На пути прогресса (СИ) - Сухов Лео

Ударники принялись укладываться, а я продолжал сидеть перед очагом и думать — про масло. Ну ладно, можно сделать из плодов, а как же всякие семена и тому подобное? С другой стороны, сейчас у нас вообще ничего подходящего нет. Почему бы и не поискать? Можно, конечно, удовлетвориться и текущим положением дел, но чем больше мы вернём себе привычных по прошлому миру элементов — тем комфортнее будем себя чувствовать. И вообще масло — штука важная, без него никуда!

Где бы ещё плоды найти маслянистые… Надо Финика попросить… Я почти уснул, когда понял, что я — просто дурак. Сон как рукой сняло: финики! Я же помню, что из фиников делали масло. Где-то даже читал, что фараоны Древнего Египта его очень любили. Вопрос только, как его делать и из какой части финика (плода, а не растениевода).

— Дойч! Ты спишь? — тихо спросил я.

— Теперь нет…

— А финиковое масло из чего делают, знаешь?

Дойч посмотрел на меня с непередаваемой жалостью, но всё-таки принял сидячее положение, почёсывая голову обеими руками.

— Из косточек, — наконец, ответил он.

— А технологию знаешь? — спросил я.

— Ну, относительно… — Дойч пожал плечами. — Она со всеми семенами одинаковая. Берёшь семена или орехи…

— Орехи! Орехи все подходят? — ухватился я за идею.

— Да почти все, кажется… — Дойч словно завис почти на минуту. — Так, ты слушай про процесс, а потом дай мне поспать: у меня бодрость уже ниже десяти процентов… Сушишь семена или орехи — это раз. Измельчаешь — это два. Нагреваешь, но не слишком сильно — это три. Суёшь в пресс — это четыре. Давишь, пока не выступит масло, сливаешь его в сосуд, даёшь отстояться от осадка — переливаешь чистое масло в нужную ёмкость. Вроде бы всё.

— Пресс! — я задумался. — Я видел, как сок из винограда давят. С семенами так же?

— Конечно, масштабы поменьше, но пресс — он и есть пресс… — Дойч зевнул. — Можно теперь поспать?

— Да, извини. Спокойной ночи!

Всё просто и при этом непросто… Как измельчить семена? Нужна мельница или что-то вроде кофемолки. В принципе, её можно сделать из бронзы. Как ручные кофемолки работают? Как мельница, скорее всего… Стоп, а не было ли это ручной мельницей изначально, дойдя до нас лишь в виде измельчителя единственных зёрен, которые в конце двадцатого века позволяло себе вручную молоть человечество? Ладно, предположим, это мельница…

А пресс? Берём ведро, сверху над ним крепим раму с планкой, в которой нужно отверстие с резьбой и длинный бронзовый стержень (тоже с резьбой) с давильной частью. Закручиваем до упора — получаем давление. Только как туда семена загрузить? Можно обернуть полученную после измельчения муку в тканевый мешочек. Ради масла мне такой выделят!..

Остро не хватало писчих принадлежностей и Ручки… Этот товарищ давно переместился в моём сознании из разряда «мастер на все руки» в класс «консультант по всем приспособам». Если он и не получал образования инженера, то опыт и знания всё это с успехом заменили. А природная смекалка позволяла ему выкручиваться даже при нашем дефиците ресурсов.

Я ещё часа два обдумывал идею, надеясь с утра вспомнить хоть что-нибудь из этого. Однако общий план у меня уже наметился — оставалось только найти тех, кто поможет с реализацией. Финик выдавал корзину фиников «на гора» каждые три дня… В корзине литров пятьдесят, а это без малого сорок килограммов продукта. Из них вес косточек — наверно, десятая часть. А сколько получится масла из четырёх кило косточек? Наберётся граммов двести-триста[1]?

В общем, уснул я нескоро, весь погружённый в планы и мечты. Мы своё дело сделали и рейд-зону зачистили. А теперь я хочу отдохнуть и заняться благоустройством собственной жизни. А ударников отправлю одних качаться — хватит Филю с собой гонять!

[1] Кто знаком с финиками, поймёт, что Филя ошибся. В финиках вес косточек достигает половины веса плодов, и при ручном отжиме выход масла составляет около 15 %. То есть, с одной корзины получается 19 килограммов семян, из которых получится почти 2,85 килограммов масла (это два с половиной литра). Так что всё не так грустно и страшно!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Добирались до Мыса мы целых три дня. Как это уже не раз бывало после шторма, стояла тягучая влажная жара, и ходить по ней с тяжёлыми корзинами и мешками за спиной — было то ещё удовольствие. Как нас Мадна выдерживает? От мужиков обычно потом за версту несёт, а у женщин, как правило, нюх особо острый. Но, так или иначе, к вечеру третьего дня мы вернулись домой. А теперь я стоял у того места, где раньше был мой «склеп», и грустно вздыхал.

— Его просто снесло, — виновато рассказывал Саша. — Только очаг и остался…

Внутри меня боролись обида и досада. Не то чтобы я высоко ценил поделку из палок и известной субстанции коричневого цвета, но ведь со шторма прошло уже несколько дней. За это время могли бы хотя бы новую времянку организовать. Но… Я понимал, что всем было не до того — строительство шло по всему Мысу, а я вообще обычно пропадаю на десять дней и всего на день возвращаюсь. Зато ведь я целый посёлок построил, а тут — даже шалаш не озаботились сделать…

— Хоть навесик можно было мне поставить? — озвучил я свою обиду.

— Прости… Правда, забыли! — покаянно сказал Саша.

Ну да, а я теперь, уставший и мечтавший отдохнуть, беги узнавать, где бы перекантоваться… Легче было поспать под открытым небом, подарив кровососам порцию своей кровушки.

— Может, пока у меня поживёшь? — спросил расстроенный партнёр. — Ты же знаешь, всегда жду…

— Спасибо! Поживу! — обрадовался я.

Однако вот эту ситуацию запомню крепко! Впишу, так сказать, в анналы истории. Потому что сегодня тот самый день, когда остатки общинного уклада покинули наш посёлок. Сломался дом — позаботься о себе сам. Общество помогает только тем, кто громко и возмущённо (или истерично) просит помощи. А тем, кто мотается неизвестно где — вообще не помогает. И если уж такое началось, то готовься не ради общества работать, а на свои личные интересы. Увы, но всеобщее равенство и братство проваливается не потому, что они невозможны в принципе, а потому что все люди — твари эгоистичные. И я не исключение. В конце концов, сколько у меня там ПСОв набралось уже? Шестьдесят один? С кем я поделился этим сокровищем? Правильно — ни с кем… Пора делиться!..

Ночь я провёл у Саши. Он выделил удобную лежанку, не лез ко мне с расспросами (всё равно всё узнает завтра, когда я буду официально докладываться) и от души накормил ужином.

День сто тридцатый восьмой!

Вы продержались 137 дней!

— …За цыганской зведой кочево-о-о-о-о-о!..

Начало песни я не услышал, но и так знал. Вот за звездой кочевой как раз мне идти надоело… Пора было пускать корни. Наступал тяжёлый день, за время которого многое надо было сделать. И самым сложным было отмазаться от ближайшего рейда. Причем, возможно, отмазать и всех своих ударников. План у меня был настолько коварен, насколько и революционен!..

У самого обрыва всегда был пустырь. Ну кому охота строиться на самом продуваемом месте?! Однако мне это только на руку играло. Пятьдесят метров в длину, пятнадцать метров в ширину — полоса отчуждения, которая нафиг никому не нужна, когда живёшь в шалаше. А что, если у тебя есть замок? Не очень большой, но вполне добротный? Ну ладно — здоровая башня. Как их называли?… Джон Дон?… Дон Джон?…. Донжон!

И вот расскажите мне только, что кирпичей на всех не хватает — сам построю печь. А ударники помогут. Половина из них — так же, как и я — осталась без крыши над головой. И ещё делиться технологией производства масла я ни с кем не стану! Сам буду делать и пользоваться. Как Клоп! Построю сарай и буду хранить запасы, лишь бы не потерять! Вот!..

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я подошёл к обрыву и принялся осматриваться. Может, я и не профессиональный строитель, но мозги у меня на месте, и руки растут из правильного места (прямо из задницы, ага!) — чего-нибудь да получится… Я принялся мерить площадку ногами, бормоча себе под нос. За этим занятием меня и застал Саша, вышедший из своего жилища.