Сафари для победителей - Артем Каменистый

— Перевешайте хоть половину, но примите командование над второй, — Граций готов был пойти на значительные уступки, ради такого офицера.

Ланиец, исподлобья покосившись в сторону импровизированной виселицы, покачал головой:

— Нет — вешайте всех. Вы еще не понимаете — вечером останетесь без своей армии, если не очистите это место от грязи. Гниль заразна, а здесь прогнило все… Советник — зачем вам я? И зачем вы здесь? Вы решили установить в этом краю власть коалиции? Не верю — для такого дела послали бы полковника простого, а не вельможу. Здесь нет ничего, достойного для человека вашего ранга.

— Знаете — во всем отряде лишь я один знаю полную правду. Никто больше не знает истинной цели — даже жрецам не все известно. Но вам я скажу — вы мне понравились, и я не сомневаюсь, что сохраните тайну. Я редко ошибаюсь в людях — вы не из тех, что предают. Раррик — отойди в сторону, не грей свои грязные уши, а то я лично их отрежу.

Дождавшись, когда подручный резво удалился на дистанцию, недосягаемую для органов слуха, Граций тихо сообщил:

— Мы должны схватить принца Аттора — наследника династии. Он выжил при штурме Темной Цитадели и сейчас пытается скрыться на севере. Здесь мало наших войск и много недобитых врагов. Его защищает очень сильный мастер меча, и при себе у него Посох Наместника Вечного — это магический артефакт огромной силы, реликвия Темной Династии. По легенде, его касалась рука самого Создателя, когда он, вместе с Рогатым Путником ступил на первую свою Тропу. Предмет, неподвластный разрушительной силе хаоса. Но принц, естественно, гораздо важнее деревяшки и я…

Договорить советник не успел — рец неожиданно расхохотался. Расхохотался от души, искренне, чуть присев и похлопывая себя по коленкам. Сейчас он был похож на настоящего дикаря ланийской пустыни — способного радоваться при виде протухшего трупа врага и плакать при известии о погибшем верблюжонке.

— Что вас так рассмешило?

— Я… я… я!.. Вот же вы даете! Да я не могу это больше слушать — не надо! — выпрямившись, в один миг ланиец стал серьезным и несколько свирепым: — Вы там перебродившего дерьма все объелись?! Или много плохой травы выкурили?! О чем вы там вообще все думаете?! О том, как наловить симпатичных мальчиков и захватить побольше каких-нибудь знамен или магических никчемных безделушек?! Советник — оглянитесь! Это север Наксуса — конец обитаемой земли. Дальше только голые скалы и безлюдный Сумрак. Здесь нельзя выращивать хлеб, здесь зимой кровь замораживается в жилах, здесь летом дожди смывают весь перегной, не давая образовываться плодородной почве. Скудный край; нищий край. Люди здесь скупы на добрые дела; они злы; они не ценят свои жизни и не уважают чужие. Это их земля и жить на ней они согласны только по своим кровавым обычаям. Знаете, чему я вчера поразился? Этим девам, которых везли на заклание. Вы думаете, их силком тащили под нож? Нет — они радовались своей судьбе. Их одели в лучшие одежды, накрасили дорогими румянами. А те, кого не взяли, остались в своих деревнях рыдать от зависти. В их краю на одного мальчика рождаются две девочки — лишние просто счастливы лечь на алтарь. Вся их земля отравлена, и каждая долина по-разному. Здесь много руд, много золота, много драгоценных камней, но за это им приходится платить. Эти платят девочками — слишком много лишних. Это их земля, их жизнь — нам ее не понять и не изменить. Нам вообще здесь нечего делать — надо было просто сравнять их города с землей и уходить к себе, на юг. Пусть Энжер создаст флот из броненосцев — будут патрулировать берега, не давая темнобожникам нос высунуть из этой дикости. Мой народ умеет слушать шепот разума, а мой разум уже не шепчет — он кричит! Он призывает уходить отсюда. И я думаю, что мой разум прав. У меня осталась всего треть солдат — каждый день эта земля требует новых жертв. Мы убиваем одного врага, но завтра приходится убивать троих, и гибнуть самим. Здесь мало имперских солдат — здесь воюют уже не они, а жители. Ты проходишь мимо крестьянина, пропалывающего огород. Он заискивающе кланяется, снимает шляпу. А вечером выкапывает из тайника арбалет, смазывает пару болтов пакостью из уборной, стреляет нашим часовым в спины. Знаете, кого они убили в первую очередь? Врача и санитаров. А знаете, что происходит с человеком, после того, как он получает стрелу, вымазанную дерьмом? Вы видели эти раны? Сходите на другой край деревни, в сарай, прозванный Вонючим Бараком — зрелище незабываемое. Лекарей больше нет — гной и омертвевшее мясо чистят личинки мух; раны просто кишат этими червями. Война здесь не закончится, пока мы не убьем всех жителей. И овец их надо перерезать, и кур, и коров. Ничего живого не оставлять. Судя по дыму на вашем пути, вы этим уже начали заниматься. Но это комариный укус — мало. Слишком мало… На резню уйдут годы — они знают свои горы и леса, а мы нет. Мы будем умирать, теряя солдат. И спустя двадцать лет, оставив в этой пустыне миллионы своих людей, мы уйдем ни с чем, потому что так и не сможем убить всех. Это не наша земля… Чтобы уничтожить всех, надо убить саму землю: вырубить все горные леса и сровнять все горы. Нам это не по силам… Даже ваш Энжер с таким не справится…

— Тарк — сколько вы уже воюете? — вежливым голосом врача поинтересовался советник.

— Одиннадцать лет… одиннадцать проклятых лет. Был мальчиком, стал мужчиной, и не был юношей — не дали им быть…

— Вам просто надо отдохнуть.

— Господин советник — нам всем надо отдохнуть. Вам не стоило сюда приходить, но уйти еще не поздно. Уходите, пока ваши солдаты не заразились местной гнилью и не взбунтовались — уходите прямо сейчас. Бросайте этого мальчишку — он ничего не стоит. Если им понадобится принц, они его сделают — подберут покладистого самозванца без труда. Вы это понимаете. Идите назад — вам это простят. Нас мало, но у нас здесь равновесие с местными — мы не мешаем им заниматься своими делами, а они не пытаются нас додавить до конца. Не понимаю, зачем они нас оставили в покое, и терпят вылазки моих ребят… Иногда мне кажется, что мы здесь в роли приманки… Кого они ловят? Глядя на вас, я подозреваю, что ловят советника светлого рея. Или просто ждут, когда к нам пришлют подкрепление — чтобы вырезать в назидание. Уходите — мой разум кричит, что это будет правильно. Мы, ланийцы, все немного пророки — не игнорируйте мои слова.

Граций, стоически выслушав монолог усталого офицера, кивнул:

— Я так понимаю, от командования вы отказываетесь наотрез. Ну что ж — это ваш выбор. Я не буду настаивать на переподчинении вашего эскадрона мне — хотя это в моих силах. Отдыхайте — мне кажется, вам это очень необходимо. Но когда надоест отлеживаться — жду вас у себя. Мне пригодятся достойные люди, только пожалуйста — больше не надо таких слов. Это ведь можно расценить как пораженческие разговоры.

— Пораженческие разговоры победителей? — криво усмехнулся ланиец. — Ну-ну… Господин советник, раз уж вы ничего не поняли, запомните хотя бы последний совет: не ступайте на здешнюю Тропу. Я много чего здесь повидал, а слышал еще больше. Не надо туда идти, и танки свои туда не тащите. Не вернетесь. Я все сказал — позвольте мне возвратиться к моим людям. У нас, ланийцев, офицеры делят кров с солдатами — мы ведь простые дикари. Ваши ручные дикари…

Советник не признался ланийцу, что его слова не ушли в пустоту. Граций был человеком суеверным и о провидческих способностях народа южных пустынь бы наслышан. К голосу разума Тарка следует отнестись серьезно. Хотя доверять ему во всем, конечно, не стоит (никому не стоит), да и не мешало бы проверить то, что он наговорил.

Первым делом Граций приказал Феррку притащить одну из женщин, захваченных в караване жрецов. Короткий допрос подтвердил слова ланийца — она и впрямь оказалась одной из жреческих жертв. Причем это ее действительно не волновало — к перспективе оказаться на алтаре относилась с полным равнодушием. Она ко всему относилась спокойно — даже насилие, которому ее многократно подвергли, внешне никак на ней не отразилось. Возможно, ей все это даже нравилось — получше, чем кровь на священные межевые камни проливать. Вела она себя достаточно раскованно, всех своим видом демонстрируя, что не прочь продолжать развлекаться с солдатами.

Что ж… чужая земля, чужие обычаи, чужие и дикие нравы… Граций отдал ее Раррику с Ферком — пусть немного повеселятся. Своих людей надо не забывать.

Присутствие почти двух сотен молодых женщин пагубно сказывалось на дисциплине, и советник не сразу осознал, насколько пагубно. Офицеры выбивались из сил, но тщетно — навести идеальный порядок не получалось. Новоприбывшие солдаты, намаявшись на марше, жутко завидовали матерому перегару гарнизонизонщиков и их россказням о весело приведенной ночке. Экзекуции над штрафниками их почему-то не пугали — соблазн перевешивал страх. Темные жрецы выбирали жертв умеючи — уродинам и калекам путь на алтарь заказан. Граций не баловал своих бойцов и теперь, попав в столь великолепный цветник, они вдруг поняли, что все последние дни были сильно ущемлены в плане развлечений.