было ли это на самом деле или нет, но мне показалось, что лахудра пыталась меня заколдовать. Я все время ловила на себе ее взгляд. И с головой… Словно мне ленточку на голову повязывали.

— Ничего, — сказал Свет. — Не бойтесь. Я развяжу любую ее ленточку.

Забава просияла, а Свет отправился в кабинет. Но не успел взяться за перо, как Берендей доложил, что пожаловал Репня Бондарь.

— Проси!

Похоже, сегодня Мокошь решила устроить вечерок потрясений. И следом за экономом и служанкой наступила очередь удивляться хозяину.

В этом доме бывали разные люди — от мелких торговцев до высокопоставленных волшебников. Как-то даже побывала персона, принадлежащая к княжествующей фамилии. Но Репня Бондарь здесь не был никогда. И Свет не мог себе представить причин, по которым бывший друг детства мог заявиться в его дом.

Конечно, ему всегда было жаль Репню. Судьба этого человека могла бы сложиться совсем по-другому, стань он волшебником. И ведь в воспитанничестве подавал немалые надежды… Но богам зачем-то понадобилось, чтобы будущий колдун оказался слишком уж одержимым силой Перуна, а мать Ясна лишь выявила в нем эту одержимость…

Свет никогда особенно не интересовался взрослой жизнью Бондаря — слишком уж в разные плоскости загнала их Мокошь. Слышал, что Репня женился, завел ребенка, но потом что-то у них там не срослось, и семья рассыпалась. Впрочем, подробностей Свет не знал. Да и не интересовался ими. Как не интересовался вообще аспектами взаимоотношений мужчины и женщины. Конечно, жизнь заставляла его влезать в эту область, но он влезал в нее только потому, что жизнь заставляла, и ровно настолько, насколько жизнь заставляла. Он понимал, что присутствие женского пола в этом мире неизбежно, но считал, что женщина должна занимать более зависимое от мужчины положение, чем то, которое она занимала в словенском обществе. Он даже пытался создать мир с такими женщинами в своих литературных опусах. Ведь не зря же, в конце концов, боги создали волшебниц такими легко уязвимыми!.. В Словении, правда, в силу уважительного отношения к женщине вообще, волшебницы чувствовали себя неплохо, но в католической Западной Европе бывали времена, когда на колдуний открывали настоящую охоту. Папа объявлял очередной крестовый поход — на этот раз против порождений дьявола, — и по Европе начинали бродить шайки вооруженных высокородных бандитов, называющих себя рыцарями. В течение нескольких месяцев происходило поголовное изнасилование всех девственниц, после чего крестовый поход объявлялся успешно завершенным. А папа ждал, пока не подрастет следующее поколение.