Третий источник - Дмитрий Кравцов

Он зажмурился, сжал зубы, издав мысленный стон, а что-то в душе так и рвалось, рвалось навстречу этому голосу, рыжим патлам и…

И ко всему остальному, так сейчас желанному, что…

Что…

Голова шла кругом.

«Держи марку, гнида казематная!!! Держи во что бы то не стало, даже если голова совсем отвинтится!..»

«У-у-угу-у…»

— Кто это? — А от подвздошья, да нет, нет, еще ниже, поднималась жаркая волна, такая, что он был смятен ее напрочь. Изжарен. Испепелен.

— Это Алька…

— Какая еще Алка? — С притворной злостью спросил Толяныч. Вышло очень натурально, особенно в свете захлестнувшего с головы до самого дальше некуда жара. Ах, эти губы в веснушках…

«Черт, да что это с тобой?»

— Ну, не Алка, а Алька… Альба! Помнишь, мы познакомились возле метро Менделеевская? Ты мне еще телефон свой на чипе написал… Вот звоню, звоню, но все тебя застать никак…

— А… Привет, пропащая. Я тебе тоже как-то звонил, да вот номером ошибся… Как жизнь?

— Все Окей! — И голос такой бодрый. Помялась… Толяныч как воочию увидел, как она там передергивает плечиком… — Вот, хотела с тобой увидеться. Ты что сегодня делаешь?

Толяныч ощущал себя, как та баржа, что бурлаки тянут по Волге. Тянут потянут…

А тут еще и Фантик, скотина, активировался не вовремя:

«А как же Пичка?»

«Какая еще, к чертям кошачьим, Пичка!!!»

Тя-а-анут…

— Понимаешь… Я только приехал… — перед глазами встало чудное видение ейных, ну, этих самых… И он чуть было не выкрикнул «Я готов!»

«Ну и хрен с тобой. Давай, лети, долбись до потери пульса. Она-то тебя и сдаст как миленького тем самым отморозкам. Давай-давай, раз так невмоготу…» — прорывалось ледяным душем сквозь шум в ушах. Пауннн! задрожала внутренняя струнка, становясь каната толще, и все потихоньку стало на свои места. Схлынуло:

— В общем, устал я, голова раскалывается… И настроение никакое…

«Ну что ты мямлишь, гад!!! — продолжал давить проклятый сбойный клон. Лучше сразу пошли ее на все четыре стороны!»

— В общем, не могу я сегодня — Наконец выдавил из себя Толяныч.

Уф… Во рту было сухо, как с похмелья. А почему, собственно, «как»? Пятидневное пребывание в Параминово давало о себе знать — даже выпивая стакан воды Толяныч вновь слегонца мусел.

— Жаль… Ну пока…

— Звони… — Но в трубке уже остались лишь гудки, и Толяныч набросился на не в меру бдительного соседа: «Что ты придурок все время лезешь? Достал меня уже в конец, бляха-муха!!! Твое дело десятое — тоже мне, полиция нравов!!!»

Он швырнул трубку, чем привлек настороженное внимание Матрены. Мягкими лапами девочка вспрыгнула на малютку и приступила к тщательному обнюхиванию хозяина. Вроде, поотпустило… Уф. Теперь уж точно больше не позвонит, а жаль.

Толяныч возблагодарил неизвестно кого за отсутствие дома современных средств связи. Трудновато было бы отказаться, если бы на трехмерном мониторе воочию мелькали прелести герцогини. Закурил, обильно потея от не схлынувшего еще внутреннего жара. Ну раз такое дело, то надо бы теть Маше звякнуть обещал ведь зайти. Вот только с той старой каргой встречаться совсем не в кайф. Как там она говорила-то — если жив буду? Ну-ну… Но надо признать, что за отчетный период финал не шибко яркой, но где-то героической жизни был близок, и не раз. То от похмелья, то от саидова тарана, а то и от перетраха, что кстати тоже не так уж невероятно. Короче, все в точку бабка нагадала, и даже если допустить, что о наезде на одноглазого и его шатию она уже знала, а все остальные причины — дело житейское, но все равно. Может и есть смысл зайти.

Бабка звала-то через три дня а прошла почти неделя, так что Толяныч превысил установленный лимит выживания почти вдвое. Есть повод похвастаться, а вдруг еще скажет чего разумного. Недаром же многие великие люди имели собственных гадателей…

«Ну, до величия-то тебе, как до Китая.» — внес свою лепту в размышления Фантик.

Толяныч набрал номер. Теть Маша ответила почти сразу, как будто ждала прямо у телефона. Коротко сказала, чтоб приходил прямо сейчас, и положила трубку. Толяныч выругался про себя и стал переодеваться. Напряженность вновь объявилась, а ни водки ни Ольги под рукой не имеется.

11

— Заходи, миленький, заходи, — теть Маша была на диво серьезна. — Мать честная!!! Где ж это тебя так?

— Да так, на улице упал…

— Осторожнее надо… — Теть Маша сделала вид, что поверила. — Заходи. Вишь ты, пропал совсем. Я уж извелась, думала, что все верно тогда Галина наговорила. Даже карты тут на тебя бросала… Ничегошеньки не понятно. — Она все подталкивала его в маленькую комнату. — Заходи. Я тут с Галиной посоветовалась, а она, вишь ты, сама с тобой хочет поговорить. А я тебе пока так скажу. Приходили с милицией — все о прошлых выходных расспрашивали. Я сказала, что дел ваших не знаю, а Сашу забрали и держали два дня… Только он им тоже ничего не сказал — мы уж тертые. Слава богу, выпустили. Он сейчас по делам уехал. А за то дело большое спасибо…

— Да какое дело-то, теть Маш? — Бледная кожа и красное, словно давленая ягода, на ней — не самое приятное воспоминание. Брр! Да и ножик будь здоров.

— Ладно, не знаешь и ладно. Вот сейчас с Галиной поговоришь — она гадалка не чета многим. Крепко ее уважают…

— Кто?

— Кто надо, тот и уважает. Она тебе все сама скажет, если захочет. Но смотри — ей врать не надо. Отвечай как на духу все, что спросит.

Настроенный этим напутствием в нужную сторону, то есть непримиримо и уперто, Толяныч вошел в комнатенку и остановился на пороге. Темень, хоть глаз коли, ничего не видно. Постепенно глаза привыкли, и первое, что он разглядел — занавешенные плотной цветастой материей окна, чуть теплившуюся примитивную лампу, да еще судя по запаху, керосиновую. Хотя какой к черту здесь может быть запах, когда табачищем застоялым смердит, что твоя пепельница.

Мебели в комнате почти не было: кошма на полу, низенький столик и пуфики. На столике колода карт, платок и нож, но не крис, а сперва Толянычу именно так и показалось, и он чуть не напрягся. Нет, просто длинный восточный кинжал с круто изогнутым лезвием. На одном пуфике сидела та самая ведьма, любительница плеваться, похожая в полумраке на груду тряпья. Другой пуфик пустовал, стало быть, предназначен для него. Просто какой-то салон заплесневелой магии.

Толяныч уже пожалел, что пришел. И так голова болит, а ее еще и морочить будут.

— Садись, коль пришел… — И голос-то какой противный.

— Сами звали, вот и пришел. — Раздражение начало прорываться. — Развели тут мистику дешевую! Лучшая гадалка России, врать не надо…