Танки генерала Брусилова - Анатолий Матвиенко

– Заодно глагольте про великую Албанию. Тоже панбалканскую.

– А чему вы удивляетесь, Виктор? В Привислинском крае бывали? Бедная Польша поделена меж нами, германцами и Австро-Венгрией, что совершенно не мешает панам мечтать о великой Полонии «от можа до можа». То есть от Балтики до Черного моря.

– В Корее был с нами наследник армянского княжеского рода, так он рассказывал о древней армянской стране Урарту от Каспия до Балкан.

– Позвольте, угадаю. Когда-нибудь с гор обязательно придет былинный армянский царь и объединит Урарту под своей десницей.

– Вы правы, барон. Вот как представлю армян, дерущихся с поляками за Крым…

За разговорами да зубоскальством они скоротали дорогу и к вечеру прибыли к обширному полю, где были остановлены окриком часового. Стемнело.

Разводящий отправил вестового к русским добровольцам. Опознав за своих, тот провел Врангеля и Брилинга к палаткам летчиков.

– Виктор, здесь владение русским сходит за пропуск. Любой враг может просочиться к внутрь и перестрелять офицеров из нагана. На том сербская авиация и закончится.

– Потому что любят нас, так сказать, русских, – оба германца понимающе улыбнулись. – Как в Болгарии в семьдесят седьмом.

Из палатки летчиков донеслись звуки яростного спора. Барон открыл полог. Гостеприимно пахнуло чем-то крепким, ракией или сливовицей. Однако пилоты казались вполне трезвыми. Старший из них мгновенно переключился на местный язык, введенный в заблуждение кавалерийскими мундирами местной армии, и отрапортовал:

– Летный состав авиаотряда занят обсуждением техники пилотирования. Командир отряда поручик Нестеров.

– Вижу. А в бутылках непременно авиационный бензин. Барон Врангель, командир танкового полка из армии Благоевича. Командир батальона подполковник Бетлинг.

– Так разрешите и вам, господа, плеснуть нашего бензинчика, я бы сказал, для смазки шатунов, – не растерялся Нестеров.

– Можно-с, ежели от души. И от закуски не откажемся.

Поручик кликнул сербского денщика нести мяса, зелени и новые приборы.

– По какому случаю визит, господа офицеры? Путь-то неблизкий.

– Димитриевич рассказал про ваш полет и сказки о бронированных драконах.

– Понятно. Сожалею, господа. Австрийские танки – не сказка.

– Можно поподробнее?

– Извольте. Я увидел сильно пылящую колонну тут. – Летчик достал карту и показал место верстах в тридцати от летного поля. – Снизился, насчитал их двенадцать штук. Сейчас попытаюсь нарисовать.

Нестеров изобразил нечто вроде коробки на гусеничном ходу с торчащей из лобовой брони длинной пушкой и маленькой пулеметной башней наверху.

– Простите великодушно, но калибр орудия и толщину брони вам не сообщу.

– Это мы уж как-нибудь сами определим, когда первого подобьем, – несколько самоуверенно заявил Бетлинг. – А вы поточнее его размеры не можете сказать? Ну, например, лошади там рядом были?

– Боюсь ввести вас в заблуждение. Полагаю, два с половиной или три корпуса. Ваши Б-2 я не раз видел с воздуха. Австрийцы больше.

Танкисты переглянулись. До сего дня никто не задумывался вплотную, что танки будут воевать с танками. Против пехоты, кавалерии, артиллерии, полевых укреплений – да. Не было бронетехники у врага, да и шанс встретиться с ней на поле битвы невелик, мало пока машин.

– Спасибо, поручик. Не подскажете, где здесь переночевать?

– В соседней палатке, коли не побрезгуете нашим гостеприимством. Заодно приглашаю быть свидетелями пари. Вы, господа, люди технически образованные, так?

– Я – целый инженер, – усмехнулся Врангель. – Но авионы для нас – темный лес.

– Не важно. То, что я собираюсь сделать завтра, не пробовал никто и никогда. Посему и для нас – нехоженая чаща.

– Точно! – подтвердил подпоручик. – Нас он не слушается. Ваше высокоблагородие, может людям со стороны он внемлет? Я не трус господа, но замысел нашего командира совершенно самоубийственен.

– Становится интересным, – барон, испросив позволения, закурил. – Пулю в висок проще. А вам, как по нраву, господин поручик?

Нестеров налил гостям «авиационного бензина».

– Собираюсь описать петлю в вертикальной плоскости. – Он и сам глотнул ракии. – На сегодня довольно. Завтра поутру обязан быть совершенно трезв.

Похрустывая закуской, командир отряда рассказал, что в Гатчине учат горизонтальному полету, плавным подъемам и снижениям, плавным же виражам с уклоном внутрь радиуса поворота не более, чем на тридцать градусов.

– Третьего дня увидел в небе их самолет. Догнал, обстрелял из нагана. Скорей всего – не попал. У меня мотор мощней вдвое, сразу вперед унесло, австрияк по мне палит. Тут бы резко вверх, как свеча. Не положено. Наши страсть как боятся сваливания в штопор. А я говорю – главное скорость не терять. В воздухе везде опора. Когда-нибудь разработчики догадаются поставить на «сикорском» пулемет, и плоские полеты закончатся. Будем кружить и стараться зайти вражине в хвост. Тогда и пригодится моя вертикальная петля.

Ничего себе пари, подумалось танкистам. Проигравшая сторона получает смерть. На фоне этого атаки под броней кажутся вышиванием гладью и крестиком. Кроме того, сколько их, танковых атак за войну? Ну, десяток. Сорвиголовы Нестерова летают в каждый погожий день.

Звон авиационного мотора сдул утреннюю тишину, когда со светлеющего неба еще не пропала последняя звезда. Русский биплан с сербскими триколороми на крыльях прогрелся, разогнался и легко оторвался от земли, оставив на прощание запах сгоревшего топлива, крепко отдающего касторовым маслом. Нестеров заложил левый плавный вираж и начал постепенный набор высоты.

– Подпоручик, а коли вы проиграете спор? – обернулся к молодому летчику Врангель. Ему, воспитанному в конногвардейском духе, вопросы офицерской чести важны даже в мелочах, от карточных долгов до обещаний, данных женщинам в минуту безрассудной страсти.

– Женюсь.

– На Нестерове? – притворно ужаснулся Бетлинг.

– На девушке. Командир считает, что я слишком долго тяну.

– Потрясающе. Или похороны поручика, или свадьба. Господа пилоты, вам к мозгоправу не пора?

– Вы правы, ваше высокоблагородие, – молодой офицер ничуть не обиделся. – Для полетов нужна капелька безумия. Но задумка командира – перебор даже по нашим меркам. А касательно женитьбы, я не хочу сделать ее вдовой. Война кончится – обязательно, безо всякого пари.

– Желаю счастья, – вежливо заметил подполковник.

Врангель, уловив фальшивую нотку в его тоне, недовольно бросил:

– Виктор, твой неудачный брак – не доказательство, что жениться не стоит. Даже на женщинах. Не отговаривай подпоручика. У каждого есть шанс и на счастье, и на глупость.

Набрав тем временем головокружительную высоту, целую версту или полторы, биплан клюнул носом и стремительно бросился вниз.

– Он вправду убьется, барон! – воскликнул Бетлинг, комкая перчатки.

Саженях в полутораста от земли Нестеров начал выравниваться, затем взмыл вверх. Порыв ветра чуть не сорвал фуражки, снова пахнуло горячим моторным чадом. Завывая на предельных оборотах двигателя, аэроплан стал вертикально, лег на спину…

– Сейчас в штопор сорвется, – ахнул кто-то внизу.

На него тотчас зашикали: молчи, не накаркай.

С земли казалось, что машина на секунду зависла. Потом опустила нос, оставаясь колесами вверх, и понеслась к земле, переходя в отвесное падение. Но не вращалась! На тех же полутораста саженях Нестеров выровнялся, описал круг и начал заход на посадку.

– Шафером пригласите, подпоручик? – поддел летуна барон.

– Без сомнений, но не шафером. Им Петр Николаевич стать заслужил.

– Ну, глядите. Я тоже Петр Николаевич.

– Всенепременно приглашу. В первый же день мира разошлю письма.

Барон обернулся к спутнику.

– Пора и честь знать. Не будем мешать им радоваться. Честь имею, господа!

Пожав руки сумасбродам, танкисты двинулись к лошадям.

С австро-венгерским танковым отрядом батальон Бетлинга встретился через четверо суток. Армия Благоевича перешла в наступление, танково-кавалерийский отряд ударил ей во фланг с юго-востока. Генерал велел Врангелю сорвать с генеральной директории на Смердево отряд танков и с уланами нейтрализовать противника.

Подполковник вывел двадцать три танка к окрестностям деревеньки Горни-Милановац, приказал водителю остановить машину. Вылез из люка, флажком приказал колонне глушить моторы. Затем он забрался на теплую броню командирской башенки и поднял к глазам бинокль.

Подозрительные пылевые облачка появились южнее версты на полторы. Позади одна из важнейших дорог, по которой движется вереница войск и обозов. На деревенской окраине развернулся пехотный батальон. Быть может, кавалерию они отгонят или хотя бы проредят, но не бронетехнику. У сербов – ни единого орудия.

В каждом танке десяток снарядов с твердым наконечником на фугасе. Их брали в расчете на стальные щиты полевых пушек. Хватит ли их на австрийскую броню – вопрос, и очень неприятный.