Приключения принца Иоганна Мекленбургского - Иван Оченков

Дорога завалена трупами и ранеными людьми и лошадьми, однако датчане упорно рвутся вперед. Из клубов уже рассеивающегося дыма на нас снова скачут рейтары. Остановка, залп и разворачивают коней. Следующая шеренга, остановка, залп, разворот. Неожиданно в голову приходит мысль, что если бы датчане не разворачивали коней, а сходу атаковали палашами — они бы, пожалуй, нас смяли. Но вот мушкеты заряжены, фитили горят и стрельцы готовы. Залп! Следом другой! Хорошо дали! Но датчане упорно караколируют. От ружейного и пистолетного грохота ничего не слышно, и Хайнц знаками показывает мне, что пора. Горниста у нас нет, но строй невелик и мы с ним только что не пинками гоним стрельцов назад. В баррикаде между телегами оставлены небольшие проходы. Лошадь с ходу не пройдет, а пехотинцу в самый раз. За телегами стоят мои мушкетеры и ждут своего часа. Датский командир не видит нас в дыму и пыли, но, очевидно, считает, что достаточно проредил своим огнем обороняющихся, и командует атаку. Рейтары с лязгом врубаются в шеренги пикинеров, те в ответ с почетом принимают их на пики. Блин, ну кто же так делает, это же не рогатина! Аникита пытается поднять рейтара пикой, черт его дери! У него получается! Тут Хайнц с силой толкает меня в бок и что-то кричит, страшно разевая рот. Да понял я, понял!

— Раздайся в стороны! — ору я, срывая голос. И пикинеры, как и было задумано, раздаются по сторонам от дороги, освобождая путь вражеским рейтарам.

Они с радостными криками продолжают атаку и с ходу упираются в баррикаду. Что, не нравится? Караколируйте теперь сколько вам угодно, пока мои мушкетеры, находясь в укрытии, будут вас расстреливать. Мои немцы действуют как единый механизм. Прицел, выстрел по команде и отходят назад заряжать. Следующие, прицел, залп. Следующие. Страшная машина убийства себе подобных действует без сбоев. Датские кавалеристы понимают, что попали в засаду и пытаются отойти, но не тут то было. Хайнц опять командует, и мы с дикими криками атакуем, выставив вперед пики. Передовой отряд датчан обречен, осатаневшие русские бросаются на них, стаскивают с седел и убивают.

Датский командир пытается ввести в бой вторую половину рейтар, но неожиданно их начинают обстреливать из леса "партизаны" Юргена и Болеслава. Потеряв полтора десятка человек, те на рысях уходят из ставшего столь негостеприимным леса.

— Остановить резню! — командую я. — По крайней мере, доставьте мне хоть пару живых, чтобы допросить!

Вдруг с огромным удивлением наблюдаю рядом с собой Аникиту. Он, очевидно, стащил какого то датчанина с коня и теперь, подбоченившись, гарцует на нем. Красавчик, блин! Но ничего не скажешь — герой!

— Аникита!

— Да, княже!

— Отбери пару десятков человек и в темпе соберите все датское оружие, доспехи, всех уцелевших коней и вообще все, что найдете ценного, пока шведы Юргена не налетели. Пусть грабят тех, кого сами ссадили. Быстрее, говорю! В темпе он не понимает!

Пока мои подчиненные занимаются благородным обшариванием трупов, пытаюсь разобраться с потерями. Немцы, похоже, их вообще не имеют. Ну не удивительно! Шведов хрен разберешь, но видимо, их потери также не велики. На рожон они не лезли. Основной удар пришелся на русских, и основные потери у них. Вот же черт! И всегда ведь у нас так, в чужом пиру похмелье! Стоп, а что это я разозлился? Вроде уже привык себя немецким аристократом ощущать, а вот поди же ты! Просто животная злоба накатила. Так, надо срочно искать позитив. Если подумать, то все хорошо. Необученные толком солдаты показали в бою стойкость и в общем неплохие боевые качества. Дрались жестко и умело против прекрасно обученного, передового по нынешним меркам противника и победили! Не в одиночку, конечно, но все же! Вон Аникита уже прибарахлился, паразит! Шлем на голове и пистолеты за поясом, кирасу, правда, не надел, так таскает. На моих глазах заколол минимум двоих. Да еще коня отобрал у датчанина!

— Эй, сын боярский! Отбирай из своей каторжной банды людей, которых на трофейных лошадей посадим. Буду вас настоящему конному бою учить!

Тот в ответ недоуменно пожал плечами.

— Да нас учить — только портить, князь-надежа! Мы и сами хоть куда!

— Вот как, а скажи мне тогда, мил человек, чего же вас бьют-то все кому не лень? Ведь не дураки, и руки откуда надо растут, и дело воинское знаете, а только вас какие-то сраные поляки по всей Руси-матушке гоняют! — снова завожусь я. — Что, мать вашу, вылупились? Ну, хреновый вам царь Шуйский! И Годунов негож! И Дмитрий самозванец, да и хрен бы с ними со всеми! Но почему у вас какие-то казаки воровские, какие только и могут, что от татар бегать, хозяйничают как в диком поле? Тьфу, глаза бы мои на вас не смотрели!

И я быстрым шагом прохожу сквозь толпу бывших каторжников, расталкивая их. Да что же это такое! Опять завелся с полуоборота. Нет, нервное это дело — война.

Едва закончили подбирать трофеи, как я услышал звук трубы. Похоже, парламентеры от датчан. Ну что же, пойдем, пообщаемся. Эй, Кароль, Хайнц, поехали!

Парламентеров четверо: два офицера и горнист со знаменосцем. Знамя, кстати, не абы какое, а королевское. Один из офицеров держится чуть в стороне и настороженно зыркает в мою сторону. Другой, поклонившись в мою сторону (понимает стервец, у кого тут статус высокий), представляется полковником датской гвардии Гунаром Фёнсбю и доводит до нас волю своего монарха.

— Его величество Кристиан IV восхищен вашей храбростью и милостиво разрешает вам покинуть поле боя с оружием и знаменами!

О как! А его величеству нимб не давит? Хотя шведская армия разгромлена и он, очевидно, чувствует себя главным петухом в скандинавском курятнике. Если же он поторопится и захватит сейчас короля Карла, то победа у него в руках. Понятно! Зачетная попытка, но не сегодня.

— Передайте моему кузену королю Кристиану, что я также восхищаюсь его храбростью и воинскими талантами. Но сегодня он по этой дороге не проедет!

Мое заявление вызывает ступор у господина Фёнсбю. Он растерянно оглядывается на своего спутника и явно не находит, что сказать. Надо заметить, что мы с королем Кристианом действительно довольно близкие родственники. Его мать королева София Мекленбург-Гюстровская и мой папаша Сигизмунд Август — двоюродные брат и сестра. Так что мы с ним троюродные. К слову, его старшая сестра замужем за королем Англии и Шотландии Яковом Стюартом. Так что Карл, которому Кромвель в свое время оттяпает голову, мне как бы племянник.

— Так это вы — принц Иоганн Альбрехт Мекленбургский? — нарушает молчание второй офицер.

— С вашего позволения, герцог Мекленбург-Стрелицкий. — С легким поклоном подтверждаю я. (А чего это Фёнсбю таращится с таким пиететом на своего спутника?)

— Так это вы сожгли мои корабли под Стокгольмом? (Ах, вот оно что!)

— Увы, ваше величество!

— Дорогой кузен! А как вы вообще оказались в Швеции?

— Превратности судьбы, ваше величество!

— Да, я слышал кое-что о ваших злоключениях. Но почему вы отправились в Швецию, а не, к примеру, в Данию?

— Так уж получилось!

— Когда у вас в следующий раз что-то случится, вспомните о своих датских родственниках. Мы умеем ценить талантливых людей.

— Всенепременно.

На лице самодержца всея Дании и Норвегии между тем, несмотря на любезную речь, написано горячее желание удавить невесть откуда взявшегося родственника. (Фи, ваше величество, какой у вас дурной вкус!) Понимаю, понимаю: победа уже была в кармане, оставалось только захватить вражеского короля — и на тебе. Ничего-ничего, привыкайте.

Раскланявшись со всей возможной учтивостью, высокие договаривающиеся стороны разъехались к своим отрядам.

— Что будем делать кameraden? — спросил я своих офицеров.

На лице Гротте и Клюге было написано "что прикажете". Кароль же, выпучив глаза, спросил:

— А разве вы, ваша светлость, не пообещали королю держаться тут до последней крайности?

— Ну, во первых, не королю! Его величество, дай ему бог здоровья, был без памяти! Во вторых, я не обещал, что буду торчать здесь себе на погибель. Я сказал, что сегодня тут датчане не пройдут, и они не прошли. Так что свою задачу мы выполнили, надо и о себе любимых побеспокоится!

Кароль, сделав глаза еще больше, оглянулся на остальных, но наемники всем своим видом выражали полное согласие с моей светлостью.

— Кароль, что тебя беспокоит?

— Но ведь датчане могут еще раз…

— Господи! Дай мне сил! Послушай, Кароль, что там происходило под стенами Кальмара последние трое суток?

— Сражение!

— Правильно, молодец! И как ты думаешь, дружок, датчане сильно устали? И чем они сейчас, по твоему, занимаются? Чтобы сбить нас с этой дороги, королю Кристиану нужна пехота. А она сейчас отдыхает и азартно делит то, что награбила на трупах и отняла у пленных. И раньше, чем завтра, он их не поднимет. Кроме того, не вся же шведская армия разгромлена? И как они будут отходить, если не по этой дороге? Кристиан, кстати, изрядно рисковал, бросившись преследовать Карла. Он мог, конечно, выиграть войну, захватив своего противника, а мог и все проиграть, попавшись сам.