Дельфин в стеарине - Николай Романецкий

Ник. Романецкий

Дельфин в стеарине

Памяти Э. С. Гарднера, А. Конан-Дойла, А. Кристи, Р. Стаута, Р. Чандлера, герои которых останутся со мной навсегда.

1

Бабка была шустрая, как мышка. Хотя к дамской фигуре подобных габаритов сравнение с этим мелким грызуном, конечно, не слишком-то подходит… Однако слова из песни не выкинешь. Особенно из уже спетой… А моя песенка была явно спета: бабка крутилась вокруг, и даже ежу было ясно, что я ей не просто нужен, а чрезвычайно необходим. Как граненый стакан – добывшей вожделенную бутылку троице… На старухе была когда-то синяя (судя по изнанке поднятого воротника), замызганная телогрейка, из-под которой торчала бесформенная серая юбка, красные резиновые сапоги и серый же пуховый платок, какие в наше время увидишь лишь на экране телика или где-нибудь в зауральской тьмутаракани. Бабка вертелась вокруг, и наконец ее маневры привели к тому, что мы оказались нос к носу. У нее были знакомые зеленые глаза, а на лоб спадала из-под платка прядь рыжих волос. Бабка хитро подмигнула мне правым глазом, шмыгнула носом и зычным командирским голосом распорядилась:

– Не спи, странник, проснись! Равнодушие – победа энтропии черной…

– Заткнись! – рявкнул я.

И проснулся.

Под щекой присутствовало мягкое. Кажется, подушка… Ну да, конечно. Подушка.

Я оторвал от нее голову. Приподнялся. Огляделся.

Все вокруг было знакомо.

Трельяж с усыпанной хитрыми дамскими штучками полированной столешницей; в повернутой ко мне створке отражалась часть зашторенного окна; сквозь штору проглядывал белый день… Бельевой шкаф из того же мебельного гарнитура, что и трельяж… Едва заметные контуры триконки в углу, которая здесь выполняет функции телевизора… На противоположной стене голографическая картина – крепко сложенный тип в форме десантника с моим лицом. Капитан Вадим Ладонщиков, которым когда-то был я и который торчал здесь для моего искушения (так, наверное, считала Катя, простившая, но ничего не забывшая)… Ну и двуспальный сексодром подо мной, который среди приличных людей зовется супружеской постелью.

На второй половине сексодрома развалился только кот Пуся, полное имя которого было Базилевс. Супруги же, которая обычно лежала на месте Пуси, не наблюдалось, но я сразу вспомнил причину ее отсутствия.

Немалую часть прошедшей ночи мне пришлось проторчать на улице, наблюдая за женой клиента, и слежка оказалась успешной: я сопроводил парочку до самых дверей «Киевской», периодически делая снимки цифровиком. В номер, правда, было не проникнуть, но ведь и так ясно, зачем отправились в гостиницу двое, каждый из которых имел прекрасный особнячок: кавалер на Каменном острове, а дама (совместную с моим клиентом) – в районе Шувалово-Озерки, между Суздальскими озерами и Выборгским шоссе. Не понимать, зачем отправились в гостиничный номер обладатели таких особнячков, мог лишь полный слепец, а мой клиент им не был. Оставалось только переправить ему снимки, и дело в шляпе. И потому мне было дозволено поваляться в постели, а Катя укатила в офис как обычно к половине десятого…

С чувством хорошо исполненного долга я поднялся с постели, прошествовал в душ и полюбовался собственной слегка помятой физиономией. И только тут, когда на макушку брызнули колкие холодные струи, окончательно проснулся.

Нет, друг ситный! Все не то и все не так, как поет популярный певец, имя которого я никак не могу запомнить…

Все не так, потому что слежкой за любодеями я занимался позавчера, в субботу.

Вообще говоря, в субботу и воскресенье я обычно сижу без работы, поскольку у клиентов выходные, и они проводят время со своими благоверными, которым, естественно, в такие дни не до любовников. Но нынешний мой клиент, владелец сети продуктовых магазинов «Василеостровец», уезжал на деловые переговоры, и его благоверная, как и в рабочие дни, была предоставлена самой себе, чем, естественно, и воспользовалась.

Да, это было в субботу. А вчера вечером я сделал то, чего не делал никогда, – посетил казино. Вот так вот…

Выйдя из душа, я отправился на кухню и сварганил себе омлет. Конечно, в моем омлете не было анчоусов или половины чайной ложки мелко накрошенного лука-шалота, как у Фрица Бреннера, зато была щепотка красного молотого перца и целая луковица, порезанная полуколечками, спассерованными в оливковом масле, и слопал я эту стряпню все с тем же чувством хорошо исполненного долга. Потом я пил кофе с бутербродами и раздумывал о том, как сильно вогнали мне в голову познания придуманного Рексом Стаутом молодчика, известного всему миру под именем Арчи Гудвин. Впрочем, думается, эти познания намного полезнее, чем информационный багаж другого Гудвина – Великого и Ужасного, способного наделить смелостью Трусливого Льва и помочь Фее Убивающего Домика, но не сумевшего бы справиться с самым вшивым питерским хулиганистым шкетом…

Мои размышления прервала донесшаяся из кармана халата битловская «Облади-облада».

Я глянул на дисплей.

Катя…

Нажал кнопку, поднес к уху:

– Да, Катюша!

– Ты где?

– Еще дома.

– Сейчас перезвоню.

Через пару мгновений в гостиной зазвучало «Июльское утро» в исполнении хипового Урии, и я отправился туда, к проснувшемуся видеофону.

Все-таки нашу квартиру еще апгрейдить и апгрейдить. У нормальных людей и на кухне дисплей с телекамерой, звонок идет прямо туда, где находится хозяин. Но мы на такой апгрейд еще не заработали.

Оказывается, Катя решила полюбоваться на мою физиономию – как я выгляжу после вчерашних трудов.

Я громко поудивлялся странным желаниям дамы, с давних пор бывшей мне законной супругою, а с недавних – еще и секретарем, и бодро доложил, что уже поднялся, позавтракал, намерен отправить последнему клиенту серию добытых вчера снимков-компроматов (Кате я, разумеется, о том, что пойду в казино, не сказал), а потом…

– А потом немедленно в офис, – сказала Катя. – Я назначила на двенадцать встречу с тобой одному весьма настырному типу.

– Он был настырен по отношению к тебе? – спросил я с неудовольствием. – Придется настучать ему по репе.

– Он был настырен по отношению к тебе. – Лицо Кати осветилось улыбкой, от которой я всегда начинал ощущать, что в моей груди тоже есть этот комок мышц, называемый сердцем. – Хотел увидеть тебя немедленно. Еще бы немного, и я бы сама настучала ему по репе. Но, во-первых, он согласился отложить вашу встречу до полудня, а во-вторых… – Она заметно сглотнула. – А во-вторых, мне кажется, это стопроцентный шанс.

Я немедленно напустил на физиономию решительность, целеустремленность и желание поспешествовать народу (или хотя бы собственному агентству), и объявил, что рву когти на работу.