Приключения принца Иоганна Мекленбургского - Иван Оченков

— До зимы?

— Хорошо, до зимы. Кстати, а почему вы не занимаетесь хозяйством, разве вам летом нечего делать на своих участках?

— Большие семьи послали отца или одного из сыновей. Одиноким помогают соседи. Одно лето и одну осень мы справимся.

Я подсуетился, и мой полк выдвинулся последним. Король обо мне, слава богу, забыл, а остальные военачальники понимают, что от моего полка толку мало. Идем потихоньку, впереди Юрген со своими партизанами. Для представительства у них номинальный командир Болек. Затем отряд бывших каторжников командует ими майор Гротте лично. И замыкают нашу колонну мушкетеры во главе с бывшим лейтенантом Клюге. Тот очень рад, что стал капитаном, и очень старается. Замыкает движение небольшой обоз. Я взял с собой кое-какие припасы, так, знаете ли, на всякий случай. Ну и несколько маркитантских повозок, куда же без них!

Люди Юргена и впрямь партизаны. Многие из них уже сталкивались с датчанами в прошлых войнах. Я выдал им сотню мушкетов, таким образом, рота почти настоящая. Есть и мушкетеры и пикинеры. Копья, правда, у них коротковаты. Такое впечатление, что люди туда постоянно подходят. Видимо, датчане местным и впрямь не нравятся.

Есть у меня и небольшая кавалерия. Два десятка моих померанских драбантов экипированы по рейтарски и составляют мою свиту. Лошадей дал Густав Адольф. До настоящих рейтар им, конечно, как до Китая пешком, но вид бравый. Эх, где же ты, мой "любимый" капрал Шмульке! Ты бы из них людей сделал. Но Шмульке у меня нет, и командует "конницей" Кароль.

Я еду вровень с "каторжанской" ротой и расспрашиваю их обо всем, стараясь узнать их получше. Здоровяка боярского сына зовут Аникита, и с бывшим пушкарем Анисимом они почти друзья. Почти потому, что вредный Анисим постоянно кого-нибудь донимает. Если некого, то Аникиту. Другая причина в социальном происхождении. Аникита ни много ни мало, действительно "сын боярский". Не в том смысле, что его папа боярин, а в том, что принадлежит к категории служилых людей по отечеству. А Онисим происходит из посадских и на службу попал по прибору. То есть, исходя из европейских реалий, Аникита рыцарь, а Онисим из третьего сословия. Но общая беда их все равно как-то сплотила, и держатся они вместе. Кстати, бывшим стрельцам и пушкарям я также выдал мушкеты. Так что здоровенный боярский сын идет с пикой, а намного более жидкий пушкарь тащит на плече довольно тяжелый карамультук. Всего вооруженных огненным боем получилось четыре десятка. С устройством мушкетов они разобрались достаточно быстро, хотя, по их словам, у русских пищалей более простое устройство. Хотя куда проще-то? Немного поворчали об отсутствии бердышей, но я предложил заменить их веслами. Намек поняли и больше не возникали. Кстати, бердышами можно и озаботиться, вещь хорошая.

Главное что меня интересовало, откуда на шведской каторге взялось столько русских. Ответ оказался прост: большинство из них были сторонниками Лжедмитрия. Когда Василий Шуйский затеял переворот и человек, которого они искренне считали сыном Ивана Грозного, погиб, им ничего не оставалось, как присягнуть новому царю или бежать. По каким-то причинам Шуйский их в качестве царя не устроил. Почему именно — я не спрашивал, но судя по тому, что я знал, человек царь Василий был препоганый. Когда шведы вступили в войну на стороне Шуйского, они в плен и попали. Выкупать их было некому, и шведы не нашли ничего лучшего, как усадить их за весла. В принципе, могли и перебить.

— Так значит, Василий Шуйский плохой, а Гришка Отрепьев в самый раз? — спросил я, дослушав историю злоключений русских в Швеции до конца.

— Не говори неподобного, князь! — сверкнул глазами в ответ Аникита. — То был истинный царевич, о том каждому ведомо! И обиженно замолчал.

— Ну посуди сам, герцог-батюшка! — вступил в разговор Анисим. — Беглого чернеца Гришку на Москве каждая собака знала. Он у бояр Романовых, еще до того как сан принял, долгонько отирался. Как его с Дмитрием Ивановичем перепутать? Чай в Москве люди-то не дураки!

— Стало быть, то был истинный царевич?

— Истинный!

— И Шуйские его убили?

— Как есть убили, герцог-батюшка!

Надо сказать, что большинство русских переиначили мой титул на свой манер и звали меня князем. Если хотели подмазаться, то "пресветлым". Но Анисим, не иначе как в пику остальным, именовал меня "герцог-батюшка".

— А если его убили, то кто сейчас в Тушине сидит?

— А кто же его знает, герцог-батюшка! Господь не без милости — может, и спасся царь от иродов.

Вот чует мое сердце, что Анисиму вопрос о престолонаследовании по барабану. Если и были какие мысли о "природном государе", то тяжелая работа гребца и плетка профоса выбила эту дурь из головы начисто. Другое дело Аникита, для него это вопрос первостепенный. Но крыть ему нечем. Хоть самозванец Дмитрий, хоть нет, а его убили! Так что тушинский вор самозванец точно, но что ему делать в этой ситуации и кому служить — не понятно. Хотя тут я ему помогу разобраться. Служить надо мне, здесь и сейчас! А там видно будет.

Как ни медленно мы шли, но Кальмар был все ближе. По словам Юргена, еще несколько миль и мы, выйдя из леса, увидим замок. Грохот канонады уже слышался. Пора остановиться и оглядеться, а то, чего доброго, выйдем под удар латной конницы или еще чего похуже. Так, а это кто?

К нам бегут разведчики из числа партизан Кноппе. Опаньки, пока я не торопился в бой, бой поторопился ко мне. Нам навстречу движется кавалерия, причем скорее всего датская. И что тут прикажете делать?

— Вот что, Юрген, раздели своих и отведи по обе стороны дороги. Да так, чтобы вас видно не было! Если это датчане — они атакуют нас, и когда завязнут, бейте их с обеих сторон. Хайнц! Стройте наших "каторжан" посреди дороги! Клюге, где вы, черт вас дери? У вас вторая линия! Vorwärts!

Сам со своими импровизированными рейтарами занимаю позицию в центре. Если это враг, а в этом я почти не сомневаюсь, то будем драться. Если все же свои, то буду выглядеть импозантнее, потому как понты в нашем герцогском деле дороже денег!

Непонятные кавалеристы мчались во весь опор, но увидев нас, перегородивших дорогу, остановились. Один из них настороженно приблизился и вдруг приветственно замахал руками.

— Ваша светлость! Слава богу, это вы!

Елки зеленые! Это же один из камергеров Карла IX, а я уж было хотел приказать стрелять.

— Что случилось? Вы мчались так, как будто за вами гнался сам дьявол!

— Хуже! За нами гонится король Кристиан! Сражение проиграно, его величество ранен, и мы пытаемся спасти его! Прикройте наше отступление, ваш долг спасти короля!

Вот не надо мне рассказывать, в чем мой долг!

— Где король?

— Он на носилках, скорее дайте нам проехать!

— Эй! Православные! Ну-ка расступись! — командую я.

Кавалькада проезжает мимо нас на рысях. Между двух лошадей импровизированные носилки с телом короля. Он в забытьи, похоже, его крепко зацепило.

— Отправляйтесь с богом! Спасайте короля и не беспокойтесь. Здесь сегодня датчане не пройдут!

— Храни вас бог, герцог!

— Что будем делать, Хайнц?

— То, что и планировали, ваша светлость! Эй, Клюге! Перегородите дорогу телегами. И маркитантскими тоже! У вас будет вторая линия. Фон Гершов! Отведите вашу горе-кавалерию назад.

— Может, их тоже на баррикаду?

— Нет, ваша светлость, толку тут с них будут немного. Пусть будут нашим резервом… ну или прикроют ваш отход. Кто его знает, как оно сложится. И раз уж вы понимаете варварский язык ваших новых солдат, переводите им мои команды.

По команде Гротте бывшие каторжане перегородили дорогу плотным строем в виде полумесяца. Получился огромный ощетинившийся пиками ёж. В центре в глубине строя стояли немногочисленные стрельцы в две шеренги. Вскоре показался авангард датчан, численностью примерно в две сотни кавалеристов. Мы с Гротте как раз заканчивали инструктировать своих бойцов, и я, присмотревшись, решил, что они рейтары. Увидев нас, они разделились. Одна половина осталась в резерве, а вторая бросилась в атаку. Узкая дорога не слишком удобна для караколя, но датчане, похоже, готовы были проделать его безукоризненно. В нескольких шагах от пик моих "каторжан" они слаженно остановили коней и приготовились открыть огонь из пистолетов, но именно в этот момент по команде капитана Хайнца, продублированной мною, первые шеренги пикинеров, уперев свое оружие в землю, опустились на одно колено и по вражеским рейтарам хлестнул залп наших стрельцов. Нельзя сказать, что маневр был безупречен, но в общем и целом удался. Все же мушкет и пистолет обладают несопоставимой огневой мощью, да и стоят стрельцы плотнее, чем в принципе возможно сомкнуть ряды кавалерии. Кстати, знают они свое дело туго, и едва первая шеренга разрядила свои ружья, их место заняла вторая. Пороховой дым мешает видимости, но деваться датчанам сильно некуда. Так что следует второй залп, и судя по крикам раненых, не менее эффективный, чем первый. А вот сейчас опасный момент: фитильный мушкет заряжается долго, а у следующих шеренг рейтаров оружие наготове. Оборачиваюсь и вижу, что стрельцы, не дожидаясь команды, зажав фитили в левой руке, споро заряжают свое оружие. Два залпа в минуту они, пожалуй, не дадут, тут тренировка нужна, но видно, что навык на веслах не растеряли.