1356 - Бернард Корнуэлл

— Иисусе, да ты весь в шрамах, — произнес Кин.

— Если хочешь остаться красивым, — заметил Томас, — не становись солдатом. И брось мне мою одежду.

Кин пинком отправил одежду в реку, не прикоснувшись к ней. Томас полоскал ее, топтал и тер камнем, до тех пор пока вода перестала окрашиваться, потом опустил в воду кольчугу, пытаясь избавить металл и кожу от вони.

Он в последний раз опустил голову в воду, пробежался пальцами по волосам и выбрался на берег. Он выжал одежду как только смог, а потом надел ее, все еще мокрую.

Кольчугу он понес в руках. День обещал быть теплым, и рубаха с чулками должны были быстро высохнуть.

— На север, — коротко сказал он. Сначала нужно было найти латников, которых он оставил у развалин мельницы.

— Лошади и оружие, говоришь? — поинтересовался Кин.

— Какую награду за меня предлагают?

— Вес твоей правой руки в золотых монетах, как я слышал.

— Моей руки? — спросил Томас, а потом понял. — Потому что я лучник.

— Это только начало. Вес твоей правой руки золотом и вес твоей отрубленной головы серебром. Они ненавидят английских лучников.

— Это небольшое состояние, — заявил Томас, так что смею сказать, что лошади и оружие найдут нас сами.

— Найдут нас?

— Довольно скоро люди начнут гадать, как я ускользнул из города, так что они придут к нам в этих поисках. А мы пока будем двигаться на север.

Во время ходьбы Томас думал о Женевьеве. Она была запугана до ужаса, когда он впервые ее встретил, и неудивительно. Рядом с тюрьмой, где она находилась, был устроен костер, на котором ее должны были сжечь как еретичку, и зрелище этого костра оставило шрам в ее памяти.

Должно быть, оно и сейчас ее мучит. Он предполагал, что они с Хью в данный момент в безопасности, по крайней мере, до тех пор, пока Роланд не найдет Бертийю, но что потом?

Над рыцарем-девственником посмеивались за его добродетель, но он слыл неподкупным, так ограничится ли он тем, что обменяет Женевьеву и Хью на Бертийю?

Или решит, что его священный долг — отдать Женевьеву церкви, чтобы та смогла закончить свое дело, которое начала много лет назад? Томасу отчаянно нужно было добраться до Карила и других латников. Ему нужны были воины, оружие и лошадь.

Они шли вдоль реки на север. Солнце поднялось выше, и оливы сменились виноградниками. Он заметил пятерых мужчин и трех женщин, обрабатывающих почву на террасах примерно в миле от этого места, но за этим исключением местность была пуста.

По мере возможности он придерживался низин, но всегда направлялся к холмам. Роланд, подумал он, был сейчас по меньшей мере в пяти лигах от города.

— Мне следовало его убить, — произнес он.

— Роланда?

— Мой лучник целился ему в голову. Мне следовало дать ему выстрелить.

— Этого человека трудно убить. Он выглядит таким хрупким, правда? Но я видел, как он дерется в Тулузе, и, Иисусе, ну и быстрый же он! Шустрый, как змея.

— Мне нужно его опередить, — Томас разговаривал скорее сам с собой, чем с Кином. Но почему Тулуза? — Потому что там безопасно, — произнес он вслух.

— Безопасно?

— Тулуза, — сказал Томас, — мы не можем идти за ним в Тулузу. Она принадлежит графу Арманьяку, и его люди патрулируют дороги на север, что означает, что это безопасный маршрут для де Веррека.

Де Верреку нужно было, чтобы Женевьеве не причинили вреда до того, как совершится обмен. И тогда внезапно в его голове всплыл ответ.

— Он едет не в Тулузу, он повернет на дорогу через Жиньяк.

Кин ничего не понимал.

— Жиньяк?

— Есть дорога через Жиньяк, она отходит на север от основной дороги из Тулузы. Ему безопаснее двигаться этим путем.

— Ты уверен, что он идет на север?

— Он идет в Лабруйяд! Вот очевидная цель. Женевьеву могут держать там, пока Бертийя не покорится.

— Сколько до Лабруйяда?

— Пять или шесть дней верхом, — ответил Томас. — И мы можем пройти через холмы, это быстрее.

Или это было бы быстрее, если бы он был уверен, что бандиты не устроят засаду по пути.

Ему нужны были латники. Ему нужны были лучники со своими длинными боевыми луками и стрелами с гусиным оперением. Ему нужно было чудо.

Впереди находились деревни. Их пришлось обойти. Ландшафт оживлялся по мере того, как все больше и больше людей выходили на поля или виноградники.

Все эти крестьяне были далеко, но Томас вырос в сельской местности и знал, что эти люди ничего не пропускают.

Большинство из них никогда в жизни не отъезжали от деревни больше чем на несколько миль, но они знали каждое дерево, каждый куст и животное на этом небольшом пространстве, и такая мелочь как летящая птица могла встревожить их, указывая на вторжение незнакомца, и как только они поймут, что награда, равная весу руки в золоте, находится в пределах досягаемости, они станут безжалостными.

Томас почувствовал, как им овладело отчаяние.

— На твоем месте, — сказал он Кину, — я бы отправился обратно в город.

— Почему это, Бога ради?

— Потому что я теряю время понапрасну, — горько произнес Томас.

— Ты зашел так далеко, — отозвался Кин, — так почему теперь сдаешься?

— И какого черта ты со мной? Тебе просто нужно пойти и забрать эту награду.

— Иисусе, если мне придется просидеть еще один год на лекциях доктора Люциуса и слушать этого презренного червяка Рожера де Бофора, я сойду с ума, точно. Ты сказал, что делаешь людей богатыми!

— Ты этого хочешь?

— Я хочу ехать верхом на лошади, — сказал Кин, — скакать по миру, как свободный человек. Неплохо бы иметь женщину или две. Даже три! Он ухмыльнулся и взглянул на Томаса. — Я хочу быть вне правил.

— Сколько тебе лет?

— Понятия не имею, потому что счет мне никогда хорошо не давался, но, наверное, лет восемнадцать. Или девятнадцать.

— Благодаря правилам ты жив, — сказал Томас. Мокрая одежда натирала, а на сапоге разошелся шов.

— Правила держат тебя на твоем месте, — возразил Кин, — а другие сами устанавливают правила и дают тебе пинка, если ты их нарушаешь, именно поэтому ты их и нарушаешь, да?

— Меня послали в Оксфорд, — сказал Томас. — Как и ты, я должен был стать священником.

— Это так ты выучил латынь?

— Сначала меня учил отец. Латынь, греческий, французский.

— А теперь ты сэр Томас Хуктон, предводитель эллекенов! Теперь ты не следуешь правилам, так ведь?

— Я лучник, — сказал Томас. И лучник без лука, подумал он. — И ты выяснишь, что я установил правила для эллекенов.

— И каковы они?

— Мы делим добычу, мы не бросаем друг друга и мы не насилуем.