Чужак в стране чужой - Роберт Хайнлайн

— И еще один, на Гектора С. Джонсона… и на Валентайна Майкла Смита… и еще на вас, на Джубала Харшоу.

— На меня? Что, неужели, опять налоги?

— Нет. Соучастие в том, соучастие в сем… необходимый следствию свидетель… не будь у меня этого ордера, я арестовал бы вас и так, за создание помех действиям сотрудников правоохранительных органов.

— Да бросьте вы, капитан, какие там помехи! Я же оказываю полное вам содействие — с того момента, как вы удостоверили свою личность и начали вести себя в соответствии с законом. Я готов продолжить это сотрудничество. Что, конечно же, не значит, что я отказался от намерения возбудить иск и против вас, и против вашего непосредственного начальника, да и против правительства тоже за незаконные действия, совершенные вами в начале… и я ни в коем случае не отказываюсь от своего права опротестовать любые незаконные поступки, которые вы либо ваши подчиненные можете совершить в дальнейшем. М-м-м… большой у вас список. Теперь понятно, зачем потребовалась вторая машина. Вот только — погодите, погодите! — как-то все это странно. Эта самая, как ее, миссис Беркманн? — она обвиняется в похищении некого Смита… а вот тут другой ордер, и там он обвиняется в побеге из места заключения. Что-то я не все тут понимаю.

— Все так и есть. Он бежал — а она его похитила.

— Не слишком ли это сложно? Якобы и то и другое сразу. А почему его держали в заключении? В ордере об этом ни слова.

— Мне-то откуда знать? Он бежал, вот и все. Теперь он — беглый.

— Ну и ну! Стоит, пожалуй, вспомнить, что я — адвокат, и предложить им обоим свои услуги. Интереснейшее дело! Если тут была допущена некая ошибка — или даже ошибки, — могут выясниться самые неожиданные обстоятельства.

— Мне кажется, вы забыли, — холодно улыбнулся Хайнрих, — что тоже попадете в каталажку.

— Смею вас заверить, что совсем ненадолго. — Джубал повернулся к дому и заговорил громче: — Если, как я надеюсь, нас слышал судья Холленд, рассмотрение habeas corpus — для всех нас — произойдет очень быстро. А если где-нибудь в окрестностях есть рассыльная машина Ассошиэйтед Пресс, не придется терять времени на выяснение, куда и кому нужно вручать новости.

— Мелкий жулик — он всегда мелкий жулик, так, что ли, Харшоу?

— Клевета, мой дражайший, типичная клевета. И я это запомню.

— Запоминайте, сколько хотите. Свидетелей-то нет.

— Вы так думаете?

15

Валентайн Майкл Смит пересек наполненный мутноватой водой бассейн и обосновался в самой глубокой его части, под трамплином. Он не знал, почему брат сказал ему спрятаться, он даже не знал, что прячется. Джубал попросил его лечь на дно и не подниматься, пока не придет Джилл, этого было достаточно.

Он свернулся клубком, выпустил из легких воздух, заткнул горло языком, закатил глаза, уменьшил частоту сердцебиений и стал практически мертвым — только что не покинул телесную оболочку. Затем он растянул свое личное время так, что секунды казались часами — нужно было многое огрокать.

Ему снова не удалось достигнуть идеального понимания, полного взаимопроникновения — гроканья, которое должно устанавливаться между братьями по воде. Не удалось именно ему, именно он неверно пользовался странным, неоднозначным человеческим языком. А в результате Джубал расстроился.

Смит знал, что его людские братья способны переносить — безо всякого для себя вреда — огромные эмоциональные нагрузки, и все равно очень жалел, что расстроил Джубала. И ведь в тот самый момент, когда вроде бы удалось огрокать самое трудное из человеческих слов. А чему тут, собственно, удивляться, ведь если длинные человеческие слова имеют обычно почти постоянное значение, то короткие склонны меняться самым странным и непредсказуемым образом. Так, во всяком случае, грокалось. Вникать в короткие человеческие слова — все равно что резать воду ножом.

А тут — совсем короткое слово.

К тому же Смит по-прежнему чувствовал, что огрокал слово «Бог» совершенно верно — путаница возникла из-за неумелого подбора других слов. Ведь описываемая им концепция была настолько простой, настолько основополагающей, что объяснить ее мог бы и детеныш — по-марсиански. Нужно только найти человеческие слова, которые позволят говорить верно, и нужным их сочетанием добиться полной передачи того, что так просто выражается на родном языке.

И все-таки странно, что возникают какие-то трудности с этим понятием, даже когда говоришь по-английски, ведь это знает каждый… иначе они не могли бы грокать, оставаясь в телесной форме. А может, перестать бороться с вечно ускользающими значениями и обратиться за помощью к человеческим Старикам — пусть объяснят, как выразить эту мысль. Тогда придется подождать обещанной Джубалом встречи — ведь он, Майкл, всего лишь яйцо.

Он почувствовал легкий укол сожаления, что не удостоен чести присутствовать при развоплощении брата Арта и брата Дотти. А затем начал наново просматривать вебстеровский новый международный словарь английского языка, третье издание, опубликованное в Спрингфилде, штат Массачусетс.

Смит находился далеко, очень далеко, и все равно остро ощутил тревогу: оставшимся на берегу угрожала опасность. Отложив свои словарные воспоминания между «шербетом» и «шериданом», он начал думать. Следует ли покинуть воду жизни и присоединиться к братьям, чтобы огрокать и разделить их беду? Дома все было просто и однозначно — беду встречают все вместе, в радостном единении.

Но Джубал сказал ему ждать.

Он вспомнил слова Джубала, тщательно справил их с другими человеческими словами, чтобы иметь полную уверенность в правильном огрокивании. Нет, все так и есть — он должен ждать, пока не появится Джилл.

И все же Смит ощущал такую тревогу, что не мог вернуться к своему словарю. Долгое огрокивание было вознаграждено идеей, настолько смелой и неожиданной, что он задрожал бы от восторга — будь его тело способно сейчас дрожать.

Джубал сказал ему поместить тело и оставить его там до прихода Джилл, но разве же говорил Джубал, чтобы и он сам ждал вместе с телом?

Идею следовало обдумать тщательно и не торопясь — скользкие человеческие слова могут привести к ошибке. В конце концов все сомнения исчезли — Джубал не приказывал ему оставаться в теле, таким образом появляется выход из нестерпимого положения, появлялась возможность разделить с братьями их беду.

Он решил прогуляться.

Тут нужно сказать, что Смит был сам потрясен собственной наглостью; он, конечно, и раньше предпринимал такие выходы, но никогда вот так, без инструктора, а только в непременном сопровождении Старика, который следил и за ним, и за оставленным телом, не давал потерять ориентировку и заблудиться, заботился о возвращении в плотскую оболочку.

Сейчас Стариков под рукой не было, но Смит чувствовал дерзкую уверенность, что справится и сам, причем не посрамит своих наставников. Он проверил каждый орган свернувшегося калачиком тела, убедился, что оно в полной безопасности, а затем осторожно выбрался наружу, временно оставив эту малозначительную часть себя без присмотра.

Поднявшись из воды, он встал на край бассейна; главное средство против утраты ориентации — это вести себя так, словно ты пребываешь в воплощенном состоянии — иначе можно забрести в незнакомые места и не найти обратной дороги, навсегда лишиться тела.

Смит огляделся.

Прямо посреди сада приземлялась машина, попавшие под нее существа жаловались на боль и унижение. Может быть, это и есть почувствованная им беда? Трава предназначена, чтобы по ней ходили, цветы и кусты — не предназначены. Это неправильно.

Нет, здесь есть другая большая неправильность. Из машины выходит человек, одна его нога готова коснуться земли, а навстречу уже несется Джубал, несется и швыряет в него свой гнев. Вспышка такой яростной силы, направленная одним марсианином на другого, заставила бы их обоих мгновенно развоплотиться.

Смит отметил это как материал для дальнейшего обсуждения, нужно было разобраться, критический ли это момент, и возникла ли необходимость прийти брату на помощь. Затем он посмотрел, чем заняты остальные.

Доркас выбирается из бассейна, она озабочена, но не очень; Смит почувствовал ее веру в Джубала. Ларри только что вылез, падающие с него капли воды словно замерли в воздухе. Ларри полон веселого возбуждения, его уверенность в Джубале абсолютна. Рядом с ним Мириам, ее настроение — что-то среднее между настроениями Ларри и Доркас. Чуть поодаль стоит Энн, одетая в длинную белую накидку, которую она весь день носила с собой. Ее настроение не огрокивалось, вместо этого Смит почувствовал холодную, непоколебимую выдержку, свойственную Старикам. Поразительно — ведь Энн всегда казалась такой мягкой и нежной.