Третий источник - Дмитрий Кравцов

Фантик, предоставленный сам себе, ругался последними словами, одновременно анализируя по привычке причины такого внезапного охлаждения. В Москве ему по прежнему было неуютно, а новостей, способных эту неуютность ликвидировать, не имеется в наличии. А стало быть возможность, что некие отмороженные гости все же заявятся, довлеет по-прежнему. Нагана под рукой сейчас тоже нет — не стоит демонстрировать Пичке оружие, а то решит еще, что Толяныч бандит какой-нибудь. Оставленный Кротом токин молчит, как воды в рот набрал. Невнятные бабкины пророчества тоже же не способствовали душевному комфорту. Особенно это — про выбор да про скорую опасность. Да черт бы с ней, со старухой, но какие-то предчувствия сгущали до предела воздух в квартире. Толяныча не покидало ощущение незримого и неприятного чужого присутствия. Словно рыбий хвостик завалился за шкаф и пованивает оттуда еле заметно.

Матрена…

А что кстати делает кошка?

Совсем забывшись, Фантик потянулся, было, посмотреть, чуть не утянув с собой материальную половину, занятую делом. Пичка издала невнятный, но явно недовольный «У-у-ум…», обхватив ускользавшего уже почти Толяныча руками и ногами и всеми прочими частями тела. И он устыдился собственной бестактности — вернулся, даже прибавив в движении, как проигрывающая с минимальным счетом команда за пять минут до финального свистка. Но краем глаза успел заметить, что кошка сидит в прихожей навострив уши на зеркало, и это несвойственное девочке самолюбование тоже удивительно. А проверять лениво, да и беспардонно опять же — мало ли чего она там сидит. Вот если бы выпить…

Фантик одернул расшалившиеся мысли: не расслабляться! А если все же кто-то нагрянет? Или это уже зачатки паранойи?

Толяныч наконец-то отвалился от жадно дышащей Пички и закинул потяжелевшие руки за голову, так и не определившись по поводу загустевшей неясности. Выпить бы и глянуть трезво.

Через некоторое время Ольга задремала, повернувшись спиной, дыхание ее улеглось, а Толяныч привалился к теплой спине, обнял, рассеянно поглаживая чуть влажную кожу, стараясь отвлечься, и добравшись до пимпочки соска, наконец-то осенился — дело-то проще простого! Причина точно кроется в сегодняшнем звонке герцогини! Сетка раскинута, и вляпался ты, друг, в нее по самые помидоры. Втрескался. На самом-то деле просто мечтаетется о другой груди…

Такой… Выдающейся, в общем.

Вот тебе и роль герцогини: она же приманка, ловушка, и, должно быть, сладкая. Ему стало легко и просто, лишь сожаление о пока не состоявшемся контакте с таганрогской примой когтистой лапкой скребло изнутри по ребрам, и с досады Толяныч видимо чуть сильнее чем надо сдавил клюковку пичкиного соска. Ольга тихонько застонала, но чуть приподняла локоть, давая ему больший простор для деятельности. А почему бы, собственно, и нет? Тем более, что хоть одна причина прояснилась, можно и расслабиться.

Его действия обрели целенаправленность, что Пичка сразу это почувствовала, не могла не откликнуться хотя бы в силу своей заводной натуры — повернулась чуть удобнее. Все вышло горячо, задорно и быстро, финальное пожатие было даже теплее обычного. И уж теперь-то Толяныч наконец почувствовал, что можно и заснуть.

…Игра шла уже около часа, а голов не было, и недовольная публика все активнее выражала свое возмущение. Фантик и компания расположились на краю трибуны «В» и откровенно квасили. На поле смотреть было совсем нечего, но, чтобы не привлекать внимание милиционеров, стоящих в непосредственной близости, двоим крайним приходилось периодически имитировать реакцию на перипетии матча. Они вскакивали, вздергивая ввысь флаг, благополучно реквизованный в свое время Дроном с какого-то флагштока. Размеры знамени были столь внушительны, что оно покрывало собой всю компанию целиком, и под этим надежным прикрытием пилось легко и привольно.

К середине второго тайма смены у знамени происходили все чаще и чаще, и Фантик почувствовал некое давление внизу живота — сказались возлияния да плюс предматчевая разминка пивом. В очередной раз сменившись, он стал пробираться к проходу, подчиняясь настоятельному зову организма. Менты проводили его подозрительными взглядами.

«Вот бляха-муха…» — бормотал Фантик, спотыкливо сбегая по лестнице вниз. Здесь, под трибуной не было никого, кроме вони, полумрака и сырости до сортира добирались не все. Но Фантик был терпелив и направился к туалету.

Шум трибун, и так-то довольно вялый, сюда долетал еле-еле, словно далекий прибой, а надежда на забитый гол была призрачна, как подтрибунные тени. Так что можно быть спокойным: ничего интересного в его отсутствие случится не должно.

Не успел он толком взяться за дверную ручку, как порыв ветра, рыбный, как шаланда полная кефали, вырвал бесцеремонно ее из рук, и дверь резко захлопнулась. Покатились по полу банки из-под пива вперемежку с какими-то пакетами и одноразовыми тарелками.

— Вот, бляха-муха!!! — Фантик покрепче ухватился за ручку и потянул дверь на себя. Сквозняк и запах усилился, и дверь словно приросла к косяку. — Ненавижу воблу!

Фантику стоило большого труда удержать равновесие. Рванул-то он на рубль, а вышло на копейку. Над плечом просвистела жестяная тарелка и влепилась в дверную филенку, оставив шлепок кетчупа, похожий на сгусток свернувшейся крови. Он обернулся, и в лицо ему швырнуло ветром целый ворох мусора пополам с песком и пожухлыми листьями. Яростно матерясь, Фантик принялся тереть глаза. Запах усилился, забиваясь в ноздри.

Наконец зрение восстановилось полностью, но ему пришлось усомниться в реальности увиденного — в тени, под лестницей, сформировалась длинная, больше двух метров, серая фигура невнятных очертаний, и двинулась к нему, причем ноги переставлять она явно не удосуживалась. Порывы ветра усилились, и тарелки с остатками соусов и даже с огрызками сосисок, пивные банки и прочая хренотень летели, как грачи на юг, заполняя собой весь коридор. Шум стадиона стал совсем неразличим.

— Але!!! Че за дела?!! — Дышал Фантик уже через рот, мечтая о респираторе, и лихорадочно нашаривал за пазухой верного Мышонка, вылупившись на приближающееся пугало, имеющее совершенно анонимный облик.

Мышонок нащупался не сразу, но как только это произошло, Фантик почувствовал себя в нужной тарелке, а не в этом вот жестяном подобии с вялыми дольками лука в бордовых потеках. Даже мочевой пузырь позабыл о переполнении.

— Отдай мою руку… — Без всяких интонаций произнесло привидение, надвигаясь и фантастически быстро раздаваясь вширь и ввысь. — Отдай мою руку… Ты…