Третий источник - Дмитрий Кравцов

Светало. В раскрытое окно пришла Матрена, предварительно по устоявшейся традиции тщательно обнюхала хозяина и улеглась, прижавшись к нему мягким боком. Фантик, так до конца и не проснувшийся, сначала осторожно прикрыл глаза, опасаясь вновь увидеть шевеление рыжих щупалец, но ничего такого не увидел. «Приснится же такая фигня. Как на сайте мазохистов побывал.»

Тогда он осторожно же перевел дух, обнял Матрену и заснул под ответное мурчание.

А утром опять осмотрел себя — грудь довольно сильно зудела. Обнаружилось покраснение кожи, не так чтоб очень заметное, но все же. Словно струйка горячей воды — не кипятка, но близко к тому — сбежала от ключицы наискось. Вот тебе и фигня!

— Слушай, Фантик, а ты часом не псих? — Спросила Ольга, разглядывая черные пятна на запястьи, такие четкие, прям хоть отпечатки снимай. — Мне иногда кажется, что я связалась с маньяком.

— Нет, дорогуша, это просто непротрезвизм в хронической форме. Толяныч снял Матрену, спавшую у него на левом плече и перевернулся на бок. Девочка подняла голову и зевнула, тогда он почесал ее за ухом, и она опять уснула. — Вот видишь, Матрешка меня маньяком не считает, спит себе спокойно.

Девочка так до полудня и проспала рядом, словно бы оттянув на себя дурные сны, а хозяину уделила толику своей сладкой кошкиной дремы. Выспался Толяныч здорово, только сразу по пробуждении чувствовал себя вновь побывавшим на передовой. Но это мгновенно прошло.

— Но у нее и синяков нет, — Пичка сидела в кресле возле кровати и выглядела весьма и весьма завлекательно при полном отсутствии какой бы то ни было одежды.

Толяныч привстал на локте, похлопал по простыне:

— Иди сюда, поваляемся. — Это было словечко из их общего языка.

Она покачала головой:

— Пора в Москву, завтра на работу.

— А вдруг ты заболела?

— Чем же это?

— Ну… скажем… Хронический непротрезвизм опять же устроит? С кем поведешься, стал быть, с тем и наберешься. И причем того же самого. — Он взял ее за руку.

— Звучит заманчиво… — Толяныч все настойчивей тянул ее к себе, стараясь не задеть налившиеся грозовой чернотой собственные отпечатки.

— Ладно, уговорил! — Согласилась она наконец.

— Молодец. — И еще три дня пролетели. В Москву они поехали вместе в четверг. Снова четверг…

13

Толяныч опустил кошку на пол — иди, мол, Матрешка, осмотрись, никто ли не заходил? — а сам прошел на кухню, попил водички и закурил. Бардак в квартире конечно страшный, но убираться не было ни сил, ни желания, самое лучшее, пожалуй, вздремнуть часок-другой. Мысль понравилась, и он поплелся к малютке, по пути заглянув в холодильник, где и обнаружил завалявшуюся пару пива «Берг», невесть как ускользнувшую от внимания. Это слегка меняло дело. Толяныч опять вернулся в кухню и сварганил пару бутербродов из подручных материалов и черствого хлеба — ничего, переможется. Вот теперь к малютке!

Матрена сидела на банкетке в прихожей, нахмурив уши, и внимательно рассматривала себя в зеркало — вот кокетка. Мимоходом он погладил кошку, на что она сказала короткое «Ммурр», но занятия своего не прервала.

Ну-с, давай глянем, кто нам звонил…

Толяныч просмотрел список звонивших: здесь преобладали незнакомые номера, повторяющиеся с завидным постоянством в течение всей недели. Индексы говорили, что звонки делались частью с таксофонов, а частью с закрытых мобильных. Среди этого маразма тихой гаванью выделялся номер Крота. Звякнем.

Кротельник ответил не сразу, а когда все же ответил, то стал методично обкладывать матюками — мол, кто его посмел разбудить и все в таком духе.

— Угощаю, — в порядке извинения сказал Толяныч. — Приезжай.

— Это я мигом. — Подобрел Серега. — Девок только прихвачу и через час я у тебя.

— Годится. — Толяныч положил трубку, даже не спросив, кого Серега прихватит на этот раз, и принялся наводить хоть какое-нибудь подобие порядка, но сначала допил пиво. Потом побежал в магазин — настоящая жизнь продолжается, а покой только снится. И то не всегда, далеко не всегда.

Канарейка звонка запела, чуть не застав Толяныча врасплох — он никак не мог привыкнуть к тому, что звонок опять работает. А может он только на девок и реагирует? Гостеприимно распахнул дверь. Крот стоял, обнимая за талии двух румяных матрешек, что совсем неудивительно: когда Серега некоторое время побудет среди женщин, они все почему-то подрумяниваются, есть такое дело. Что за флюиды он там испускает? Что-то типа излучения микроволновой печи?

А эти вдобавок были еще и похожи, как две капли воды.

Толяныч помотал головой, затем использовал проверенный метод — надавил большим пальцем на глазное яблоко. Девушек стало четыре.

— Вы что, двойняшки? — тупо спросил он.

Четыре симпатичные мордашки расплылись в улыбках одна краше другой, да так, что даже Фантик залюбовался. Идиллию прервал раздвоенный Крот:

— Ты чего, в натуре, братан? Забыл, как гостей встречать? Че, не видишь — люди с работы едут, а он тут разные, бля, допросы разводит на пороге. Тоже мне! — и оттерев Толяныча плечом, подтолкнул девушек в квартиру. — Давайте, бабы, не стесняйтесь. Фант, он парень в общем-то ничего, но с задвигами. Тормозит малеха.

Навстречу гостям обернулась Матрена, наконец-то оторвавшись от созерцания зазеркалья, и начались охи-ахи типа: какая киса — живая!!! какая прелесть и прочая пурга, которую Толяныч слышал регулярно. Слишком многих удивляло, что он держит живую кошку, и она оказывается совсем не агрессивна. Ну не станешь же каждому объяснять свою уверенность, что у них с Матреной общая судьба.

Видимо девочка была того же мнения, так как благовоспитанно повернулась к вошедшим задом и продефилировала в комнату, распушив хвост, отчего стала немного похожа на павлина. Подхвостовое пятнышко элегантно отличалось от общего окраса лишь на полтона и напоминало сложенные для поцелуя губы. Мол, поцелуйте меня…

Возникла пауза, достаточная, согласно народной примете, для появления на свет божий пары-тройки милиционеров.

— Ты бы хоть познакомил меня, что ли, — наконец-то вышел из ступора Толяныч, до того заворожено созерцавший девушек, которых опять стало две.

— Татьяна. — в один голос молвили барышни.

Толяныч вздрогнул:

— Ты что, маньяк? — повернулся он к Кроту, — то, понимаешь, Св… — и осекся, наткнувшись на недобрый серегин взгляд. — Что же это мы все в дверях, да в дверях! — Нашелся он и, обняв девушек за податливые талии, повлек их в комнату.

Звенящий сумкой Кротельник помелся следом, болтая по пятнадцать метров в минуту. Из его трепа Фантик причерпнул, что они не близняшки, а подружки, что одной девятнадцать, а другой двадцать два (значит, роднил их все же только румянец), что учатся они в МГУПСе…