Третий источник - Дмитрий Кравцов

Мышонок нащупался не сразу, но как только это произошло, Фантик почувствовал себя в нужной тарелке, а не в этом вот жестяном подобии с вялыми дольками лука в бордовых потеках. Даже мочевой пузырь позабыл о переполнении.

— Отдай мою руку… — Без всяких интонаций произнесло привидение, надвигаясь и фантастически быстро раздаваясь вширь и ввысь. — Отдай мою руку… Ты…

— На!!! — Фантик наотмашь перетянул его Мышонком, предположительно между ушей, и тут же включил форсаж, оставляя вонючую тварь далеко позади. Теперь ветер свистел, рассекаемый его, фантиковым, телом.

Опомнился он уже возле стены Новодевичьего монастыря и буквально прилип к ней. Ноги не держали. Есть рекорд! На хрена этим бегунам анаболики — сходи разок в туалет в Лужниках и готово…

Фантик плюхнулся на траву и закурил, ощущая спиной приятную прохладу новодевичьих кирпичей. Спустя пять минут стер с лица брызги кетчупа, и опорожнился на святые монастырские стены, бормоча про себя некое сумбурное моление…

«Тоже мне — сто первая ужасная рассказка…» — пробормотал Толяныч, не просыпаясь, и отодвинулся от Ольги.

12

Следующий день Толяныч решил посвятить полноценному отдыху, и не торопился подниматься, благо отгулы еще не истекли. Ольга отчалила на работу, обещала быть после девяти вечера. Легкая нестыковка в ее каком-то совсем уж вольном графике работы по большому счету мало его волновала. Может надобность какая? Да хоть бы и к мужу поехала. Ее дело. Он даже торжественно вручил ей запасной ключ от квартиры.

Заняться было абсолютно нечем, разве что за пивом сходить, но данный себе самому зарок обязывал к воздержанию. Просмотр же новостных блоков навевал сонливость. Матрена смотрела новости с не меньшем, чем хозяин, интересом, то есть совсем никак. И тут-то и зазвонил телефон — кто говорит?

— Привет… — Толяныча аж подбросило от этого тихого голоса, тембр которого заставил дрогнуть воображаемую сеть. — Как жизнь?

— Лучше всех!!! — Нутро вмиг заполнило жаркое предвкушение. — Вот нежданный звонок! Ты сейчас где?

— Я на Севастопольской…

— Какие планы? — И сна ни в одном глазу, и Матрена тут же покинула нагретое местечко на плече хозяина.

«Ну понесло кота на блядки!» — вполне по кротовски подошел к делу Фантик.

«Заткнись, урюк…» — Толяныч ждал ответа на свой вопрос, и в данный момент мнение бракованного клона его никак не интересовало.

— Ну… Не знаю. Я сейчас вообще-то свободна…

— Так давай встретимся на Пражской, я подойду туда минут через пятнадцать. — Толяныч вскочил и принялся судорожно одеваться.

«Тебя, сосед, я вообще бы дома оставил, да боюсь — онанизмом займешься…»

Фантик оскорблено помолчал пару минут, и наконец заявил:

«Положь трубку, Казанова занюханый…»

Это мысль! Толяныч так и сделал, другой рукой уже застегивая штаны, и вылетел на лестницу, едва довел дело до конца. Пражская манила к себе как никогда раньше.

«Поведу ее в лес погулять, а там посмотрим…» — лихорадочно разрабатывал план предстоящей компании Толяныч. Дома-то неудобно, вдруг Пичка заявится…

«Маньяк!» — этот комментарий Фантика так же прошел в сторону от ворот. Ликуйте, демоны, или как вас там… Ловушка сработала.

Все было настолько просто, что Фантик не успел еще пары слов вставить, как они уже угодили в койку все трое: Толяныч спросил, не желает ли герцогиня чего-нибудь выпить? Она сказала — да, желает. Желает так же познакомиться с хваленой кошкой, и отметила его усталый вид. Темный инстинкт мгновенно принял сигнал «Готовность номер один», так что Толяныч успел лишь схватить в ларьке пузырь чего-то алкогольного. А вот заплатил ли? Впрочем, это не вопрос. И автобус подкатил мгновенно, а это в наше время — чудо.

Запах от герцогини исходил совершенно одуряющий, поглощающий все внимание, и что самое интересное — абсолютно гиппоалергенный. Толяныч даже не рассмотрел ее толком, и даже по-первости они дальше прихожей не ушли. Такая вот авральная приключилась история.

«Вот это темперамент, куда там Пичке…» — лениво потирая нос, размышлял Толяныч значительно ближе к вечеру, распластавшись на малютке в полном кайфе и изнеможении, еще влажный после душа. «Бедненькая ты моя» — и он погладил верную свою койку, не без урона вынесшую бурный контакт. Ну да ничего: она уже подправлена, ножки водворены на место — Крот, гнида, обещал ведь новую — как будто ничего и не было. Но — было! Было! БЫЛО!!! стучалось в грудную клетку вместе с никак не могущим обрести положенный ритм сердцем. Выжатый, как лимон, но довольный, словно объелся сгущенки, Толяныч развалился во всю ширь, допивая взятый в запарке напиток, на поверку оказавшийся «Мартини». Блаженная слабость тыкалась во все, даже самые ненатруженные уголки тела, хотя чувствовал он себя олимпийским чемпионом. И рекордсменом.

Полчаса назад позвонила Пичка, и сказала, что задержится и приедет как минимум еще часа через два. Толяныч особо не возражал, хотя бы потому, что поспать пару часов было бы очень и очень в тему. Говорить этого, конечно не стоило, но он был выпит до дна. Как и «Мартини». Осталось бутылку выбросить, да и вообще пройтись по квартире — восстановить естественный беспорядок, а то куда только судьба не заносила после того, как малютка не оправдала возложенного доверия.

— Забавно, мы что, даже словом не обмолвились? Надо же… Не часто такое бывает, верно? — Проговорил Толяныч в пространство, но ответить было некому: Фантик молчал из принципа, злой и взъерошенный, словно бы подвергнутый насилию, а Матрена как забилась под кровать в маленькой комнате, стоило Альбе появиться в квартире, так до сих пор и не подумала вылезти. А ведь пора бы ей поесть, и миска уже стоит наготове.

— Меня уже никто не любит… — Стал напевать Толяныч меланхолично.

Чувство неудовлетворенности не проходило. Внутренний жар резко пошел на убыль, а вместо него пришла сосущая пустота. Может просто пожрать хочется? Но что-то ему подсказывало, что это не поможет. Просто уже хотелось новой встречи.

«Ну да ничего, завтра второй тур. Будем надеяться, ей понравилось.» успокоил себя Толяныч и с этим задремал…

Понедельник…

Вторник…

Среда…

Четверг…

Опять четверг. «Бойся рыжих!» — с такой мыслью Толяныч разлепил глаза утром и тут же потянулся глянуть на часы. Жрать хотелось смертельно. А если напрячь память, то и не вспомнишь, ел ли все эти дни хоть что-нибудь или нет.

«Мать честная! Через час Алька позвонит, а я не в одном глазу!» — он резко потянулся и понял, что вдобавок совершенно не выспался. Голова закружилась от прилива крови.