Трудно быть феей. Адская крёстная (СИ) - Россо Ея

Слушал Кузьмич, хвостом о край стола постукивая, голову ломая, как царя-батюшку разбудить и бесчинства прекратить. Тут-то коргоруша и признался: выловил он паучка да выпытал, что и как. Оказалось, булавка волшебная в сон Ждана погрузила. А воткнула её в темечко сама царица.

— А ну цыц мне, — рявкнул кот в Мышегрилу. — Чего развопился?

Мышиный король, взволнованно лапки заламывая, метался по сундуку и что-то верещал отчаянно. Кузьмич велел коту помолчать, внимательно речь грызуна слушая. Мышегрил писк свой закончил и замер на крышке, дрожа всем тельцем. А домовой зубы острые на радостях оскалил и лапки от предвкушения потер.

— Кузьмич, а, Кузьмич, не нра-а-а-а-вится мне твоя улыбка-а-а-а… Не пуга-а-а-ай меня-а-а-ау… Что удумал, черт ста-а-а-рый?

Мышь самодовольно ухмыльнулся, схватил карандашик и стал что-то писать. Живность замерла, не мешая Бабаю Кузьмичу план рисовать, а коргоруша глаза прикрыл и спать завалился.

Проснулся коргоруша от яростного писка в ухо. Домовой восседал на его голове, теребил за кисточки и пищал, требую внимания.

— Ну что-о-о-о там у тебя-а-а-а-а-у-у-у, — зевнул котяра, едва не скинув Кузьмича с загривка.

В последний момент мышь удержался, лапками пребольно ухватившись за правое ухо.

— Ай! — рыкнул коргоруша и лапой стряхнул вредного мыша со своей головы.

Домовой отправился в полет, но в последний момент был перехвачен когтистой лапой и аккуратно водружен на стол.

— Да-а-а-а-вай свою-у-у-у писульку-у-у-у, — потягиваясь, муркнул черный кот.

Домовой ткнул ему в нос бумажками и сердито засопел. Коргоруша цапнул записки, в кресле вальяжно развалился и принялся изучать каракули домового.

— Ну а что-о-о-о, может и получи-и-и-тся, надо-о-о про-о-о-бовать, — прочитав всё, кивнул головой короверша. — Ко-о-о-о-гда на дело пойдем? — зыркнул на мыша желтым глазом, протянул помощник.

Бабай Кузьмич задумался, потом на часы глянул и показал три пальца. Кот согласился, что через три часа на выручку царя-батюшки идти самое то и снова завалился спать. А домовой мышей собрал и отправил их по дворцовым комнатам на разведку. Сам же на полку книжную отправился, отыскал старую книгу и с помощью Мышегрила, магии и какой-то странной мышиной матери свалил её на пол. Коргоруша проснулся, свое возмущение высказал шумом устроенным, и опять унснул. Домовой протесты кота проигнорировал, отправил короля мышиного следить за королевой и феей темной, а сам принялся страницы перелистывать, надеясь отыскать в фолианте совет, как из мыша в свою шкуру вернуться.

Долго ли коротко, но нашел-таки условия заговора, пригорюнился. По всему выходило, только в зеркале волшебном увидеть можно, в какое место вошла иголка заговоренная да где узелок завязан на погибель. Вот только где его взять то зеркало. Сокрушался Бабай Кузьмич недолго, мышиные шпионы примчались с новостями последними. Домовой доклады выслушал и отправил армию отвлекающими маневрами заниматься: на кухне беспорядки устроить, горничных напугать, платья царицыны погрызть. Самых талантливых заслал в покои Февронии обстановку разведать, выяснить, где зелья волшебные хранит, подслушать-подсмотреть.

Сам же коргорушу разбудил, взобрался на него верхом и дорожками теневыми в покои Ждана отправился. К тому моменту как добрались до опочивальни царя-батюшки по всему дворцу визги женские раздавались, слуги бегали с веерами и солями пахучими, дам придворных в себя приводили, потому как горничные вместе с барынями все как одна без чувств свалились от мышиного нашествия.

Серая армия потоком лилась по коридорам, разбегаясь ручейками по комнатам и жилым помещениям. Наглые мыши всюду лезли, на головы и кровати заскакивали, кушанья, не боясь, из тарелок выхватывали. В шкафы лезли, бумагу-ткани кто грыз, а кто с собой в норы утаскивал. Царица Зинаида с ног сбилась, как в себя пришла, пытаясь хаос во дворце прекратить. Не тут-то было.

Его Величество Мышегрил Трёхголовый самолично решил почтить особу королевскую своим присутствием. Первой мыша с тремя головами увидала государыня, да так на руки придворным девицам и свалилась. Дамы захлопотали над королевой. Но хитрый мышь на трон взобрался, хвостиком прищелкнул и заверещал во все свое горло мышиное. Барышни как одна рядом с царицей и полегли. Только что в табеля сами собой не уложились, веером кружевным разноцветным рассыпались.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Одна Феврония спокойно в апартаментах своих находилась, с зеркалом разговаривала, за королевой Амбреллой подглядывая. Но и до неё вскоре волна воплей докатилась. Покинула свою комнату темная фея и едва в обморок не грохнулась от ужаса. Едва дверь открыла, как в комнату серая море хлынуло, живое, верещащее, норовящее по платью на голову взобраться, под юбки пролезть. Взмахнула рукой Феврония, желая молнией огненной по мышиным спинам пройтись, да вовремя сообразила: скакнет огонь на стены, драгоценными породами деревьем отделанные, и полыхнет пожар. А спасать некому, все мышиным нашествием заняты.

Подхватила темная фея юбки пышные и начала пробираться в палаты царские к крестнице, воздушной волной путь себе расчищая. До поворота кое-как добралась и застыла истуканом каменным: навстречу массе серой двигалась тьма черная. В один момент серое с черным объединились, перемешались и с удвоенной силой хлынули дальше по коридорам. Отмерла Феврония, брезгливо губы поджала и с утроенной силой стала путь себе расчищать в тронную залу, магией и ногами крыс и мышей от себя отпихивая.

Мышегрил постарался, отправил гонцов в королю крысиному, помощи запросил в борьбе нелегкой с ведьмой темною, что обман царя-батюшку сгубила, дворец захватила, домового околдовала, домовят в кукол бездушных превратила.

С большим трудом Феврония к Зинаиде добралась, мышей и крыс возле двери расшвыряла и в зал проникла. И снова застыла изваянием, картину престранную наблюдая. Только девица в себя приходит, как тут же снова в обморок падает. Царица и вовсе на полу лежала, в себя не приходя, полностью мышами облепленная.

Темная фея в себя пришла, воздушную плеть по комнате запустила. Серое покрывало заверещало, по углам разлетаясь. Один король мышиный Мышегрил Трёхглавый на троне остался. Увидал Февронию, напыжился и в размерах вырос раза в три. Царьком пузатеньким на троне сидит, скипетром из кости куриной в сторону ведьмы тычет, монотонно под нос что-то себе пищит.

Мыши в себя пришли, в кучу собрались и в сторону Февронии рядами стройными зашагали. Дунула ведьма, через плечо плюнула, да не тут-то было. Держит Мышегрил свой жезл, прикрывает подданных магией, маршируют серые воины оскалив зубы и хвосты воинственно задрав.

Разозлилась Феврония, ногой топнула, пальцами щелкнула, заледенели стены и пол, покрылись спинки пушистые льдинками колючими, но марш свой мыши продолжили. Вот уже и первые ряды до феи добрались, по юбке взбираться стали. Вновь плетью невидимой взмахнула Феврония, но тут мыши разом все на нее кинулись, острыми зубками куда попало впились. Завизжала ведьма благим матом, проклятья из уст её так и посыпались.

Одно из них прямиком в мышиного царя полетело. Да в шаге о стену мышиную разбилось. Живым щитом закрыли подданные короля своего Мышегрила, да так и замерли стеной каменной возле трона царского. Его Величество громко пискнул и разом мыши с Февронии схлынули, по углам, по теням разбежались. Напоследок Мышегрил скипетром взмахнул, воздух испортил и был таков.

Разъяренная Феврония в платье разодранном, с прической испорченной рванула было из тронной залы, да не тут-то было. Серо-черное море хорошенько двери подперло, не войти, не выйти. Сколько не стучала фея, не ругалась, кары страшные на головы стражей призывая, никто на ее призывы не откликнулся. Охранники, как только крыс увидали, там копья побросали и сбежали во двор подальше от мышино-крысиного безумия.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Наплевав на крестницу бесчувственную и дам придворных, ринулась темная фея к окну, створки распахнула, птицей обернулась и вылетела вон из дворца. На ближайшем дереве примостилась, отдышалась и принялась оглядываться. Зачарованные домовята как один куклами оболваненными стояли, глазенкам лупали бездумно. Феврония успела заметить, как очередного домового с крыльца мыши толпой вытолкали и собратьям допинали.