За огнями маяков - Геннадий Баннов

— Ты ведь не так, чтобы сильный, руки у тебя тоньше моих.

— Да, конечно. И весом я меньше тебя, и мускулами, — Олег согласился. — Но главное — уменье. Сила есть, ума не надо — это плохая пословица, для бокса не годится.

— Говорят, ты хочешь здесь организовать кружок бокса?

— Не кружок, секцию. В кружок можно ходить и не ходить, а секцию избираешь добровольно, но подчиняешься ее дисциплине.

— А к тебе приходить можно будет?

— Приходи. Если уж готов подчиняться дисциплине.

— Хорошо. Это хорошо, — еще раз сказал Тима.

9. Рыбная путина

Вошел в класс первый раз. Парни встали.

— Здравствуйте! — кивнул. — Садитесь. — Подождал, пока шумят, усаживаясь. — Звать меня Олегом Ивановичем, фамилия — Сибирцев. О порядке в училище вам уже сказано: без уважительной причины пропускать уроки и опаздывать нельзя. Приходить на занятия опрятно одетым. Форменное обмундирование, которое скоро выдадут, содержать в чистоте и регулярно гладить, ботинки чистить каждый день. Зубы чистить ежедневно. Как и готовиться к урокам.

Остановился, оглядел класс: сияющие глаза! Что такое? Чему радуются? Восторг по какому поводу?

— Я буду преподавать техническую механику, физику. В библиотеке вам надо получить учебники, хотя бы по одному на двоих. Тетради у вас уже есть, ручки тоже имеются… Ну, теперь сделаем маленькую передышку. Будут ли у вас ко мне какие вопросы? Задавайте.

Три парня одновременно подняли руки.

— Олег Иванович, где вы научились драться?

Олег улыбнулся, стал отвечать.

Разговор о спорте — долгий разговор. Чем подробней говоришь, тем больше возникает вопросов. Пришлось сократиться, отложить до следующего урока. Одно стало ясно: везде, даже на самых дальних окраинах, ребята любят спорт. Позови — потянутся.

Ясная стоит погода: ничто не шелохнется вокруг, и небо синее-синее! Настроение приподнято, заправляя постель, Олег напевает: «Летят белокрылые чайки — привет от родимой земли…» Гоша тоже что-то намурлыкивает. Сегодня нет ни теоретических занятий, ни производственного обучения. Предупреждены с вечера: утром под руководством мастеров и преподавателей все идут на берег убирать селедку. Завтрак приготовлен с вечера, чай на плитке вскипел — все идет по плану. Первые группы учащихся — из окна видно — уже возвращаются из столовой, пора с завтраком закругляться, вести парней к сараю, вооружаться носилками, вилами. Вилы здесь особенные: зубцы не острые, а, наоборот, — с наваренными на их концах шишечками, чтобы не повредить рыбы. Большой косяк проходит близко. Катера, ставя сети, концы их подводят к берегу, трактора подхватывают чалки, подтягивают сети ближе. Вода сходит — трепещущая селедка остается на мокром гравии штабелем высотой около метра. Конные повозки и машины-полуторки становятся к рыбному штабелю и упомянутыми вилами их нагружают. Для тех, кто с носилками, открыт на берегу, чуть выше, заранее приготовленный и изнутри выстеленный брезентом, котлован — приносят и сваливают туда эту свежую, переливающуюся всеми цветами радуги селедку. Мастера засола послойно пересыпают ее солью. Заполненный котлован плотно упаковывают брезентом и сверху засыпают грунтом. И все. Для временного хранения рыба готова.

— А ну, ребятки, поднажми, — то и дело слышится голос старшего мастера. — К приливу поспеть надо. И к обеду тоже будет как раз, — с улыбкой поясняет он свою стратегическую мысль.

— И так темп хороший, — возражает молодой мастер, москвич Гена Седов. — Почти бегом бегаем.

Поддерживая высокую скорость движения, он то и дело сменял своих запарившихся парней, сам впрягался в носилки.

— Подбирайте рыбу, не ступайте на нее, — руководит старший мастер.

Но не наступать на рыбу никак не удается: то и дело попадает она под ноги, раздавливается, чвакает и смешивается с песком.

Горожане, уносящие рыбу в мешках и в кошелках, сколько-то помогают убирать и, заодно, делают берег чище, но несмотря на это доброе дело, на завороте подъемной дороги поставлен видный со всех сторон милиционер, в задачу которого входит останавливать и обратно заворачивать тех, которые в мешках несут домой даровую рыбу. К чести милиционера следует отнести его поведение: завидя несуна, или двоих, троих несунов, он делает вид, будто не видит их: отвернется — проходи мимо, прямо у него за спиной без лишних разговоров. И они, набавив скорость, идут, проносят. А милиционер, не отвлекаясь в стороны, с высоты любуется морскими далями. Все они здесь, в Александровске, и милиционеры тоже, свои люди: родня ли, добрые ли знакомые, сотрудники ли по работе, соседи ли. Кто же тут живет-то без рыбы? Тем более — без селедки? Дары моря на то и дары, чтобы пользоваться и употреблять их с пользой, вопреки установленным порядкам.

Вилами с шишечками Олег накладывает селедку на то и дело меняющиеся носилки проворных парней: те чуть не бегом носятся. Потом он меняет работу: в паре с Жорой Корчаком из Холмска носит ее в выстеленный брезентом котлован, медленно наполняемый глянцевой свежей селедкой.

— Сюда вот, с этой стороны зайдите, — указывает Олегу знакомая девушка, нештатная преподавательница по ихтиологии. Работает она в Госрыбтресте главным специалистом. — Обойдите вокруг, пожалуйста. — Плавным жестом руки указывает, как обойти, улыбается Олегу, как человеку знакомому. Эта ее улыбка и жест Олегу нравятся.

Звать ее Руфиной Фоминичной. Встречались перед уроками в учительской, менялись журналами, обменивались мнениями об учащихся. Видно было, что она любимая учительница, с ней парни делились заветными мыслями. Однажды она сочла нужным доложить Олегу:

— О вас только и разговоры. Говорят в каждой группе: «Он у нас боксер, драться может хоть с кем, обязательно уложит — вот какой у нас преподаватель!» Такой у вас в училище складывается авторитет, я вас поздравляю!

— Без преувеличений легенд не бывает. Просто я готовлюсь к соревнованиям и желающих подраться использую в качестве спарринг-партнеров.

— Но вы не просто боксируете: сбиваете с ног!

— Когда очень просят — бью сильно.

— А посмотреть на вас — вы не похожи на геркулеса. Обыкновенный.

— На том спасибо, — Олег кивает. — Хочу быть обыкновенным.

Она смотрит на него, улыбающегося, и не хочет отводить свои серые, опушенные ресницами глаза.

Сейчас встречает каждые носилки с селедкой, следит за нормой засыпаемой соли, и некогда ей общаться с этим… новым преподавателем. Одета она в сшитые в пошивочной мастерской голубые шелковые шаровары, сверху — оранжевая накидка. В солнечный день одеяние подчеркивает ее легкую, красивую фигуру. Олег то и дело оборачивается, чтобы посмотреть на ее трепещущий на ветру изящный наряд.

Работается всем весело. Бегают, носятся, словно играют взапуски, никого подгонять не надо. Но появляющийся старший мастер, Семен Семенович, то и дело выдает напутствия:

— Поживей, ребятки, поживей! К обеду надо управиться.

Вместе с парнями, мастерами и преподавателями, спешат и наши уфимские герои. Гоша Цаплин со своей группой, чуть подальше, у такого же, метровой вышины штабеля, убывающего, впрочем, на глаз видно. Селедку стали подбирать с земли, с песка, но все больше она попадает под ноги и растаптывается. На берегу, дальше только что убранной рыбы, у самого прибоя лежат метровые и чуть побольше акулы. Много акул и все со вспоротыми брюхами. Олег выяснил: рыбаки вспарывают — любят они акулью печень.

Говорят, скоро сюда придут корейцы, те очистят все побережье: заберут брошенных рыбаками акул, выберут и раздавленную селедку — для удобрения своих огородов. Дуром у них будет все расти: здесь, на Сахалине с морскими северными ветрами, вызревают у них лук, чеснок, огурцы, красные помидоры. Но какое-то время, пока они не соберут рыбных останков и волны не залижут этих отходов, берег будет скользить и чавкать, воздух будет отдавать смрадом и не станут возможными ни купанье, ни прогулки, ни тренировки… Олег вслушивался в разговор рыбаков и представлял всю эту неприглядную картину.

— Ну, что ж? Мальчишки ушли и инструмент унесли, — услышал он негромкий, глуховатый голос Руфины Фоминичны. — Пойдемте и мы.

— Да, идемте.

— Вы где обедаете?

— В столовой.

— Идемте в трестовскую, там хорошо кормят.

— Нет, пожалуй, в свою пойдем, в ремесленскую. Где ребята кушают.

Не сказал, что за обеды в столовой бухгалтерия с них высчитывает.

— Ну, тогда доброго вам пути.

— До свидания.

Думал он об этой Руфине Фоминичне: кто она? Откуда?.. Училась в Астрахани как будто. Молода вроде, а сколько ей? Двадцать два-двадцать три, не больше.

10. Учащийся Ларионов